Накапливаемая внезапность - Владимир Дараган

Монологи о литературе

Поговорил со знакомыми о литературе. Послушал их монологи.

Монолог первый

Ты знаешь, почему в СССР читали книги? Там искали намеки на возможность что-то изменить. И чтобы поговорить в приличной трезвой компании. Ведь больше говорить было не о чем. Все тихо ехали по своим колеям: кто спивался, кто в начальники лез, кто клубнику выращивал. И каждый знал, что будет с ним лет эдак через десять.

Сейчас мы не знаем, что будет завтра. И это интереснее, чем выдуманные истории.

Монолог второй

Я сейчас не читаю художественную литературу. Пустая трата времени. У меня интересная работа, жена, дети, любовница. Мне бы успеть почитать книги по специальности, исторические, научные, философские… В общем, то, что содержит непридуманную информацию.

А что мне даст книга про любовь? Я любил три раза, и каждая любовь была не похожа на предыдущую. Я приобретал новый опыт, делая новые ошибки. И что? Искать в книгах инструкции, чтобы не наступать на грабли любви снова и снова? Такую книгу написать нельзя. И если мне будет суждено влюбиться в четвертый раз, то это будет новое.

Ты сейчас скажешь, что литература – это не справочник жизни. Я согласен. Но мне неинтересна жизнь вымышленных людей, пусть даже аранжированная внутренним миром писателя. У меня своя жизнь, и я прекрасно разберусь в ней без посторонней помощи. И учиться буду на своих ошибках – по-другому нельзя.

Я помню, как в школе девчонки выписывали в блокнот цитаты из Бальзака, думая, что это пригодится в жизни. Ну вот выписала одна: «Женщины влюбляются в ум прежде, чем в красоту». И что? Все равно она влюбится в того, кто будет играть на гитаре и таинственно поглядывать на нее. Или в того, кто скажет ей, что она красивая. И никакие бальзаки и мопассаны ей не помогут.

Худлит – это для тех, кому некуда девать свое время. Не мой случай.

Монолог третий

Ты не сможешь писать для детей. Будет мешать твоя зацикленность на том, что в каждом рассказе должна быть умная мысль. А в детских книжках мысль ненавязчиво растворена в ситуации, в действии. И эти мысли не обязательно должны быть умными. Детям надо показывать, что жизнь бывает разной, не только такой, как дома с мамой, в садике или в классе.

Монолог четвертый

Вот представь: ты встречаешься с девушкой, прочитавшей «Библиотеку Всемирной Литературы» и еще до кучи – Маканина, Пелевина, Сорокина, Липскерова и Лукьяненко. А ты «Войну и Мир» изучил по Википедии, да еще по складам одолел «Москва – Петушки».

Сможете ли вы общаться? Запросто! Если ты смотришь на мир глазами не зомбированного телеящиком «индивидуя», то ей с тобой будет интересно, даже если ты не знаешь, чем дневной дозор отличается от ночного.

Монолог пятый

А я читаю только детективы и идиотскую фантастику. Насобачишься за день, нахлебаешься неустроенности нашего мира и хочется, чтобы мозг переключился на что-нибудь интеллектуально необременительное, как поиск серийного убийцы или проблемы общения с вурдалаками до крика первых петухов.

Монолог шестой

А мне нравятся книги, где есть готовые мысли-цитаты! Набредешь на что-нибудь заковыристое, скопируешь к себе в Твиттер – и как будто умнее стал!

Монолог седьмой

Почему-то меня раздражают почти все современные писатели. Ну, написал он про несчастную любовь, про бандита из соседнего подъезда, про вора-банкира, про хама в трамвае… И что? Это я сам вижу каждый день! Было бы время, я тоже смог бы про это написать. Может, не так красиво, но суть не в этом. Я хочу знать пружины, которые сделали Ваську бандитом, а Петьку – вором. А пружины те высоко и далеко. Чтобы все понять, нужно с 1917-го года начинать. Понятно, что не каждому такое под силу. Так хоть коснись вопроса, копни хоть на штык лопаты! Ан нет, силенок умственных не хватает. Проблема загадочного пятна на рубашке обсуждается, а почему эту рубашку сшили не у нас, а в Китае – никого не волнует.

Монолог восьмой

Знаешь… мне почему-то нравятся книги про те места, где я никогда не был и про то, что я не испытал. Я никогда не стану китобоем, не буду мыть золото на Юконе, не буду плавать на плоту через океан… А прочитаешь про это и поймешь, что мир не такой простой, как у меня: дом, метро, работа, магазин…

Зачем мне это – не знаю. Может, для того, чтобы ценить свою устоявшуюся жизнь. Или для того, чтобы набраться сил и выскочить из колеи.

Монолог девятый

Вот есть же мастера! Вроде написано просто, сюжет летит, проглатываешь книгу за ночь, а потом думаешь о прочитанном неделю. Помню, прочитал я «Понедельник начинается в субботу» и дошло до меня, что я чучело необразованное! Про короля Артура ничего не знаю, о «демонах Максвелла» даже не слышал… Пришлось полазить, поискать. Вот так немного и образовался.

А недавно взял рассказы Дениса Драгунского – того самого, из Денискиных рассказов… Ну переспал он с одной барышней, с другой, встретил кого-то, про штаны подумал… Закрыл я эту книгу и забыл про нее.

Монолог десятый

А я так скажу: хорошие книги как одежда – ты все на себя примеряешь. Если подходит, если с твоими мыслями перекликается, значит – книга твоя. И будешь ты ее перечитывать и открывать что-то новое, заставляющее думать про свою жизнь. Может книга и не научит тебя, но заставит думать. Самому-то напрягать мозг лень бывает. А тут как смачный пинок под зад!

Бумагомарание

«Страсть к бумагомаранию является признаком развращенности века». – Монтень.

Он же: «Следовало бы иметь установленные законами меры воздействия, которые обуздывали бы бездарных и никчемных писак».

Это было написано в 16-м веке. Ничто сейчас не ново: луна, солнце, человеческая природа.

Я наконец-то дочитал три книги «Опытов» Монтеня, получая удовольствие почти на каждой странице. На некоторых главах я застрял. Монтень, например, пишет, что любил учиться у плохих наставников – их неумелость прямо кричит, что надо делать лучше, чем они.

А ведь в этом что-то есть! У меня было много плохих учителей. Они говорили умные слова, путались в аргументах, подчеркивали, что их опыт позволяет вещать истины, а мне надо принимать это на веру.

Результат? Я чувствовал себя тупым, никчемным тормозом. Чтобы хоть как-то продвинуться, приходилось читать и думать самому. И это было здорово. За письменным столом нет давления авторитетов. Только ты, книги и медленно шевелящиеся мысли.

Хороших учителей слушаешь, открыв рот, веришь им. Ты зашорен, твои мысли такие же, как у других. Тебя вогнали в колею, научили простейшим приемам, твой путь ясен, прям и стандартен. Тебе все понятно, разложено по полочкам, расписано от школы до пенсии.

Конец ознакомительного фрагмента.