Егерь Императрицы. Кровь на камнях - Андрей Владимирович Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может, вам, братцы, деньги нужны?! Да само собой, нужны, ведь все эти запчасти таких деньжищ стоят! – воскликнул Егоров и полез за кошелём.
– Найн, найн, найн! – энергично замахал рукой Курт. – Мы хотеть всё делать сами, только оружейник егерский рота! – заволновался немец, путая от волнения слова. – Это наш личный презент, для особый солдат. Мы делать штуцер ему лично, чтобы он захотеть жить, – сумбурно объяснял Шмидт.
– Что вы хотели сделать и кому? – не понял Лёшка, в недоумении оглядывая всю троицу.
– Афанасию, ваше благородие, – подключился к разговору Василий. – Ну чего он там лежит в этой своей тиши как неприкаянный? А так поставим мы ему в избу штуцер да перед этой евойной лежанкой, вот, глядишь, у парня-то и какой антирес тогда к жизни появится. Егерь всё ж таки ведь он, а кажный егерь, он чего? Он прежде всего хорошее оружие любит. А какое же ещё может быть из оружиев лучшивее, чем вот это вот винтовальное ружжо? – словно маленькому, растолковывал офицеру такую простую истину солдат.
Алексей оглядел внимательно всех троих и улыбнулся:
– Добро, братцы, хорошее дело вы задумали, Бог вам в помощь! Только поторопитесь, пожалуйста, если, конечно, можете, ваш штуцер как раз бы сейчас в самую пору пришёлся!
Глава 3. Занять своё место в строю!
– Громче сигнал бей, Леонид, громче! – крикнул барабанщику заместитель командира роты.
– Быстрее, быстрее все в строй встали! – торопили капралы и унтера своих солдат, создавая два больших четырёх шереножных прямоугольника на улице. А барабан в это время грохотал громкой дробью.
– Рота, равняйсь! Сми-ирно! – рявкнул Живан, оглядывая замерший строй. – Господин капитан-поручик, отдельная особая рота егерей главного квартирмейстерства армии на утреннюю поверку построена! Докладывает заместитель командира роты подпоручик Милорадович. Разрешите приступать к перекличке и к проверке внешнего вида?
Алексей оглядел весь строй и поднёс ладонь к картузу:
– Здравствуйте, егеря!
– Здравья желаем, вашбродь! – разом рявкнули более сотни солдатских глоток.
– Приступайте, господин подпоручик! – Алексей кивнул Милорадовичу.
– Командирам полурот выйти из строя, приступить к перекличке! – отдал команду Живан, и перед строем своих половин вышли подпоручик Гусев с прапорщиком Хлебниковым.
– Младший сержант Зубов!
– Я!
– Капрал Опарин.
– Я!
– Рядовой Ильин.
– Я!
– Рядовой Милушкин!
– В карауле! – донёсся отзыв его капрала.
– Рядовой Мальцев!
– Раненый, на излечении! – донёсся голос начальствующего над всеми вестовыми капрала барабанщика.
– Рядовой Лопухов!..
Через двадцать минут после окончания проверки личный состав роты был отпущен на приборку и помывку. С этого же места ему затем следовало делать традиционную утреннюю пробежку, а потом уже расходиться под сигнал барабана на принятие пищи.
– Это место нам теперь заместо плаца будет, – объяснял своим младшим командирам Егоров. – Сам понимаю, что тесно здесь, но вы уж потерпите, братцы. Вон, Потап Савельевич и так сколько только мог со своими всю эту улицу разровнял, да и грязи такой сейчас здесь нет, как ранее. Декабрь всё вокруг лёгким снежком покрыл, да и земля нынче твёрдая, без той намеси, в какой мы только что вот совсем недавно тонули.
Унтера косили глаза в сторону большого блестящего окна на стене дома напротив, что выходил прямо к ним на улицу, и дружно кивали головами:
– Да нам-то и здесь удобно, вышбродь! Чего тут мы, не понимаем, что ли, всего?! Было бы только, куды встать, а уж мы-то там постро-оимся!
На третий день, в четверг, в окне мелькнула тень, постояла там несколько минут, а затем пропала. В пятницу она задержалась подольше, а в субботу, в послеобеденный развод на баню, голова зрителя из окошка не пропадала уже совсем.
– Глядит Афонька, смотри-ка, глядит, – шептались егеря, кивая на огромное блестящее окно.
– Разговорчики в строю! – рявкнул Живан. – Самые болтливые плутонги в последнюю очередь у нас в баню пойдут. Только не жалуйтесь потом, что вам опять там пара на всех не хватило!
– Ваше благородие, господин капитан-поручик, дозвольте доложиться? – попросился вечером к ротному Василий.
– Да заходи ты в комнату, чего в сенях-то стоишь, холодно, вон дом застудишь. Мируна, это ко мне, – успокоил он хозяйку дома, пропуская позднего визитёра на свою половину. – Что там у вас в мастерской стряслось, давай уже не тяни – рассказывай!
– Никак нет, ваше благородие, у нас там всё в порядке, – успокоил его рядовой. – Старший оружейной команды фурьер Шмидт послал меня к вам доложиться, что, стало быть, штуцер у нас весь уже в сборе. Мы вот только его ложе вторым слоем лака покрыли. К завтрему, к утру, как только лак на дереве совсем застынет, его уже тогда можно будет в энто самое дело пускать.
– Вот так да-а! – протянул радостно Лёшка. – Всё-таки сумели его сладить мастера? И что там, неужели всё как надо работает? Вы уже и испытали его, небось, признайтесь, не смогли удержаться?
– Так точно, ваше благородие, бьёт он отменно! – тряхнул головой Василий. – Кажный стрелок, он, конечно же, под себя любое ружжо пристреливает, но и так уже понятно, что всё в ём очень даже хорошо работает. Мы ведь эту механизму замка раз пять, а то, небось, и все шесть, пожалуй, по винтику разбирали да собирали, пока всё в аккурат там не стало работать. Даже не сумлевайтесь, вашбродь, ни в жизнь не подведет он нашего Афоню! Не хужее заводской сборки штуцер теперь будет работать!
– Да я и не сомневаюсь, – улыбнулся Егоров. – Молодцы, сразу видно – мастера от Бога! Говорите, завтра уже к утру его можно будет в дело пускать? Ну, вот и давайте тогда на первое утреннее построение вы его с собой и возьмёте. Как раз там воскресенье будет, людей мы до вечера распустим, а сами все вместе зайдём к Афоне да навестим его прямо в избе.
– Есть, понял, ваше благородие, – кивнул Василий. – Завтра с утра мы его, значится, с собой приносим. А как вручать-то его Афоньке будем? Он же ведь даже и носа пока на улицу не кажет и не разговаривает покамест ни с кем?
– Да мы и не будем с этим спешить, – покачал головой Егоров. – Как его душа сама пожелает, так
