Ночь, с которой все началось - Леви Марк

Двинувшись в сторону Европейского квартала, Майя остановилась на светофоре и воспользовалась этой минутой, чтобы еще раз взглянуть на полученную фотографию.

– Кто же ты? – прошептала она.

В ожидании новой информации Майя заключила, что отправитель или отправительница этого снимка плохо владеет искусством оставаться в тени. В интернет-кафе всегда есть камеры, и за местными компьютерами следят еще бдительнее, чем за другими. Но в ее сумочке было кое-что как раз на такой случай: планшет 4G c одноразовой симкой. Она припарковала «купер» на Римской улице в двадцати метрах от назначенного места.

Через несколько минут девушка проникла на сервер интернет-кафе и подключилась к одной из консолей. Теперь виртуально она была там и могла ждать, когда ее контакт даст о себе знать.

Внезапно на экране планшета появилась последовательность цифр и букв, подтверждающая подлинность соединения. Майя набрала пароль, чтобы тоже аутентифицироваться.

Вскоре на экране появился другой текст:

@C 9# I2_ V27/ilTQ

Сидя за рулем «купера», девушка занялась его расшифровкой.

«C 9» означало «важная посылка», но ничего не говорило о ее содержимом.

# – что она должна ее забрать и доставить по нужному адресу.

«I2» значило, что она получит дальнейшие инструкции письмом до востребования.

Майя ввела в программу на планшете вторую часть полученного сообщения:

_ V27/ilTQ

Появилась карта города, и Майя тут же узнала Стамбул. Кодирование недавно было изменено. Если кто-то взломал канал службы разведки, он явно очень хорошо информирован…

Получение ценной посылки за рубежом не оговаривалось в ее контракте. Зачем поручать такую миссию простому курьеру? Очень странно. Опасения Майи были обоснованы: если ее поймают в Турции, это не останется без последствий. Как бы убедиться в том, что распоряжение исходит от ее обычных нанимателей? Выбор интернет-кафе в качестве места связи был настолько нелогичным, что она подозревала ловушку.

Майя выключила планшет, вытащила сим-карту, сожгла ее в пепельнице спичкой, развернулась и направилась в Марэ.

– Вам было известно о ее параллельной деятельности?

– Да.

– А другим?

– Нет, им незачем было знать о том, чем она занималось помимо хакинга. Но, когда они об этом узнали, кое-что прояснилось.

– Что же?

– «Группа» состояла из выдающихся хакеров, а не из супергероев. Они обычные люди со своими слабостями и достоинствами, но гениальные кодировщики. Мы превосходили всех – русских, китайцев, американцев… За плечами у Майи был более солидный опыт полевой работы, правило «не выходить из-за экрана» к ней было неприменимо.

– И это ни разу не вызывало никаких подозрений в «Группе» за все время?

– Екатерина говорила, что якобы что-то почувствовала, но мне кажется, ей просто захотелось порисоваться.

– Получается, что у Майи три личины: турагент, курьер разведки и хакер «Группы 9»? Почему только вам было об этом известно?

– Если вы хотите по-настоящему понять произошедшее, мне лучше не забегать вперед, так что давайте вернемся в Осло.

5

День первый, Осло

Сидевший в кафе при яхт-клубе в Яне[2] Матео смотрел куда-то вдаль, в сторону острова Малмойя. Вид у него был встревоженный – редкое для него состояние.

– Тебе не стоит появляться в центре города в ближайшие дни. Если бы я был подручным Барона, то перевернул бы все вверх дном, чтобы отыскать «журналистку», охотившуюся на моего шефа и на этого Викерсена. А обнаружив, что ее не существует, насторожился бы еще больше.

– И что бы ты предпринял, будь ты этим типом, вытащившим пушку? – беспечным голосом спросила Екатерина.

– Попытался бы выяснить, кто эта девушка. Будем надеяться, что служба безопасности отказалась выдать ему записи с камер наблюдения торгового центра. Но, когда ты убегала от него, тебя наверняка засекли камеры банка или другого заведения. В большом городе нельзя сделать ни шагу, не попав на пленку. Несколько тысяч крон – и какой-нибудь не слишком щепетильный сотрудник проявит бо́льшую сговорчивость, нежели охрана «Палеета».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Екатерина вспомнила подлый прием, которым избавилась от приспешника Барона. У него определенно имелись все основания потребовать просмотра видеозаписей: доказать, что он не крал платок. Так что получение скриншота будет простой формальностью. А среди националистов он найдет достаточно добровольцев-хакеров, которые перероют норвежские серверы, чтобы ее опознать.

Однако паниковать ни к чему. Она уже не девочка, состоявшая на учете в нескольких полицейских участках Осло. Даже если кто-то взломает серверы ее банка, транспортных служб и факультета, где она преподает, маловероятно, чтобы программа распознавания лиц соотнесла предоставленные ею фотографии с ее реальной внешностью. Снимаясь в автоматах, она надевала то светлый парик, то темный, никогда не фотографировалась со своим настоящим цветом волос и запихивала вату за щеки, чтобы скулы казались выше. Конечно, случалось, что какой-нибудь сознательный служащий кривился, изучая ее удостоверение, но находчивый ответ – «Ну да, это я, я же не слишком изменилась за полгода? Хотя, может, это из-за лекарств…» – всегда ее выручал.

В вопросах анонимности членов «Группы» Матео становился настоящим параноиком. Не могло быть и речи о том, чтобы поделиться с ним своим беспокойством, пусть даже обоснованным. Он может добиться ее исключения из «Группы». А этого она боялась больше, чем преследования вооруженного громилы.

– Что-то ты притихла, о чем думаешь?

– Ты только со мной встречался?

– Я как-то ужинал в ресторане Диего, давно, но для него был просто одним из клиентов.

Екатерина не стала спрашивать у него, как выглядит Диего: Матео ей не ответил бы. Зато она узнала, что у него есть ресторан.

– А Корделия? Ты знаешь, чем она занимается?

– А ты?

– Забавно, ты ведешь себя так, как будто ты выше нас. Если Диего не знал, кто ты, откуда ты узнал, кто он?

– Скажем так, по счастливой случайности.

– Это не ответ… Ты что, считаешь себя нашим боссом?

– Я хоть раз за все время, что мы работаем вместе, давал тебе повод думать, что считаю себя главнее?

Екатерина поймала его взгляд, и между ними повисло молчание. Напряжение стало настолько ощутимым, что владелец кафе встревожился и уточнил у них из-за стойки, все ли в порядке. Матео успокаивающе помахал рукой.

– Видишь, даже в самом укромном месте находится кто-то, кто за тобой наблюдает, – вздохнул он. – Дирижер не отдает своим музыкантам распоряжений, он управляет игрой оркестра.

– Ну управляет же, – заметила Екатерина, – и потом, ты сказал «своим музыкантам». А ведь мы существуем ради того, чтобы бороться с тиранией мелких и крупных начальников.

– Если ты именно так обо мне думаешь, то это нелепо и оскорбительно.

– Я просто пытаюсь понять твои действия утром. На дождь можно свалить что угодно.

– Вряд ли ты можешь ставить мне это в упрек, я же тебя предупредил. Запомни раз и навсегда: у нашей «Группы» нет босса, но, признаюсь, это я был объединителем, – заявил Матео.

Его признание лишило Екатерину дара речи. Объединителем или инициатором? Для нее этот вопрос имел огромное значение. «Группа» была ее единственной семьей – семьей, которую она обрела спустя годы неприкаянности. По идее ее профессия – преподавательница – должна была определять ее личность; так и было, но в обществе. Настоящая личность Екатерины раскрывалась в ее тайной деятельности, в которой она и видела смысл жизни. Как если бы настоящий мир Алисы был по ту сторону зеркала…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Допустим, – наконец сказала она. – Тогда кого же ты завербовал первым? И какой номер дал?

– Ты ошибаешься по всем пунктам. Я не говорил, что я организатор – я был объединителем, да и то лишь на время. Нас девять, и мы были связаны друг с другом еще до того, как об этом узнали, – у нас одни ценности, одни цели, один кодекс поведения. Мы выбирали одни и те же мишени и, что странно, даже работали похоже. У каждого из нас свои навыки, свои таланты. Мы следуем правилам безопасности, которые никто нам не навязывал, просто они кажутся нам очевидными, мы – заговорщики, виртуальные друзья, но наша дружба настоящая. Ни у кого из нас нет номера, это противоречило бы нашим принципам. У звезды нет первого луча.