Мой ласковый и нежный мент - Ирина Мельникова

Людмила улыбнулась и лихо подмигнула девчонке, все еще протягивающей ей носки:

– А, была не была! Добровольно сдаюсь в руки правосудия!

Она присела на кочку рядом с убиенным лебедем, стянула с ног лыжные ботинки, вылила из них воду и перебросила их парню.

– Держи, Слава! – Потом молча сняла мокрые носки, закатала до колен промокшие штанины и взяла из рук девочки сухие носки. – Спасибо, Светлана! – И тут же прикрикнула на нее: – А ну, бегом домой! Сапоги небось на голую ногу надела?

– У меня колготки! – смутилась девчонка и, оглянувшись на лебедя, скривилась. – А что теперь с Гришаней делать? Похоронить?

Людмила надела носки и прямо в них прошла к машине. Мужичонка, успевший сделать пару глотков из фляжки Сергея, которую тот возил с собой на всякий экстраординарный случай, ожил, приободрился, а в присутствии надежной защиты в лице двух милиционеров несколько обнаглел.

– Ты, Светка, точно совсем с ума съехала! – высунулся он из машины. – Я что, зря жизнью рисковал, дичь добывал? Я из нее неделю похлебку варить буду, а ты в землю зарыть ее надумала…

– Заткнись, Пырей! – Сергей ухватил его за шиворот и втянул в машину. – Сиди, погань, и бога благодари, что из этой лужи вовремя вытащили, а надо было на льду оставить до следующего утра за дела твои сволочные. Ребятишки за этой птицей день и ночь присматривали, от лис и собак бродячих охраняли, так ты почище тех шавок зверюгой оказался.

– Так жрать ведь охота, начальник! – поскреб в затылке Пырей и вздохнул. – Надо было тебе, Людка, прискакать, такую закуску по твоей милости упустил. – Он грязно выругался, приоткрыл дверцу со своей стороны и смачно сплюнул на землю. Вытер щербатый рот рукавом и с вызовом произнес: – А посадить меня все равно не посадите, граждане начальники, птица эта ничейная и сдохла бы через неделю, если не раньше.

– За ворону, возможно, и не посадил бы, – спокойно произнес Барсуков, устраиваясь на сиденье рядом с Сергеем, – но ты забыл, что лебедь занесен в Красную книгу и потому находится под охраной государства, а это значит, что действия твои подпадают под определение «незаконная охота», то есть под двести пятьдесят восьмую статью УК. А по ней грозит тебе приличный штраф, который ты полжизни выплачивать будешь. И если учесть еще нецензурную брань в присутствии женщины и детей, а также представителей правоохранительных органов, то только за это суток десять-пятнадцать будешь работать на общее благо, к примеру на восстановлении порушенных кормушек. Как вы считаете, Людмила Алексеевна, это возместит ваши материальные и моральные потери?

Людмила опешила и не нашлась что ответить. Только слегка пожала плечами, дескать, как знать!

– За что, начальник? – Пырей нервно заерзал на сиденье, и Людмила отодвинулась поближе к дверце. От насквозь промокшего Пырея несло псиной, а на полу натекла уже приличная лужа. Девушка подтянула под себя ноги и брезгливо сморщилась.

– Давай, Сережа, езжай, а то от этой твари больно дух тяжелый, того гляди загнемся от токсинов, что его портки выделяют!

«Жигули» отправились в обратный путь. И в зеркало заднего обзора Денис заметил, что парень укладывает в спортивную сумку тушку лебедя. Девочка вынула из кармана куртки вязаную шапочку, нахлобучила ее на голову приятеля, потом поднялась на цыпочки и поцеловала того в щеку. И молодые люди стали медленно подниматься по косогору в сторону села.

– Это ваш брат, Людмила Алексеевна? – спросил Денис, не поворачивая головы.

– Да, – односложно ответила она и, помедлив секунду, глухо добавила: – Дети тут ни при чем! Это я загнала Пырея на лед. Вернее, он сам туда забрался, когда увидел, что я с ребятами бегу.

– А что ж ваш брат, по виду он крепкий парень, не в состоянии был защитить птицу от этого заморыша? – поинтересовался подполковник, по-прежнему не сводя взгляда с кочковатой проселочной дороги, спешащей под колеса автомобиля.

– Но его там не было в это время. Они со Светой из школы возвращались, а соседский мальчик навстречу им бежит, кричит, что Гришаню убивают! Он как раз дежурил на берегу, когда этот мерзавец, – кивнула она на притихшего Пырея, – вздумал на лебедя поохотиться. Мальчику всего десять лет, разве мог он взрослого стервеца, да еще с поленом в руках, остановить…

– Тебя бы, Пырей, этим самым поленом да по некоторым местам! Живодер проклятый! – произнес сквозь зубы Сергей. – Мало того что всех окрестных дворняг на унты да шапки извел, теперь ребячью забаву уничтожил. Ни стыда ни совести у тебя нет, как был гадом, так и сдохнешь им! – Сергей резко вывернул руль, объезжая воз с сеном, на вершине которого сидел известный в округе оптимист дед Банзай, по привычке горланящий: «Врагу не сдается наш гордый «Варяг»…», и остановил «Жигули» в двух шагах от высокого крыльца районного отдела внутренних дел.

– Сергей, Матвейчука передай в дежурную часть, пусть пока оприходуют его в «клетку», а вы, гражданка, – повернулся он к Людмиле, – следуйте за мной… – Но, поймав ее взгляд, осекся: прямо у крыльца снег, разбитый колесами автомобилей, успел не только растаять, но и образовать приличную лужу. Денис хмыкнул и озадаченно посмотрел на Сергея. Шустрый водитель понял это по-своему. Оставив в покое шиворот Пырея, он подхватил Людмилу на руки, молча перенес ее через лужу и поставил на нижнюю ступеньку.

– Спасибо, – тихо сказала девушка и, не оглядываясь, поднялась на крыльцо.

Пырей, ворча и ругаясь себе под нос, рысцой преодолел ступеньки и прошмыгнул в дверь вслед за Людмилой, учтиво придержав створку перед Барсуковым.

Оперативный дежурный Орляк поднялся со стула, приветствуя начальство, и тут же расплылся в почти радостной улыбке.

– Опять, выходит, этого хмыря хлопнули, товарищ подполковник? Мы ж его и часа не прошло, как выпустили… По примирению сторон…

– Это он у нас по сто шестьдесят первой проходил? – Барсуков проследил, как заместитель дежурного старшина Вдовушкин водворяет Пырея в «клетку», незамысловатое сооружение из металлических, выкрашенных в синий цвет прутьев, рядом с дежуркой.

– По ней, родимой… Кража козы у гражданки Симбирцевой…

– Выходит, простила его гражданка Симбирцева? – сказал задумчиво подполковник. – Ну что ж, в следующий раз он удачливее будет.

– А мы о чем, товарищ подполковник? – вздохнул Орляк. – Мы ей то же самое пытались внушить, так нет, ни в какую! Видите ли, ее религиозные принципы не позволяют, чтобы эту погань отдали под суд.

– Что ж, поглядим на ее религиозные принципы, когда он эту козу на шашлыки пустит… – Барсуков посмотрел на девушку, присевшую на широкую скамью напротив дежурной части, и приказал освободившемуся Вдовушкину: – Старшина, проводите гражданку ко мне в кабинет и проследите, чтобы не сбежала, а я на несколько минут зайду к Дроботу.