Братья по крови - Саймон Скэрроу

– Для меня было большой честью иметь с вами дело, господин префект. Если кому-нибудь из ваших сослуживцев понадобится что-нибудь из доспехов, то смею рекомендовать им обращаться к Киру из Пальмиры, гордому поставщику самых что ни на есть надежных доспехов героям империи. Боги да пребудут с вами.

С очередным поклоном он скрылся за складками палатки. Макрон шумно выдохнул щеками, глядя на обновку друга.

– Будем надеяться, что вещица по деньгам.

– Время покажет, – сказал Катон и, набрав в грудь воздуха, рявкнул наружу: – Тракс, ко мне!

Через несколько секунд в палатку расторопно вошел невысокий широкоплечий ауксиларий и с ходу отсалютовал. Новый слуга Катона хотя и числился во фракийской але, но родом был из Македонии, что угадывалось по его смуглости и узковатым глазам. Катон взял его на место прежнего слуги, погибшего в Брукциуме. Денщицкого опыта у новичка было маловато, но зато имелись чистый послужной список и ручательство декуриона насчет честности и сносного знания латыни. Так что пока сойдет и такой, а с окончанием сезона кампании можно будет купить на рынке в Лондиниуме подходящего раба для домашних нужд, а Тракса вернуть в его турму.

Катон указал на свой старый нагрудник:

– Этот я оставляю только для смотров. Сходи к маркитантам, отыщи какой-нибудь лак, что ли. Чтобы вещь смотрелась как новая: где надо подчищена, где надо подкрашена и надраена до блеска.

– Слушаю, префект.

– И заодно, пока ты там: нам что-нибудь нужно для пополнения моих личных припасов?

Тракс опустил взгляд и немного подумал.

– Кое-что да, префект. Вина и сыра. Запас поубавился. – Он бросил взгляд на Макрона. – Из-за недавних снятий пробы.

– Денег в моем подсумке хватает? – осведомился Катон.

– Пока да, префект. Хотя к концу месяца не мешало бы пополнить.

– Хорошо. Только смотри, чтобы в этот раз вино было приличное. А то последние два кувшина были как моча.

– В самом деле? – удивленно поглядел Макрон. – Я что-то не ощутил.

Катон лишь вздохнул и вновь напутствовал слугу:

– Вино чтобы хорошее, ты понял?

– Понял, префект. К нам в лагерь как раз приехал новый виноторговец. Со свежим запасом. Вот я и попытаю, что он там привез.

– Вот и давай. Всё, свободен.

Слуга учтиво поклонился и вышел наружу. Макрон подождал, пока тот отдалится, а затем в задумчивости поскреб щеку.

– Не знаю, что и думать.

– Ты о Траксе? А что, с работой справляется… И солдат хороший.

– Толку-то… Ауксиларий, в моем понимании, так разговаривать не должен. Как какой-нибудь из тех мудрожопых говорунов-греков.

– Ты, видимо, о философах?

– Как хочешь, так и понимай, – в сердцах огрызнулся Макрон. – Мне кажется, я описал их точно. И справедливо. Да и ты все понял, как надо.

– Люди сплошь разные, Макрон, – заметил Катон со вздохом.

– Только не в армии, друг мой. У нас здесь занятие одно: убивать людей, а не болтать, как на базаре… Кстати, о болтовне, – что-то вспомнив, Макрон полез в свой заплечный мешок, вынул оттуда табличку для письма, положил ее перед собой и проглядел свои нацарапанные на вощеной поверхности пометки, восстанавливая спокойную деловитость, вменяемую службой. Его голос чуть заметно изменился: ушла дружеская непринужденность. Макрон вновь стал старшим центурионом Четвертой когорты Четырнадцатого легиона.

– Отчет за вчерашний день, господин префект. Сила возвращается к нам. Первая центурия: шестьдесят два годных, восемь больных, один отбыл для исполнения штабных обязанностей.

– Это еще каких?

– Известно каких. Допросных. Навыки легионера Пуллония требуются для допросов последней партии пленных.

– Очень хорошо. Дальше.

Макрон снова сверился с записями:

– Вторая центурия: пятьдесят восемь годных, десять больных. Хирург говорит, один из них до конца дня, похоже, не дотянет.

Катон кивнул, мысленно прибрасывая цифирь. При обороне форта когорта Макрона понесла тяжелые потери, а потому вместо шести сильно прореженных центурий префект отдал приказ сформировать два более-менее приемлемых по численности подразделения, которые действовали бы как полноценные тактические единицы. То же самое и в отношении его собственной Второй Фракийской алы. Конников в ней едва хватало, чтобы заполнить седла трех турм, то есть от силы девяносто десятков. Получается, под его началом состояло сопровождение обоза и маркитантов численностью до двухсот десяти человек. И если Каратаку удастся незаметно просунуть ударный кулак между основной колонной Остория и арьергардом, то он может учинить здесь хаос до того, как на помощь успеет подойти достаточная сила и вновь его отогнать. И в случае, если такое произойдет, верховный неизбежно взыщет все с Катона. «Такая вот несправедливость офицерского бытия», – оставалось ему размышлять с оттенком горечи.

– Что еще?

– Запас зерна на исходе. Полного рациона осталось на четыре дня. А еще оружейник жаловался насчет кожи, которую пускает на починку доспехов.

– Что с ней не так?

– Сырость проникла. Большинство запаса непригодно. А полосы, что идут на подмену, не выдерживают.

– Ну так пускай возьмет из резерва.

Макрон цокнул языком:

– В том-то и заковыка. Из резерва Четырнадцатого легиона он брать не может: интендант не дает.

Катон устало прикрыл глаза.

– Почему?

– Потому что считает: моя когорта на довольствие прикреплена сюда, а значит, мы должны использовать запасы обозного сопровождения.

– Но у нас же нет кожи.

– А это, говорит, не его забота.

Катон, раздраженно выдохнув, открыл глаза.

– Так ты с ним говорил?

– Ну, а как же… Правда, толку никакого. У тебя, говорит, есть старший офицер, к нему и иди. И вот я здесь.

– Ну спасибо.

– Все согласно чину, господин префект, – осклабился Макрон.

– Ладно. Посмотрю, что можно будет выбить в штабе, после совещания у верховного. – Катон сложил на груди руки. – Это всё?

– Пока да, господин префект.

– На том и разговору конец. Благодарю за сведения, центурион.

Макрон, салютнув, вышел из палатки, оставляя своего друга наедине со своими заботами и печалями. Катон поднял глаза и кратко воззвал к Юпитеру благостному и величайшему, чтобы тот не был излишне строг и не долго отягощал его сопровождением обоза. Невзгод хватало и без того: два его подразделения были досадно обескровлены, со скудеющими припасами, а на их нужды ставка смотрела сквозь пальцы. Еще хуже была сама суть выполняемых обязанностей: постоянная необходимость то упрашивать, то припугивать вольнонаемных погонщиков мулов, чтобы те не замедляли ход повозок; караулить и подгонять вереницы всех этих маркитантов, виноторговцев, проституток и надсмотрщиков за рабами позади основной армии. То и дело приходилось на ходу улаживать между ними споры, буквально стукая спорщиков башками, когда распри угрожали затормозить общий ход колонны по слякотной тропе, взбитой калигами идущих во главе колонны легионеров.

Катон вышел из палатки и оглядел окрестность. Пепельными призраками таяли на западе силурийские горы, окутанные сиреневатой дымкой гаснущего дня. В предвечерние часы римская армия остановилась, чтобы разбить на ночь лагерь; сейчас достраивались последние элементы укреплений. Из-за узости долины солдаты были вынуждены соорудить длинный тонкий вал вместо обычного прямоугольника палисада. В результате хаотичное нагромождение времянок тех, кто шел с колонной, выползло за ровные ряды палаток сопровождения. Лошади фракийцев мирно пощипывали траву в огороженном веревками загоне. Справа в двух сотнях шагов располагались четкие линии палаток двух когорт арьергарда. На том же расстоянии слева тянулись длинные ряды палаток основного армейского контингента – настолько ровно, насколько позволял рельеф, – окружая чуть более крупную палатку своего старшего офицера. А в полумиле на небольшом холме виднелся самый крупный шатер – ставка полководца Остория. Уже зажглись десятки костров, разбавляя своим безмятежным светом густеющую завесу сумерек. За тянущейся вдоль вала зубчатой стеной палисада за лагерем виднелись на склонах группки всадников из другой алы – одни в густой тени, другие, наоборот, резко высвеченные гаснущим снижающимся солнцем. А там, дальше, – первозданная дикость сизых туманных гор, где кроется войско Каратака, за которым по пятам следуют римляне (хотя еще вопрос, кто за кем идет). С вождем катувеллаунов Катон прежде уже сражался и научился его уважать. Он еще способен подкинуть своим врагам сюрприз. Префект мрачно улыбнулся: удивление вызовет скорее то, если он его не подкинет.

Сквозь хорошо слышные в недвижном воздухе выкрики приказов, приглушенные разговоры и взревывание мулов прорвался медный хрип буцины – сигнал, созывающий командиров в ставку. Катон возвратился к себе в палатку, где надел и зашнуровал кожан с защитными полосами на плечах и от талии к бедрам. Затем надел перевязь с мечом и набросил на плечи шерстяную плащаницу. К возвращению из штаба уже совсем стемнеет, а ночами, как известно, в этих долинах холодрыга даже так называемым британским летом. Выходя из палатки, Катон застегнул на плече пряжку и оправил плащ в ожидании, когда из своего ряда палаток подойдет Макрон. Вдвоем они пошагали через лагерь в штаб.