Сердцецветы для охотницы - Таня Свон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никому не позволено во время шествия мешать суженым. Все расходятся с их пути.
Если бежать, то именно в этот вечер.
– Костер разведут у мельницы. Там рядом есть конюшня. Я смогу выкупить для нас пару лошадей, – воодушевление Войко подкупало. Только вот своих денег на коня у Русланы не было. Это слишком дорого.
– Я не стану красть у родных, а сама себе кобылу не могу позволить.
– Пустое, – отмахнулся Войко и подался чуть вперед, заверяя: – Я подарю тебе лошадь. Лучше так, чем из-за меня останешься опозоренной.
Руслана не хотела бежать. Она надеялась решить все разговором, но уже понимала, насколько малы шансы. Идти к родителям, пытаясь добиться чего-то, – бессмысленно. Так Руслана лишь укрепит подозрения к ней и Войко, следить за ними станут бди– тельнее.
Она могла бы избежать позора, предупредив – Войко намерен улизнуть к другой. Но это будет подлый поступок, за который ее заслуженно возненавидит и Войко, и сама Руслана.
Поэтому пути все еще было только два.
– Я подумаю. О своем решении скажу, когда пойдем к костру.
Войко улыбнулся. Этого заверения ему было достаточно.
Когда в баню принесли еду, ни Войко, ни Руслана не пытались бежать.
* * *
В час, когда в предбаннике стало совсем темно, Руслана уже изнемогала от скуки и нетерпения. Весь день до заката, нервно то заплетая, то расплетая косу, она провела в раздумьях о своем будущем, потому что других дел не осталось. Войко ушел в мыльню и закрыл за собой дверь. Руслана лишь единожды попыталась заговорить с ним вновь:
– На ужин принесли кабана, – она заглянула в мыльню, немного приоткрыв дверь.
Войко лежал на полке, уставившись в низкий деревянный потолок. Он не снял ни кафтан, ни сапоги. В нетопленой бане было прохладно и непривычно мрачно.
– Кстати, это я его на днях подстрелила, – сделала новую попытку разболтать «жениха» Руслана, но Войко не пошевелился.
«Может, от голода слег?» – подумалось охотнице. Войко поел лишь утром, и то немного. Поклевал кашу, а к голубцам, пирогам да оладьям даже не притронулся.
– Не хочу, – вяло отозвался с полка Войко. – Ничего в горло не лезет.
Руслана не стала его уговаривать, закрыла дверь и села на лавку, к которой еще утром они с Войко придвинули небольшой стол. Сейчас весь он был уставлен яствами, из-за чего баню окутали ароматы свежей выпечки и мяса.
Румяная буженина стояла по центру небольшого стола. Руслана смотрела на мясо с горькой усмешкой. Выслеживая того кабана, она и не думала, что будет есть его мясо на своей Крашняне.
Руслана чуть засучила рукав расшитого кафтана, потянулась за яблочным пирогом, откусила, не чувствуя вкуса.
Грустно. На сердце пусто, на душе тоскливо. Бежать Руслане из родного Хрусталя или оставаться в любимых землях дурнушкой? Неудивительно, что что-то внутри ее не допускало даже мысли о браке с Войко – этому все равно не бывать, даже мечтай Руслана о замужестве, как Богдана.
Тошно было от своей судьбы. Страшно. Ведь какой бы выбор ни сделала Руслана, впереди только трудности. Единственное, что могла сделать охотница, – это выбрать, через какие препятствия идти.
Что до Войко, у него тоже выбор был. Только вот поступать как должно он даже в мыслях не допускал. Войко не раскроет свой секрет, не выдаст тайную возлюбленную.
Руслана не понимала, злит ли ее это. С одной стороны, эгоизм Войко ставил ее на распутье. С другой – юноша, как и чаяла Руслана еще утром, не настаивал на свадьбе.
«Бойся своих желаний», – подумала она, нехотя откусывая пирог.
С улицы сквозь запертую дверь послышались приближающиеся голоса. Руслана настороженно замерла, прислушалась. Убедившись, что шли к бане, она вскочила из-за стола и метнулась в мыльню. Если Руслана и Войко хотели, чтобы в их желание сыграть свадьбу верили, они должны создать хотя бы видимость теплых отношений. Влюбленные, сужденные друг другу Матерью землей, не станут сидеть порознь в ти– шине.
– Пришли, – ответила Руслана на удивленный взгляд Войко. Спустя мгновение после ее слов у двери кто-то закопошился.
Сначала от двери оттащили что-то тяжелое. Потом щелкнул отворенный замок, и уличный шум стал громче, яснее.
– Хватит миловаться! – В баню вошел отец Войко, Некрас. Он окинул довольным взглядом невестку, расправил несуществующие складки на безупречном дорогом кафтане и первым пошел на улицу. – Пора показаться людям! – крикнул он уже снаружи.
Войко с видом мученика слез с полка и медленно приблизился к Руслане. Так, будто ее кожа была отравлена ядом, Войко взял девушку за руку.
– Пойдем, – буркнул он и отвернулся прежде, чем Руслана успела заглянуть в черные от сгустившегося мрака глаза.
Он потянул ее за собой, к выходу, и каждый шаг казался чем-то неправильным. Сейчас их прилюдно нарекут женихом и невестой. После проведенной в запертой бане Крашняны пути назад уже нет. Для многих парней Руслана уже считается девушкой, принадлежащей другому.
От этих мыслей щеки запылали, а глаза защипало от слез обиды. Почему все должно быть так? Почему она должна идти за руку с человеком, который уже через пару дней сбежит от нее? Почему должна быть названа невестой парня, которому противна даже мысль о жизни с Русланой?
Несправедливо. Проклятые сердцецветы! Если бы не они…
«То шла бы ты рука об руку с Яромиром», – напомнила себе Руслана.
Нет, то была бы ничуть не лучшая судьба. Как ни крути, все шло не так, как хотелось бы. Ни один из уготованных судьбой путей ей не нравился. Все дороги пугали, а потому оставалось лишь плыть по те– чению.
Расправив плечи, Руслана подняла подбородок и примерила лучшую улыбку из всех, что умела подделывать.
Их встречали с поздравлениями и песнями. Народ окружил баню, заполонил почти весь огород у дома Русланы. У многих в руках были свечи, отчего казалось, что звездное небо упало на землю.
Чужие взгляды обжигали. От них воздух будто загустел, и
