Полюби меня красного - Алексей Дунаевский

Но надо знать Никит-аха, и если вы представили себе широко улыбающегося и сыпящего шутками хозяина хаты, явившего себя в дверном проеме, то глубоко ошибаетесь. Открыв дверь, он тут же сдриснул по-быстрому в пустоту, предоставив нам созерцание прихожей. Попробуй тут догадайся, чьей именно! Однако я совсем забыл о том, что с ДД и ДД был я сам, изрядно поднаторевший за тринадцать лет работы на радио в разгадывании вопросов викторин. Точнее, в их составлении. Разгадывать я, честно сказать, не очень-то силен. Другое дело — придумывать. Например, сколько пальм росло на острове в фильме «Пляж»? Или сколько выстрелов сделал Грязный Гарри перед тем, как завалить Скорпиона?

Предчувствую, что мои многочисленные враги из числа ненавистников Великого Дэвида Бэкхема уже с удовольствием потирают руки. Ага, вот он, наш идиот во всей своей красе! Нет, идиотище! Вот его гребаные жизненно важные вопросы! Вот оно, мироощущение дауна! Но только хер вам, дорогие враги, ничего у вас не выйдет! «МЮ» — это Бэкхем!!!

Все дело в том, что вопросы викторин нужно задавать таким образом, чтобы дорогостоящие призы доставались одному только ведущему викторины. Так вот, запомните крепко-накрепко: главное заключается и не в вопросе, и не в ответе, а в том, как безопаснее для себя прибрать к рукам приз. А теперь перевернем это умозаключение в пример с исчезновением Никит-аха.

Складывалось ощущение, что Красный Фюрер — просто какой-то античный злодей, позабывший, правда, что перед ним наместник Дэвида Бэкхема в Петербурге и области, а также целых два титана мысли. И не беда, что последние двое до сих пор не определились в своем отношении к Прекрасноликому Воителю с врагами «Пепси-колы», все у них еще впереди. Просто приссали в тот момент наши титаны Джона Боя, но я их очень хорошо понимаю. Два года назад я его тоже немного подссывал, очень уж он наезжал на сэра Дэвида Роберта Джозефа,[10] но ведь в итоге я выжил, окреп, вновь взялся за старое и потихонечку вернул себе не только утраченные позиции, но и полностью восстановил величие Лучшего из Лучших. Вот что творит с людьми преданность великому делу! Теперь все RR, завидев меня, разбегаются, долго шепчутся по углам, консультируются с Фюрером и только потом уже строятся в боевые порядки, выдвинув вперед своих топ-бойцов. А затем приходит Джон Бой, придирчиво осматривает готовые к атаке войска и запевает одну из своих любимых (в последнее, правда, время) песен — «There Is Only One David Beckham…», до боли напоминающую мне элвисовскую «Only You».

После этого передние ряды кавалерии Сил Зла срываются в галоп, проносятся мимо меня и навсегда исчезают, скатившись в пропасть. Под аплодисменты Джона Боя, что весьма характерно для его поведения сегодня. Что же касается убиенных, то и не жалко, знаете ли.

ЧАСТЬ II

Приключения в альбионском тумане

Пролог

«Когда будет написан отчет?» В этом вопросе Джона Боя не было бы ничего необычного, если бы он не был задан за три недели до выезда группы RR в монархическую республику UK. Именую ее так потому, что не могу забыть высказывания Маслака,[11] сделанного им на одном из чемпионатов мира. Тогда он произнес следующее: «Что ж, Бэкхему позволительно вести себя подобным образом, ведь он — достояние республики». Вот туда-то, в старый добрый монархическо-демократический рай, нам и предстояло направиться. Однако вернемся к заданному мне вопросу.

Если кому-то из вас этот вопрос и сейчас показался банальным, то он ошибается во второй раз. Дело в том, что его автором был Джон Бой, обладающий удивительной способностью заставить писать о себе даже Диккенса, если бы от этого самого Диккенса зависел отчет о его пребывании в республиканско-королевском Альбионе.

Поясню для тех, кто не очень хорошо знаком с Джоном. Дело в том, что все люди делятся на два лагеря: одни сначала стреляют, а затем уже задают свои вопросы трупам (типа «Ты думал, что я расстрелял всю свою обойму?»), другие, наоборот, задают вопросы, а затем уже валят своего собеседника. И вот у этих вторых есть одно исключение — это Джон Бой. Он задает вопросы примерно шестьдесят четыре раза в день, пока не получит лживые уверения в том, что его просьба будет исполнена. И тогда Джон нехотя успокаивается.

Ферги,[12] к примеру, перед началом каждого сезона уверяет Джона, успевшего задать ему ровно шестьдесят четыре одинаковых вопроса, что мы наверняка станем чемпионами, и Джон, успокоившись, верит этому заявлению в течение тридцати восьми матчей, даже если наш отрыв от «Челси» составляет двадцать очков. Когда же наступает последний тридцать восьмой тур, Джон обычно уповает на то, что Абрамовича с минуты на минуту посадят, «Челси» расформируют и переведут в четвертый дивизион рекламировать «Кока-колу»,[13] а судей с позором лишат лицензий пожизненно. Прямо как Гитлер, ожидавший в апреле 1945-го победоносного прорыва генерала Венка, Джон искренне верит в искрящее на солнце чудо. Причем каждый год. Но не тут-то было.

Джон выбрал меня в качестве жертвы, хорошо сознавая, что я постараюсь как-то увильнуть от исполнения его приказа. Ведь вливать в себя алкоголь накануне выезда гораздо приятнее, чем разливать по бумаге чернила. Однако Джон был намерен получить отчет о его пребывании в королевстве как минимум за две недели до своего туда приезда. И чуть было не добился желаемого, так как я уже был готов выполнить его просьбу.

А почему бы и нет? Достаточно слегка переписать историю Крестовых походов, чуть-чуть осовременив битву с инородцами, и отчет готов. И жаль, кстати, что не написал, потому что наша поездка в таком случае проходила бы куда более спокойно. Но что сделано, то сделано, и после четырехдневного алкогольного штурма, последовавшего за возвращением на родину, я все-таки взялся за перо, пардон, клавиатуру, чтобы рассказать вам о том, что он там такое творил в течение всего нашего путешествия. Виной тому был властный голос Джона, в шестьдесят четвертый раз раздавшийся из телефона 7 января: «Значится, так. Отчет должен быть начат не позднее восьмого и закончен не позднее восемнадцатого. Иначе хуй ты получишь проебанную в Англии футболку Бэкса, которую я все-таки купил тебе в утешение».

Вот так, в Рождество, поздним вечером 7 января Джон перешел от вопросов к реальному воплощению своих замыслов. Прямо рождественская мистерия какая-то! Для объективности отмечу, что Джон купил мне футболку Дэвида все-таки не из-за отчета (его бы он добился в любом случае), а чтобы поздравить меня с днем рождения, пришедшимся прямо под наше возвращение, но вы меня, надеюсь, поняли…

Итак, дай бог вспомнить, как все начиналось! Но первым делом представлю вам действующих лиц нижеизложенной истории. Итак:

Джон Бой — окрашенная в красно-бело-черные цвета кувалда русского производства, раз за разом опускавшаяся на головы потенциальных врагов «МЮ», равно как и мобильный рупор, c помощью которого велось непрекращающееся громогласное вещание о превосходстве нашего общего выбора. В итоге благодарные саппортеры[14] «МЮ» прозвали Джона… «молотобойцем».[15] В шутку, конечно.

Белыч — лид-вокалист нашей маленькой роковой группы, исполнявший на самых различных стадионах королевства заряды и песни, раздевшись до пояса. Когда пораженные его внешним видом бывалые хулс спросили Белыча, нет ли в этом виде русского футбольного эксгибиционизма некоего скрытого презрения к известным английским фирмам по производству одежды, Белыч молча пошел к своим старым корешам Бену Шерману и Фреду Перри,[16] после чего плотно перевязал ими свое по-прежнему оголенное туловище. Так сказать, ломом опоясался…

Джимми Дворкин — молчаливость этого улыбчивого, но вместе с тем угрюмого человека с хоккейным прошлым в течение первых дней поездки объяснялась лишь одним: предельной концентрацией перед встречей с его кумиром рунульдой,[17] которая действительно состоялась. В этот момент счастливый Джимми молча прыгал и скакал перед насильником,[18] любовно поглаживая его прыщи и прощая ему все преступления разом, и перед чернокожими французскими девственницами, и перед осмысленным футболом, и перед «МЮ» в частности. В ответ благодарный рунульда что-то писал-пописывал красным маркером на красной футболке Джимми. Что именно — мы так и не поняли, может, вы когда-нибудь разберете-поможете. Ну а Джимми и не думал расстраиваться по этому поводу, так как за день до великой встречи уселся на место рунульды в раздевалке на «Олд Траффорде»[19] (чему есть фотоподтверждение), где жадно впитывал в себя тепло своего кумира. Исполнив желаемое, Джимми перешел на общение с окружающим миром посредством двух слов: «гамбургер» и «твелв». Последнее означало количество запрашиваемых им котлеток. На этом с угрюмостью и немногословностью Джимми было покончено. Что ж, спасибо рунульде хотя бы за это. Какой-никакой, но все-таки позитив.