Точка отсчета - Стефани Перри

”Я могла бы сначала проверить поезд”.

Глупости. Оставаться здесь одной глупо и опасно, что за сумасшествие? Никто не ждет от нее проверки места убийства в одиночку — если здесь вообще произошло убийство. Одно она могла сказать точно: здесь была стрельба или что-то еще, а затем поезд эвакуировали.

”Нет, это совсем глупо. Здесь бы повсюду сновала полиция, неотложки, вертолеты, журналисты. Что бы тут ни случилось, я первая, кто сюда добрался... и обеспечение сохранности места преступления является приоритетной задачей”.

Ребекка не могла удержаться, представляя себе, что скажут парни, когда увидят, как она справилась с этим самостоятельно. По крайней мере, перестанут звать ее ”малая”. Ну и статус новичка, пока что закрепленный за ней, останется позади гораздо быстрее. Она просто бегло осмотрит здесь все, без всяких глобальных проверок, и если ей хоть на минуту покажется, что ситуация опасна, тут же свяжется с отрядом.

Девушка ободряюще кивнула головой. Точно. С быстрым осмотром она справится без проблем. Глубокий вдох — и она двинулась к началу вагона, осторожно ступая по разбросанному багажу. Достигнув меж вагонной двери, Ребекка собралась с духом и быстро шагнула внутрь, рывком открывая вторую дверь, пока мужество не покинуло ее.

”О нет!”

В первом вагоне дела обстояли плохо, но в этом — еще хуже, потому что здесь были люди. Трое, четверо, пятеро... да, с того места, на котором остановилась Ребекка, она видела пятерых, и они, совершенно очевидно, были мертвы; лица изранены какими-то непонятными когтями, а одежда тонула в темных пятнах крови. Некоторые осели на сиденьях: со стороны это выглядело так, словно их жестоко убили прямо там, где они сидели. Запах смерти ощущался отчетливо, как запахи меди и экскрементов, как гниющий фрукт в жаркий день.

Дверь за ее спиной автоматически закрылась, и Бекка вздрогнула, чувствуя, как колотится сердце. Она смутно начала осознавать, что ей с этим не справиться, что надо вызывать подкрепление — а затем она услышала чей-то шепот и поняла, что уже не одна.

Ребекка направила дуло пистолета вперед на проход, не уверенная в том, откуда исходит шепот, сердце билось так часто, что грозило выпрыгнуть из груди.

- Назовитесь! - голос ее прозвучал тверже и увереннее, чем она сама ожидала.

Шепот продолжился; удушливый и далекий, он звучал странно приглушенно в тишине безмолвного вагона, так, как мог бы звучать голос чокнутого убийцы, сидящего над трупом после убийства и шепчущего самому себе. Она уже собралась повторить приказ, когда увидела источник звука, на полу впереди посредине прохода. Им оказался маленький транзисторный радиоприемник, вероятно, настроенный на станцию утренних новостей. Ребекка подошла к нему, испытывая невероятный прилив облегчения; все-таки она была здесь одна.

Она остановилась перед радио, опустив свое полуавтоматическое оружие. Слева от нее, возле окна, застыло тело, она кинула на него единственный взгляд и больше старалась не смотреть; горло мужчины было располосовано, а глаза провалились внутрь головы. Серое лицо и лохмотья, оставшиеся от одежды, блестели от вязкой на вид жидкости, что делало его похожим на зомби из третьесортного фильма ужасов.

Она наклонилась и подняла радио, усмехнувшись своим недавним мыслям, хотя страх все еще сжимал сердце. Ее ”чокнутый убийца” оказался женщиной-диктором, ведущей новостной репортаж. Прием сигнала был плохим, крошечный динамик шипел при каждом произносимом предложении.

Вот ведь идиотка. В любом случае, пора вызывать Энрико; Ребекка развернулась, подумав, что снаружи прием будет сильнее, и в этот момент на сиденье возле окна что-то шевельнулось, так медленно и едва уловимо, что на секунду она приняла это за дождь. И тут движение простонало, издав тяжкий, низкий звук страдания, и девушка поняла — это вовсе не дождь.

Труп встал со своего места и двинулся к ней. Его деформированная голова моталась из стороны в сторону, жестоко сминая растерзанную плоть горла, и стон становился все тяжелее, каким-то более тоскливым; ожившее тело вытянуло перед собой руки, с истерзанного лица стекала кровь со слизью.

Она бросила радио, и, пораженная ужасом, запинаясь, сделала шаг назад. Она ошиблась, мужчина не был мертв, но совершенно очевидно, обезумел от боли. Нужно помочь ему.

"Ничего приличного в аптечке, хотя, есть морфий, нужно уложить его, о Господи, что же здесь произошло..."

Запинаясь, мужчина подобрался ближе, пытаясь достать до нее, его глазницы были залиты чем-то белым, а из разорванного рта сочилась черная слюна — и вместо того, чтобы сделать предписываемое служебными обязанностями и долгом, вместо того, чтобы как-то облегчить его страдания, оно рефлекторно отшатнулась назад. Долг — это одно, а вот инстинкты приказывали ей бежать, и бежать как можно дальше отсюда, потому что этот человек явно намеревался причинить ей вред.

Она развернулась, не будучи уверенной в том, что надо сделать... и позади нее, в проходе, встало еще два человека с провисшими, словно у тряпичной куклы, лицами и с такими же повреждениями, как у белоглазого; они двинулись к ней, стараясь удержать равновесие, качаясь, будто монстры из ужастика. Мужчина, что шел впереди, был одет в униформу, как у стюарда, лицо его было худым, похожим на обтянутый кожей череп, и серым. Позади него — другой, чье лицо частично было оторвано, обнажая слишком много зубов с правой стороны рта.

Ребекка тряхнула головой, поднимая пистолет. Какое-то заболевание, разлив химической отравы, что-то такое, да. Эти люди больны, должны быть больны — вот только, что это за болезнь такая? А трое мужчин подобрались еще ближе, потянувшись к ней костлявыми серыми пальцами и завывая от голода. Может, они и больны, но еще они собираются напасть на нее. И это так же верно, как и то, что ее зовут Ребекка.

"Стреляй! Давай!"

- Стоять! - крикнула она, повернувшись к белоглазому, он стоял ближе всех, даже слишком близко, но если мужчина и испугался вида пистолета, нацеленного прямо на него, то не подал виду. - Буду стрелять!

- Аааагрхххх! - прохрипело это чудовище, хватаясь за нее и обнажая темные зубы; и Ребекка выстрелила.

Два, три выстрела, пули разрывали плоть, лишенную цвета, первые две попали в грудь, а третья оставила отверстие точно над его правым глазом. После этого монстр издал бессмысленный визг, звук которого больше походил на разочарование, а не на боль, и упал на пол.

Она снова развернулась, молясь про себя, чтобы звуки выстрелов остановили тех двоих, и увидела, что они почти подобрались к ней, глаза их остекленели, а стоны стали нетерпеливо жаждущими. Первым выстрелом она задела горло стюарда, и он отшатнулся, Бекка прицелилась в ногу второго мужчины.