Поединок с собой - Ариадна Громова

– В чем опасность? – спросил профессор.

– В выключении сознательной воли. В бессмысленном двигательном и речевом возбуждении. Вы должны в первую очередь заняться моими тормозными центрами.

Раймону показалось, что он бредит. Ярко освещенная большая комната; окна задернуты шторами; длинные столы вдоль окон уставлены колбами, пробирками в деревянных штативах, закрытыми стеклянными сосудами различной формы и величины; книжные полки до потолка у одной из стен; коротколапая темная туша на кушетке; чье-то шумное дыхание за высокой ширмой; и этот ровный, неживой голос, эти неестественно блестящие глаза на белом, правильном и все же адски уродливом лице! Этот ужасный, бредовый разговор!

– Что с ними? – спросил профессор, кивком головы указывая на ширму.

– Я им дал Т-21. Двойную дозу.

– Как ты с ними справился? Ты ведь сам был перевозбужден?

– Да. Но контроль сознания сохранялся. Я смог заставить себя принять Т-24. Это было трудно. Я не мог управлять руками. Особенно руками. И горлом. Я хотел кричать.

– Да, я знаю. И все же ты справился.

– По-видимому, существуют добавочные центры. Но их трудно включить.

– Они должны существовать. Ты не механизм. Живая структура всегда избыточна, это ее коренное свойство. Она дублирует функции для страховки. Ты понимаешь меня?

– Да, я отчетливо понимаю. Это правильная мысль. Но у меня надо укрепить основные центры.

– Конечно. Что делал Франсуа?

– Он хотел ходить. Хотел бегать. Хотел все трогать и хватать.

– Если он не делает расчетов, ему надо ходить и хватать. Он для этого создан. Ему нужно дело. У него слишком сильные мускулы.

– Да. Я сунул ему в руки палку и приказал выбивать пыль из дивана. Он послушался. Это отвлекло его. Я сделал укол. Он спит.

– А Поль?

– У Поля, после того как вы с Пьером оказались вне комнаты, сразу наступило резкое торможение. Он перестал двигаться, но стоял и не хотел ложиться. Пьер на него, по-видимому, влияет слишком сильно. Это – недостаток.

– Да, конечно. Я подумаю над этим. А теперь тебе надо спать.

– Я думаю о себе и не могу спать.

– Я дам тебе снотворное.

– Дайте. Вы будете делать мне операцию?

– Не знаю. Постараюсь обойтись без этого. Почему ты спрашиваешь?

– Я ощущаю страх.

– Страх? Откуда ты знаешь, что это страх?

– Я знаю. Я читал. Это страх. Раньше его не было.

– Ты слишком усложняешься.

– Это не зависит от моей воли.

– От моей тоже. Чего ты боишься? Боли?

– Нет. Я боюсь уничтожения.

– Смерти?

– Да. Это называется смерть.

– Ты знаешь, что этого не будет. Ты вечен.

– Я в этом не уверен.

– Что? – быстро спросил Лоран.

– Я не уверен. Во мне что-то переменилось. И тогда появился страх.

– Вздор! Ничто не могло перемениться! Это атавистические ощущения.

– Атавизм? У меня?

– Черт возьми, ты начинаешь острить! – сказал, помолчав, Лоран. – Пока давай спать. Я устал. Ах, да! Познакомьтесь с Мишелем. Мишель, это Жозеф.

Гибкая теплая рука Мишеля крепко сжала руку Раймона. «Совсем как человек!» – подумал Раймон.

– Теперь вы можете отправляться вниз и спать. Ночь пройдет спокойно, да и утро тоже… Утром… ах, да, утром придет мой помощник… – Профессор Лоран подумал с секунду. – Я думаю, вы мне оба пригодитесь. Вы мне, в сущности, сегодня спасли жизнь… Словом, если хотите, оставайтесь, я буду рад!

– Я останусь, – сказал Раймон. – Я хочу остаться с вами…

…Когда Альбер показался из-за угла, Роже облегченно вздохнул.

– Где ты пропадал? Я тут целый час толкусь.

– Еле вырвался! – оживленно сказал Альбер; глаза его сияли сквозь стекла очков.

– Тут на углу бистро, зайдем? – предложил Роже.

– Можно в бистро. – Альбер поколебался. – Если там пусто. У меня к тебе серьезный разговор.

В бистро было пусто. Лысый хозяин дремал за стойкой. Они уселись у окна.

– Мне ничего не надо, я сыт, – сказал Альбер. – Разве что кофе. Или перно.

– Меня кухарка Лебренов тоже накормила, ого! – Роже захохотал. – Просила заходить. Но уж очень толста, не люблю я этого! Эй, приятель, два перно!

– Послушай, Роже, – начал Альбер, когда официант принес рюмки с мутно-белым перно. – Хочу предложить тебе работу в доме профессора Лорана…

Роже долго слушал. Потом расхохотался.

– Ты спятил, дружище! – сказал он. – Конечно, я буду об этом молчать, раз ты просишь. Но чтоб я, Роже Леруа, пошел в прислуги!

– Послушай, Роже, – мягко сказал Альбер. – Я, должно быть, плохо объяснил. Это – как на войне. Нас будет пятеро, включая мадам Лоран. Я знаю, что ты все умеешь по хозяйству. Я в этих делах ни черта не смыслю, а Жозеф не парижанин, и вообще он не такой… Мадам Лоран очень слабенькая, ей трудно. А ни одна служанка в этом доме не проживет и двух дней. Понимаешь? Без тебя нам плохо придется. Кроме того, мы с Жозефом будем то дежурить наверху, то бегать по поручениям профессора. А мадам Лоран все время одна, и ей страшно.

– Ты думаешь. Роже Леруа годится, чтоб успокаивать старушек? – проворчал Роже.

– Почему – старушек? Мадам Лоран совсем молода.

Роже сразу оживился:

– Молода, говоришь? Только такой очкастый растяпа, как ты, мог не сказать этого с самого начала! Что, блондинка? И тоненькая? Черт побери, да это же мой вкус!

Альбер бледно улыбнулся:

– Роже, дело обстоит серьезней, чем ты себе представляешь. И мадам Лоран… Когда ты ее увидишь, то поймешь, что о ней нельзя говорить в таком тоне. Она смертельно измучена, ей надо помочь. Сегодня она еле встала с постели.

– Что тут долго разговаривать, я готов! – уже серьезно сказал Роже. – А профессор как, не возражает?

– Нет. Он сказал, что дела приняли серьезный оборот и помощь необходима.

Роже расплатился и встал.

– Идем. Знакомь меня с твоим гением.

Они вышли опять вместе: Роже шел на рынок, Альбер – в библиотеку и в лабораторию.

– Мне тут не нравится, – заявил Роже. – Не знаю что, но тут нечисто.

– Побываешь наверху, так поймешь, в чем дело, – сказал Альбер.

– Но ты можешь мне объяснить, что там, наверху?

– Там… – Альбер запнулся, ища подходящих слов, – там искусственные люди.

– Машины? Роботы? Это я слыхал!

– Нет, не машины. Живые существа. Ну, люди. Только их создал профессор Лоран.

– Слушай, куда ты меня затащил? – спросил Роже, ухмыляясь. – Если б не мои правила, я бы плюнул на это грязное дело.

– Какие правила?

– Не бросать приятеля, если ему туго приходится. Не оставлять женщину без защиты. Такой олух, как ты, этого второго правила наверняка не поймет.

– Какого ты мнения о Жозефе? – спросил вместо ответа Альбер.

– Я скоро сообщу тебе, какого я о нем мнения, – пообещал Роже. – И как его зовут на самом деле, тоже узнаю, он у меня не отвертится.