Преступления Алисы - Гильермо Мартинес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Артур сказал, что понадобятся письма Менеллы Доджсон. Они все датированы, – уточнила она, – и я сложила их в хронологическом порядке.
Я пристроил письма под лампу рядом с монитором, напустив на себя серьезный вид, и принялся внимательно просматривать их одно за другим.
– Было бы идеально, – заметил я, – найти письмо, которое по времени совпало бы с интересующей нас записью. Почерк сильно менялся с годами.
– Но нет никакого способа узнать, когда она сделала эту запись. Ведь она хранила тетради почти тридцать лет.
Я задумался.
– На самом деле у нас есть от чего оттолкнуться. – Я посмотрел на Селдома. – Согласно тому, что я слышал… разве на обороте документа не записаны даты, относящиеся к значительным событиям в жизни Алисы Лидделл? Если та женщина вела записи последовательно, год за годом, мы сумели бы сравнить каждую из них с почерком на записке. А если она зафиксировала все даты сразу, то это могло произойти только после смерти Алисы, как, следовательно, и интересующая нас запись. Во всяком случае хорошо было бы взглянуть на оборотную сторону записки. Вы принесли ее?
Кристин покачала головой и, по-моему, насторожилась. Посмотрела на Селдома, словно упрекая его за излишнюю болтливость, а потом ответила:
– Разумеется, нет. Бумага в надежном месте. Я принесла только то, о чем мы с Артуром договорились: копию первой половины фразы. Пять слов. И письма. Полагаю, этого достаточно.
– Надеюсь. Можно мне взглянуть на эти первые слова?
Кристин кивнула, открыла сумочку, которую носила через плечо, и извлекла узкую полоску бумаги. Казалось, ей стоило огромных усилий вручить мне хотя бы этот клочок, и ее протянутая рука даже немного дрожала. Мы с Селдомом прочитали начало фразы:
«L.C. learns from Mrs Liddell that[6]»
Вот и все. Почерк был закругленный, немного несвязный. Я положил бумагу текстом вниз на стеклянную поверхность копировальной машины. По мере того как полоса света скользила под документом, на наших глазах, будто насекомые под микроскопом, на мониторе появлялись буквы, большие и округлые.
У заглавных L и C имелся тот же самый завиток наверху, небольшой, замкнутый. Точка над i в фамилии Лидделл не была поставлена, r и s в Mrs взлетели вверх, по диагонали. Буквы L в фамилии склонились влево, словно написанные левшой. Как некий курьез, черточка в t, удлинившись, пересекла все слово «that», будто пишущий экономил движения, даже не побоявшись перечеркнуть попавшуюся посередине h. Я снова взялся за связку писем и одно за другим поднес их к свету. Лишь в одном письме последних лет обнаружились нетерпеливо перечеркнутые t в слове «that». Я показал эту деталь Селдому и Кристин и отложил письмо, чтобы потом поместить его на стеклянную поверхность прибора. Едва на мониторе появились увеличенные буквы, у меня возникло впечатление, что рука та же. Выверив масштаб обоих образцов, я указал на совершенное совпадение черт, подобие начал и окончаний каждого слова, идентичность углов и характерного расстояния между буквами. Но все-таки, не желая рисковать, я объявил, что экстраполирую начертание каждого элемента по отдельности для последнего, решающего сличения. Компьютеры в ту пору работали, как известно, медленно, и хотя Институт математики гордился той мощностью, какую удалось сконцентрировать в подвале, подключив друг к другу несколько машин, нам все же пришлось подождать несколько секунд, пока курсор трепетал, лампы мигали, и слышалось свистящее астматическое дыхание маленьких встроенных вентиляторов, как будто гномы, носильщики байтов, принялись за титанический труд, требующий мускульного напряжения. Вскоре возникли две параллельные строки и два карандашика на краю монитора, готовые к забегу. Тогда я попросил Селдома и Кристин придумать любое продолжение фразы, чтобы получился связный текст, доступный для сравнения, написанный в реальном времени, имеющий как функцию выражения, так и функцию содержания. Я сначала взглянул на Кристин, но она плотно сжала губы, даже не решаясь открыть рот; наверное, боялась, что у нее невольно вырвется какая-то часть подлинной фразы. Селдом, застигнутый врасплох, тоже не сумел ничего предложить, и тогда я произнес, словно в шутку:
«Л.К. узнает от миссис Лидделл, что она безумно в него влюблена!»
Хотя Кристин даже не дрогнула, мне показалось, будто эта случайная фраза, вероятно, из-за слова «влюблена», каким-то образом попала в цель. Я нажал на «пуск», и два карандашика на краю монитора задвигались. Я включил звук, чтобы мы уловили синхронность ритма и скорость начертания. Оба карандашика, продвигаясь по строкам, слегка подрагивали. Эта дрожь и судорожные движения в начертании элементов, объяснил я, не ошибка в программе, а скорее всего болезнь Паркинсона, которой страдает призрак.
– Это правда! – воскликнула Кристин и впервые взглянула на меня с неким подобием восхищения. – У Менеллы был «Паркинсон» в последние годы.
Карандашики продолжали двигаться, как бегущие вровень усердные марафонцы, которым никак друг друга не обогнать, и, когда они добрались до конца фразы в полном согласии, у Кристин, я заметил, озарилось лицо.
– Значит… Это то, что я думаю? Документ подлинный, верно?
Гордость переполняла ее, от нервного возбуждения, так долго сдерживаемого, она невольно расплывалась в улыбке.
– Я бы сказал: нет ни малейших сомнений, – подтвердил я, – эти пять слов написаны той же рукой, что и письма.
Я вернул Кристин связку писем и копию документа. Отсоединяя прибор, чтобы отнести его на место, я услышал за своей спиной разговор и понял, что Селдом и девушка обсуждают созыв чрезвычайного заседания Братства. Кристин сказала что-то, чего я не расслышал, и Селдом ответил, как бы успокаивая ее:
– Конечно. Я не стану упоминать документ, только напишу им, что ты хочешь сообщить о неожиданной находке в Гилдфорде.
Мы поднялись все вместе и выключили свет. На улицу пришлось выходить через деревянную дверь в торце здания. Улица Сент-Джайлс уже опустела, и ночная жизнь замерла. Фонари, высокие, отдаленные, походили на расплывчатые венцы, выступающие из тумана, и выхватывали из теней, беловатых, почти нереальных, могильные плиты под открытым небом на прямоугольнике газона перед церковью. Только время от времени кто-нибудь стремительно проносился мимо на велосипеде. Кристин сказала, что пойдет на Магдален-стрит, а там дождется автобуса до Кидлингтона, и Селдом вызвался проводить ее. Уже прощаясь, он и задал
