Путь великих прощаний - Свами Шачинандана

Дело было незадолго до прихода Шри Чайтаньи Махапрабху. Один брахман повторял мантры, стоя по пояс в Ганге. Бормоча вполголоса очередные строфы, он вдруг обратил внимание на необычное поведение реки. Вода то отступала, так что доходила лишь до колен, то в следующий момент приливала так, что брахман чуть не захлебывался. Так повторилось несколько раз, и наконец брахман увидел причину этого волнения: по берегу гулял маленький мальчик, и кожа у Него была золотого цвета[17]. Он то подбегал к Ганге, словно играл с ней, то отпрыгивал от нее. Река, казалось, хотела прикоснуться к стопам этого мальчика, но все никак не решалась. Она то приливала к берегу, то в почтении отступала. Пока брахман наблюдал всю эту сцену, из вод Ганги появилась божественной красоты женщина в белом сари. Она стояла в колеснице, запряженной дельфином, и ее сопровождали небесные певцы. Колесница остановилась, женщина вышла, склонилась перед мальчиком и произнесла следующее:

О мой Господь, в Своем предыдущем воплощении Ты купался только в водах моей сестры Ямуны. Но когда Ты придешь как Чайтанья Махапрабху, прошу Тебя, искупайся и в моих водах.

Маленький мальчик совсем не удивился, увидев перед Собой эту божественную женщину, и отвечал ей с улыбкой:

Это ты, Гангадеви! Я помню твои прошлые молитвы и вскоре по Своей воле явлюсь в святом городе Навадвипе. Чтобы исполнить твою просьбу, Я буду купаться в твоих водах каждый день.

Услышав это, Гангадеви взошла на свою колесницу и скрылась в водах реки. Присутствующий при этом разговоре брахман чуть не потерял сознание. Он выпрыгнул из Ганги, подбежал к мальчику и распростерся ниц, вознося Ему молитвы. Верховный Господь принял его молитвы, но затем строго-настрого наказал ему никому не рассказывать о том, что он увидел, и никому не открывать тайну предстоящего явления Господа.

Любой паломник может купить на берегу корзину с цветами и масляной лампадкой в середине. Эти корзинки предлагают Ганге и затем спускают на воду. Я купил огромную корзину с пятью лампадками. Зажечь эти лампадки индийскими спичками мне удалось лишь с третьей попытки, но вот наконец все лампадки зажжены, и я, вознося молитвы Гангадеви, предлагаю ей свой дар. Я молюсь: «О Гангадеви, ты течешь на райских планетах в своей тонкой форме, а на Земле в виде реки. На самом деле твой истинный облик — это облик прекрасной богини, сердце которой исполнено сострадания к падшим душам этого мира. Пожалуйста, будь довольна моим подношением. Мы сейчас здесь, чтобы идти по пути великих прощаний. Пожалуйста, пожелай нам счастливого пути и вложи в наши сердца духовную мудрость, которая поможет нам разорвать цепи иллюзии».

Не успел я поместить свою корзину в руки быстротекущей Ганги, как ко мне подбежал какой-то мальчишка и предложил всего за одну рупию «оптимизировать» мое подношение. Он прыгнул в воду и оттащил мою корзину на середину реки, чтобы ее не прибило к берегу. Я недолго ее видел — течение быстро унесло мой дар в темноту. Надеюсь, что Ганга примет мои молитвы и наше паломничество увенчается успехом.

Теперь у меня есть время, чтобы осмотреться вокруг. Меня ждет интересная встреча: я знакомлюсь с юристом из Мюнхена — он просто сидит здесь и набирается впечатлений. Пока мы разговариваем, вокруг нас собирается толпа любопытных индусов; они с нескрываемым интересом спрашивают меня, с какой целью я приехал в Хардвар. Я объясняю им, что Хардвар — это отправная точка нашего путешествия в Бадринатх. В изумлении они глядят на меня: «О, Бадринатх! Да, путь туда нелегкий», — и при мыслях о Боге почтительно складывают руки. Затем их интерес вновь переходит на мою персону, эдакого белого слона[18]. Они задают кучу вопросов, и я стараюсь как можно подробнее ответить на них. Им сложно понять, как мы, западные люди, можем отказаться от материальной жизни. Узнав, что мой отец был директором железных дорог Германии, а я ушел из дома и вступил на путь сознания Кришны, они еще больше изумляются: «Ачча! Ачча!» И на что же это я теперь живу?! (Прямо как в Германии спрашивают.) На их сомнения я отвечаю стихом на санскрите:

ананййш чинтайанто мам

йе джанах парйупасате

тешйм нитйабхийуктанам

йога-кшемам вахамй ахам

Тем, кто поклоняется Мне с непоколебимой преданностью, сосредоточив свой ум на Моем духовном образе, Я лично даю то, чего им не хватает, и сохраняю все, чем они владеют[19].

В качестве комментария рассказываю одну древнюю историю:

Давным-давно жил-был брахман. Этот брахман писал комментарии к «Бхагавад-гите». Дойдя до стиха, который я только что процитировал, он усомнился в том, что Кришна на самом деле лично заботится о каждом Своем преданном. У Него же столько дел! Брахман не мог себе этого представить и потому своим пером выцарапал слово «лично». Однако работа больше не клеилась, у него из головы не выходил этот стих. В конце концов он проголодался и велел жене что-нибудь приготовить, пока он сходит к реке совершить омовение.

Начав готовить, его жена обнаружила, что их кладовая пуста. В отчаянии она не знала, что и делать. Поблизости не было никакого жилья, и попросить было не у кого. Тут вдруг раздался стук в дверь, и на пороге появились два неземной красоты мальчика с огромными корзинами, полными провианта.

Мы слышали, что у вас кончились продукты. Пожалуйста, возьмите вот это, — сказал один из мальчиков.

Жена брахмана была одновременно обрадована и удивлена. Она спросила:

Откуда вы узнали, что у нас кончились продукты? Вы что, знакомы с моим мужем? — и она предложила Им остаться и разделить с ними трапезу.

Но один из мальчиков — Он был помладше, и кожа у Него была синеватого оттенка — ответил:

Мы хорошо знаем твоего мужа. Мы знаем, какой он жестокий. Поэтому, пока он не пришел и не стал опять измываться надо Мной, Мы лучше пойдем.

Мальчик повернулся, и она увидела на Его спине множество царапин. Не успела она и слова молвить, а мальчиков уже и след простыл.

Через час возвращается брахман с реки, и что же он видит? Его жена с пылающим от гнева лицом сидит и... ест. Брахман очень удивился, ведь жена никогда раньше не садилась за трапезу без него.

Позволь мне узнать, почему ты уже ешь? Потому что у меня больше нет уважения к тебе — ты оказался жестоким человеком. Жестоким? Да ведь ты знаешь, как строго я следую принципам ненасилия. Я за всю жизнь даже мухи не обидел. Будь добра, разъясни, что здесь происходит! Муху не обидел, а маленьких мальчиков избиваешь, — и жена рассказала ему, что произошло.

Он сразу все понял. Это были не простые дети, а Кришна и Баларама. Своим приходом Кришна хотел показать, что Он действительно заботится о Своих преданных — и заботится лично. Поскольку «Бхагавад-гита» неотлична от Его трансцендентного тела, брахман, расцарапав страницу «Гиты», тем самым расцарапал спину Господа.

Индусы слушали с явным удовольствием. Они любят истории про Кришну, но, когда их рассказывает европеец, это придает им особую прелесть.

Пока я рассказывал, мне на ум вновь пришел лозунг нашего путешествия: «Путь великих прощаний». Этот путь есть самоотречение, непривязанность, отказ от зависимости. Вспоминаю одно высказывание Шрилы Прабхупады на тему самоотречения:

Самоотречение означает, что человек отказывается зависеть от условий материальной природы и ставит себя в полную зависимость от милости Господа. Истинная независимость подразумевает полную веру в милость Господа, когда человек совершенно перестает зависеть от материальных условий («Шримад-Бхагаватам», 1.18.14, комм.).

Конечно, я не питаю иллюзий по поводу того, почему собравшихся здесь больше интересует моя персона, чем поклонение Ганге. Для них просто в диковинку видеть преданного Кришны с белым цветом кожи. Преданных — уроженцев Индии — никто особо не замечает, однако западный преданный сразу становится центром всеобщего внимания. В своих путешествиях по Индии мне доводилось бывать в отдаленных деревнях, где сотни людей собирались лишь для того, чтобы поглазеть на меня.