Инсургент - Николай Романов

– Превосходно! – сказала Катерина после первых же ложек красного кушанья. – Ничего более вкусного в своей жизни не видела. Интересно, почему так хочется есть? Вместе с тарелкой бы проглотила!

Видимо, она нечасто летала транссистемниками. А если и часто летала, то никогда не интересовалась пострелаксационным синдромом.

Впрочем, женщины есть женщины, даже и будущие шпионки – у них голова все равно по-другому устроена, даже если они умеют стрелять без промаха и ломать голыми руками шейные позвонки.

– Это всегда так, – сказал Осетр и принялся объяснять жене, что из себя представляет пострелаксационный синдром.

– Ха! – сказала Катерина. – Можно подумать, ты много путешествовал по Галактике!

– Да уж немало, – воскликнул Осетр.

И осекся – по легенде сирота Криворучко до сих пор не покидал пределов не только системы звезды Бархатная, но и с Малоросии-то никуда не отлучался.

Увы, ментальность еще не перестроилась! Гвардеец хренов! «Росомаха» без хвоста, ржавый болт тебе в котловину!

– Один – один, – сказал он.

Катерина фыркнула, но прозвучало это совсем не обидно.

– Ты доволен, Миркин? – спросила она потом.

– Конечно, Катерина. У меня определенно наблюдательная супруга. – Он подмигнул. – В нашем деле это весьма полезное качество.

– Я вовсе не о том.

Он глянул на нее непонимающе. И тут же просек орбиту.

«И в самом деле, ты доволен?» – спросил он себя.

Прямого ответа не нашлось.

Он был вынужден себе признаться, что ему было хорошо.

Не хуже, чем тогда на Дивноморье, с Яной. И уж всяко лучше, чем позже, в доме терпимости… Но, может, потому и было хорошо, что ему все время казалось: он обнимает Яну Чернятинскую?

И никуда от этого ощущения было не деться! Обманывай себя не обманывай!

Катерина ждала ответа. Глаза ее сделались совсем серьезными, и отвечать надо было не дурачась.

– Да, Катенька, – сказал он. – Мне было хорошо.

Похоже, она ждала именно такого ответа, потому что чуть слышно вздохнула и улыбнулась:

– Я рада.

И только тут он сообразил, что ждала она от него совсем иного ответа.

Однако он сказал то, что сказал. Но она почувствовала, что не соврал. И вот именно этому улыбнулась.

– Да, Катенька, – повторил он.

И мысленно продолжил:

«Но я тебя не люблю. Да и ты меня вряд ли любишь. Не могла ты меня так быстро полюбить, за одну только первую постельную встречу. Это было бы слишком! Просто, похоже, вы, женщины, намного быстрее приспосабливаетесь к изменениям в своей жизни. В особенности к тем изменениям, что от вас не зависят».

– Женщины более гибкие по своей натуре, – сказал он.

– А ты как думал! – отозвалась она. – Только потому мы, человеческие существа, все еще и живы!

И показала ему язык.

И он понял, что «супруги Криворучко» установили между собой не только физиологический, но и эмоциональный контакт.

Глава седьмая

На Новой Москве меры по обеспечению безопасности Остромира Приданникова были предприняты просто фантастические.

«Супруги Криворучко» попали к месту назначения не сразу, а пройдя цепочку из трех явочных квартир.

Причем Осетр быстро начал подозревать, что все три квартиры были организованы исключительно для проведения этой операции. К тому же с какими-либо помощниками или опекунами супруги Криворучко практически не встречались.

На орбитальном вокзале Осетра ждало сообщение о номере забронированного такси, которое должно было ждать супругов Криворучко возле наземного терминала. Когда шаттл опустился на Новую Москву, супруги вышли на привокзальную площадь, отыскали эту машину и уже через четверть часа оказались на пороге гостиницы с нелепым названием «Современная старина».

Стариной там и не пахло, однако это было неважно. Главное, что у портье господина Остромира Криворучко ждала посылка.

Супруги забрали коробочку и отправились в расположенный поблизости, полупустой в это время парк, где, усевшись на скамейку, изобразили отдыхающих влюбленных. А между объятиями и поцелуями незаметно для окружающих ознакомились с содержимым коробочки.

Внутри находилась «кровавая мэри».

Так среди секретных агентов называлось устройство, содержащее информацию, не предназначенную для чужих глаз, и способное отдавать ее только после анализа крови человека, пожелавшего получить хранящиеся внутри «кровавой мэри» сведения. Генетический код, понятное дело… Если вскрыть «мэри» пытался бы не тот, на чей код она была настроена, информация тут же самоуничтожалась.

Осетр сунул мизинец левой руки в отверстие на боку аппарата, ощутил легкий укол и через пару секунд обладал адресом первой явочной квартиры.

Там они обнаружили еще одну «мэри», адрес следующей явочной квартиры и пожелание непременно провести здесь ночь и только на следующее утро отправиться по новому адресу.

Так они и поступили. И получили еще один адрес тайного жилища.

На явочных квартирах они убивали время, занимаясь любовью, ибо чем еще могут развлекаться двое молодых людей, обреченные судьбою играть роли молодоженов и оказавшиеся один на один в отдельном помещении?… Как ни крутись, природу не обманешь!

Но всякий раз с Осетром была не Катерина, а Яна Чернятинская, и он ничего не мог поделать с этим ощущением.

К тому же если не заниматься любовью, то можно только разговаривать, а разговаривать, в общем-то, было практически не о чем. Разве что в очередной раз пересказывать друг другу собственную легенду. Наверняка через какое-то время общие темы у супругов обнаружатся, но это будет позже, когда появится настоящая совместная жизнь, а пока таковой не было, ибо общая постель – это еще не гарантия совместной жизни.

В конце концов, еще через день, на третьей явочной квартире, они встретились с человеком, который, назвав пароль и выслушав отзыв, посадил их в глайдер безо всяких рекламных надписей на бортах и отвез к цели всего путешествия.

Разведшкола располагалась в лесном массиве, защищенная со всех сторон силовым барьером. Скорее всего, и воздушное пространство над нею было закрыто для любых летательных аппаратов, кроме принадлежащих самой школе.

Внешне школа мало была похожа на то учебное заведение, где воспитывали будущих «росомах».

Местное руководство ходило по территории в штатском, представлялись без званий и исключительно по имени-отчеству.

Первичный инструктаж проводил некий Савва Петрович, кряжистый мужчина лет сорока, коротко остриженный, с выбритым до синевы подбородком. Только подбородок этот и мог сказать, что перед вами военный, ибо манеры у инструктора были совершенно гражданскими.

– Поздравляю вас с прибытием, господа! – сказал он уверенным баском. – Полагаю, вы никогда не пожалеете, что выбрали для себя именно этот род человеческой деятельности.

Прозвучало поздравление весело и легкомысленно, будто супруги Криворучко решились сделаться цирковыми артистами. Катерина, к примеру, намеревалась крутить на талии две дюжины гимнастических обручей, а Осетр подался в летающие акробаты с подкидной доской…

Однако следующие слова Саввы Петровича зазвучали уже по-иному, тяжеловесно и победительно.

– Служить на благо отечества – это всегда великая доблесть и честь! Но служить ему, находясь в стане врага, – это настоящий героизм!

Осетру от подобных слов захотелось поморщиться.

Он глянул на Катерину и с трудом сдержал удивление: щеки девицы заалели, но не от стыда, а от гордости за дело, каким ей предстоит заниматься.

Конечно, она ведь не была ублюдочной дочерью императорствующей особы, плодом греховной связи, который попытались искоренить из жизни вместе с чревом матери.

Да уж, служить отечеству, которым командует такой правитель, – и в самом деле настоящий героизм.

Ознакомительный инструктаж оказался недолгим.

Возможно, Савва Петрович почувствовал отношение Осетра к его словам и решил особенно не распространяться.

Не все ведь идут в разведчики ради службы отечеству, некоторые попросту зарабатывают подобным способом деньги.

Почему бы этому молокососу и не оказаться таким?

Савва Петрович скоренько рассказал новичкам о порядках, царящих в разведшколе, и отправил их в канцелярию.

Местные порядки и походили, и не походили на организацию учебы в школе «росомах». Существовал распорядок дня с подъемом, отбоем и приемом пищи в определенные часы. Каждый день, кроме воскресенья, был посвящен учебе. Но жили курсанты не в казармах, а в небольших домиках.

В канцелярии новых курсантов поставили на довольствие, выдали подъемные и обеспечили жилищем.

Вселили супругов Криворучко в отдельный домик с гостиной, общей спальней и двумя учебными комнатами.

Осетр удивился было наличию гостиной (не школьное какое-то помещение), но ему объяснили, что среди курсантов принято ходить друг к другу в гости, что общение – один из методов добычи разведчиком информации и далеко не самый последний.