Афоризмы русских военных моряков - Николай Каланов

1788–1851

Адмирал (1843). Участник Русско-шведской 1808–1809 и Отечественной войны 1812. Наваринского морского сражения 1827. Первооткрыватель Антарктиды и 29 островов. Командующий Черноморским флотом с 1833 года.

Больше пота в учебе – меньше крови на войне!

В такой службе, как морская, не существует мелочей. Самый незначительный недосмотр при случае может повести к потере корабля и гибели сотен товарищей – сослуживцев.

Вот этот сундук сделал три кругосветных плавания, но так сундуком и остался.

Всякое положение человека прежде всего возлагает на него обязанности: с точным, безукоризненным им выполнением связана не только служебная, но и личная честь.

…Гораздо приятнее видеть подвижных и активных офицеров, полных мужества и энергии, нежели сидней философов, которые только что курят трубки с утра до вечера и рассуждают о пустяках, а ни на какое по службе дело не способны.

…Лестная служба их (офицеров) и назначение командирами будет зависеть от того исполнения своих обязанностей, которые… на них возложены.

Мореплаватели не упустят случая во всякое время делать исследования о всем том, что может способствовать вообще успехам науке и в особенности каждой части.

Морское дело наше требует постоянных занятий в оном.

Морской офицер, не зная дела своего во всех подробностях, никуда не годится.

Ознакомить молодых людей с их с важностью подчиненности, которая есть душа воинской службы и которой малейшее нарушение не должно быть оставляемо без замечания.

Окружите человека порядочностью, и он станет порядочным человеком.

Поставить в непременную обязанность каждого флотского офицера иметь при себе копию с такой инструкцией (вахтенным лейтенантам), дабы впоследствии никто незнанием отказываться не мог.

Служба, – дело обыкновенное, и человека, исполняющего только свой долг, не за что награждать.

Службы на хороших судах, где наблюдается строгая дисциплина и порядок, есть верное средство приохотить молодого офицера к своим обязанностям.

Сначала службе, потом себе.

Худо, как вахтенный офицер приказывает что-либо, а сам не знает, как оно делается.

Чтобы хорошо подготовить офицера, нужно сначала "вкус его приучить ко всему лучшему, к строгой дисциплине и деятельной службе".

Эгоизм у иных столько сильно действует, что никакое предложение есть ли только не ими самими выдумано, не приемлется, сколь бы, впрочем, полезно оно не было…

Я никогда ничего в жизнь мою ни y кого для себя не просил, и теперь не стану просить перед смертью.

Бестужев Николай Александрович

1791–1855

Капитан-лейтенант (1824). Участвовал в 1815 году в морском походе в Голландию, в 1817 году – во Францию. Декабрист, историограф флота, писатель, критик, изобретатель, художник.

В грубых ошибках по службе молодость извинить не может: для неопытных офицеров книги есть; надобно только иметь охоту ими пользоваться.

Вода, стихия, которую человек сумел подчинить своей власти, нося на себе величайшие тягости, представляет удобнейшее средство для сообщения произведений народов и частей света между собой. Реки и моря, обладаемые государствами, составляют их силу и богатство, давая жизнь и движение торговле посредством мореплавания.

Воспитанные в одном месте, как бы дети одной матери, с одинаковыми привычками, одинаковым образом мыслей, общество офицеров морской службы отличается той дружеской связью, тем чистосердечным прямодушием, каких не могут представить другие общества, составленные из людей, с разных сторон пришедших.

…Всякий благородный поступок, каждая высокая мысль, каждое нежное ощущение и все, что выходит из обыкновенного ряда наших обыкновенных действий, есть поэзия. Все, что может трогать сердце, наполнять и возвышать душу, есть поэзия. Любовь, гнев, ненависть суть страсти, и ежели стихи заставляют трепетать ту струну нашего сердца, которую сочинитель намеревается тронуть, в таком случае, каков бы ни был наружный вид стихов, они – поэзия.

Дружеские связи крепче между моряками, потому что у них дружба приобретается в самой юности. Обманываются те, которые думают найти друзей в зрелых летах. Юноши, как воск, удобно принимают впечатления, и склонности одного врезываются в другом; время утверждает мягкий состав души, и форму, образованную давним дружеством, не придется новое.

Душа человека всегда жаждет неизвестного, мысль наша всегда стремится вдаль; ненасытная, летит воображением в страны далекие, и что может быть приятнее, когда мореходец, удовлетворяя потребности души своей, несется по беспредельным морям… Настают ли бури, подымаются ли противные ветры, его наслаждение увеличивается гордостью от победы над стихиями. Не так ли обладание любимым предметом становится дороже от препятствий?

Есть какое-то тайное сочувствие природы с сердцем человека: чего он не боится, то уже ему нравится; есть в душе струны, которые по своенравию или по потребности, как на эоловой арфе, отдаются приятно при реве бурь и ветров, – и сколько ни грозят человеку гибелью бездны морей, – он только приобретает новую Решительность, новые силы презирать опасность…

Жизнь человеческая исполнена сама по себе опасностей; военная служба умножает их; но опасности сухопутной службы ограничиваются одними ужасами войны; в морской же, напротив, сверх военных случаев, человек подвергается часто большей погибели от стихий, устроенных природою на благо и пользу его, нежели в самых жестоких сражениях.

Какое обновленное ощущение несет каждый из нас после долгоплавания в своё отечество!

Науки ученому делают честь, а просвещенный делает честь наукам.

Посредством мореплавания повсюду настлан широкий мост благодетельному просвещению, нет более препон для сообщений к пользе человека.

Сама природа влагает в нас понятие о свободе, и это понятие, этот слух сердца так верны, что как бы ни заглушали их, они отзовутся при первом же воззвании. В чем же другом заключается поэзия, как не в пробуждении отголоска на песни ее в нашем сердце?

С самой юности мореходец вменяет в ничто ужасы природы, и силою привычки он так же беззаветно пускается в море, как вы ложитесь в вашу постель.

Севастополь пал, но пал с такой славой, что каждый русский, а в особенности каждый моряк, должен гордится таким падением, которое стоит блестящих побед.

Сердце человека есть хранилище воспоминаний – перебирать их значит анатомировать сердце и пересматривать живые, но живые в больном теле и возбуждать страдания тем тягчайшие, чем чувствительнее и чем нежнее сердце, наболевшее от нещастий.

Сколько новых истин открывается, какие наблюдения пополняют познания наши о человеке и природе с открытием земель и людей Нового света! Не высока ли степень назначения мореходца, который соединяет рассеянные по всему миру звенья цепи человечества!

Служба наша столько ж имеет перемен, сколь непостоянно море со своими случайностями; оттого-то мореходцы, разлученные со светом, с его обольщениями и веселостями, на краю гибели каждую минуту, отдаленные от смерти одной доской, умеют находить в самих себе источник радостей и привязывается к такой жизни, в которой другие видят одну только скуку.

Лазарев Алексей Петрович

1793–1851

Контр-адмирал (1839). Участник русско-турецких войн 1806–1812 г. и 1828–1829 г. В 1819-23 гг. лейтенантом на шлюпе «Благонамеренный» совершил кругосветное плавание, через Берингов пролив дважды проходил в Чукотское море.

Мореплаватели не упустят случая во всякое время делать исследования о всем том, что может способствовать вообще успехам науке и в особенности каждой части.

Наша служба, сопряженная с такими трудами и опасностями, имеет перед собой приятности… Люди, видящие перед собой одни необозримые пространства воды и неба, отделенные многими тысячами верст от любезного Отечества и только одной доской от бездны, в сем скучном существовании умеют находить удовольствие. Удовольствия сии тем для них драгоценнее, что встречаются не столько часто как на сухом пути посреди всегдашнего шума, и оные вовсе неизвестны тому, кто не был мореходом… Трудно выразить удовольствие, какое мы чувствуем при сем случае (имеется в виду традиция морского праздника при пересечении экватора), быть надолго удалены от Отечества, плывя в страны дивные, не видя в продолжении уже двух месяцев. берега и находясь от ближайших островов в расстоянии пятисот миль.

Не нося на своей совести упрека за какие-либо притеснения и кровопролития странах Нового Света, мы бываем везде принимаемые с особенной приязнью, какой никто из других наций не пользуется.