«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том II. СССР 1952–1988 гг. - Эдуард Камоцкий

Надев на себя все черное, я еще не знал, что я оказался на похоронах очередного периода в истории России.

Первой мыслью высшего руководства страной после смерти Сталина был страх, что их накроет вал новых репрессий, вызванный взрывом борьбы за абсолютную власть, детонатором которого должна была стать эта смерть.

Всепоглощающей заботой высшего руководства стало стремление избавиться от постоянного страха за свою жизнь, и поиском решения, как прекратить превентивные репрессии (т.е. репрессии на всякий случай) раз и навсегда. Недаром они, распределив между собой посты, главный пост в партии оставили не занятым, как приз в предстоящей смертельной схватке. На текущей «конторской» работе в аппарате партии постановили сосредоточиться товарищу Хрущеву.

Реальную угрозу несли их товарищи, стоящие во главе вооруженных сил. Главную угрозу нес Берия, стоявший во главе репрессивного аппарата, по своему назначению готового к проведению новых арестов и расстрелов. Был, к тому же, он умен и был выдающимся организатором. Достаточно вспомнить организованные им «шарашки», в которых сохранилась до «лучших» времен научно-техническая элита России, и руководство им «атомного проекта».

Проявив величайшую смелость, Хрущев сосредоточился, организовал заговор и, подготовив на случай сопротивления армию, Берию и еще кого-то из его окружения расстреляли. Это были последние превентивные расстрелы. Берию расстреляли якобы за шпионаж, как Каменева, Зиновьева, Бухарина, Рыкова и других высших руководителей партии до войны, а после войны по Ленинградскому делу. Во время послевоенных расстрелов мы уже были достаточно взрослыми, чтобы понимать всю абсурдность обвинений. Обычно подсудимый обвинялся в шпионаже в пользу Японии, каких-либо крупных держав и какого-либо крошечного государства, само название которого вызывало смех. Мы и шутили, когда речь заходила о шпионаже, называя какое-либо из этих крошечных государств, вроде Тринидад и Тобаго, подчеркивая неадекватность обвинения действительной причине преследования. Но до войны о действительных причинах мы хотя бы знали из публикуемых сообщений о пленумах ЦК, о Съездах, из статей в Правде. Это были левые или правые уклоны, которые в чем-то отличались от линии Сталина, а вот в отношении Берии никаких «намеков» не было.

Берию расстреляла небольшая группа, которая боялась его как сильной личности, способной подмять их под себя с не предсказуемыми последствиями. Народу, как и раньше, объявили о липовых обвинениях в шпионаже, а вот перед партией надо было как-то оправдаться, и в июне 53 года созывается пленум, на котором Берию, приговаривая к уничтожению, обвиняют в отходе от линии товарища Сталина.

Легко пишется: расстреляли Берию, ведь найдись среди заговорщиков хоть один трус или фанатичный честный коммунист, то стоять бы у стенки не Берии, а Хрущеву. Это был эпохальный политический переворот, в результате которого на смену эпохе личной диктатуры вождя пришла эпоха коллективной диктатуры хунты. И это было сделано, когда вся структура власти была пронизана страхом оказаться за бортом этой власти. В эту историческую паузу Хрущев «сосредоточился», и, проявив величайшую храбрость, осмелился, рискуя жизнью, приступить к формированию группы заговорщиков, которая разработала способ устранения потенциального вождя и слома самого силового стержня старой структуры. Но этого было мало. И хотя все заговорщики были уверены, что абсолютное большинство Центрального Комитета партии вздохнуло с облегчением после разгрома силовиков, подчиненных Берии, не было гарантии, что не найдется инициативной личности, которая обвинит заговорщиков в отходе от сталинской линии. Поэтому заговору надо было придать легитимность, надо было придумать вескую причину смещения Берии. Собрался пленум ЦК.

4 января 1991 года, через 40 лет после пленума, Николай Михаилов опубликовал со своими комментариями в Известиях выдержки из стенограммы этого пленума, состоявшегося в июле 1953 года. В чем же обвиняли Берию, за что его расстреляли?

Берию обвинили в отходе от сталинской линии. Берия, принижая роль товарища Сталина, предлагал из названия учения «Марса, Энгельса, Ленина, Сталина», убрать имя Сталина, превратив четверку в тройку. Мало того, выступая против культа личности, предлагал на демонстрациях и на стенах не помещать портреты руководителей партии, в то время как народ должен знать своих руководителей.

Он (Берия) считает целесообразным не разделение Германии и строительство на части её территории социалистической республики, а создание единого миролюбивого буржуазного государства, а через Ранковича предпринимал шаги к примирению с Югославией – все это предательство дела партии и отход от линии товарища Сталина.

Он присвоил себе инициативу прекращения дела врачей, (т.е. они сами считали дело врачей ложным, но боялись оступиться, а Берия не побоялся, демонстрируя этим, что он в новом руководстве является первой скрипкой).

Обвинялся Берия и в том, что он выступает против репрессивных действий и необоснованных раскулачиваний в отношении Западных украинцев и Литовцев.

Выступающие на пленуме 53 года отмечают, что нет такой национальности – Западные украинцы и особой у неё интеллигенции, о которых говорит Берия, а есть единый украинский народ, который находится в одном строю со всем советским народом. (В 2014 году украинский народ продемонстрировал это единство.)

На пленуме 53 года, конечно, ни слова не было сказано о такой чепухе, как «шпионская деятельность». Какая чехарда аргументов!

Судя по опубликованному содержанию Пленума 53 года, приход Берии к власти был не худшим вариантом для страны, если он действительно отходил от «линии товарища Сталина» и именно в том, в чем его обвиняли, и если при этом и репрессии действительно отходили в прошлое, а намек на это был. Он немедленно прекратил дело врачей, а сейчас стало известно, что и встретился с бывшим в заключении лидером борьбы за независимость Литвы – Жямайтисом, которого через год (в 1954 году) расстрелял Хрущев, как врага советской власти.

Пленум одобрил предание Берии суду, его «товарищи» боялись его – им не нужен был новый «больно умный». Они понимали, что если он придет к власти, то он будет диктатором, который уже запятнан кровью невинных жертв. Все понимали, что живым его, после всего случившегося, оставлять было нельзя.

Позже, на XX Съезде, забыв про шпионаж и про пленум, Берию объявили инициативным исполнителем злодеяний Сталина, а о пленуме мы узнали только через 40 лет.

Хрущев мастерски оформил сообщение народу материалов ХХ съезда. Он как бы объединился с народом в некой нашей тайне, недоступной зарубежным ушам и глазам. Его доклад в печати не был опубликован, но был зачитан во всех производственных коллективах на закрытых общих собраниях, где присутствовали все работники, но только этого коллектива, где все друг друга знали, и посторонний не мог подслушать содержание доклада (!). В печати было опубликовано только постановление. Конечно, это было продолжение игры в 99 и 9 десятых, но для такого инфантила, как я, было приятно, ЧТО НАМ СКАЗАЛИ БОЛЬШЕ, ЧЕМ официально ЗАРУБЕЖЬЮ. Не их это дело в наши дела соваться.

Ничего про пленум 53 года не было в докладе, зачитанном в трудовых коллективах в 56 году, вернее, об этом говорилось, но с противоположным знаком. На XX съезде Сталина обвиняли в насаждении культа личности, в ссоре с братской Югославией, в не обоснованных репрессиях, и, более того, в придании репрессивному аппарату палача Берии, как верному соратнику палача Сталина, более весомой роли, чем аппарату партии. Но в то время – в 53 году, ориентируясь на содержание мозгов того состава ЦК, Берию надо было противопоставить Сталину.

Больше превентивных политических убийств в СССР (с 1953 года по 1993 год) не было, прекращены были и избиения при ведении следствия. На ХХ съезде Хрущев, распахнув двери тюрем и, сбросив Сталина с пьедестала, перевернул её последнюю страницу. Расстрельная глава дочитана и больше «на всякий случай» не сажали.

Всё! Наступила эпоха – с 53 по 88 годы (а может по 93?), заложенная Хрущевым.

Политические судебные процессы и политические преследования, и даже расстрелы после 53 года были и есть, и пытки в виде лишения сна и помещения в карцер, практиковались, но они инициировались по поводу конкретных действий, квалифицируемых властью, как действия отдельны лиц против Советской власти. Массовые выступления, как в 54 году в лагере в Казахстане, а позже в Венгрии, давились танками без всякого суда. Для Хрущева это было подавление открытой контрреволюции, и делалось это кровавое преступление в мирное время с ужасающей жестокостью.