Угроза вторжения - Олег Маркеев

Максимов рванулся, перехватил руку, резко подмял Ингу под себя. Она тяжело задышала и обхватила его плечи, острые ногти царапнули кожу.

— Ну, наконец, — прошептала она и закусила губу.

Максимов осторожно откинул одеяло, обнажив до пояса спину спящей Инги. Сел рядом, скользнул расслабленными пальцами от плеч к копчику. Инга застонала во сне и выгнула спину. Его пальцы медленно поползли вверх вдоль позвоночника. Указательный палец правой руки, едва касаясь кожи, замер под правой лопаткой. Палец левой кружил над ложбинкой на затылке. Максимов закрыл глаза, так легче было искать нужные точки, работа тонкая, все решают миллиметры. Нашел — и сразу же почувствовал, как из-под ее кожи в пальцы ударили колючие струйки. Он вдохнул полной грудью и на выдохе глубоко вжал ставшие стальными пальцы в эти невидимые горячие роднички…

«Вот уж никогда не разобрать: то ли несчастная деревенщина, то ли сука. А, к черту, все равно не понять! — Максимов наклонился над Ингой. Дыхания почти не было слышно. Только чуть вздрагивали тонкие ноздри. — Похоже на глубокий обморок. В таком состоянии она пролежит сколько угодно, если не надавить на точки под ключицами. Свидетели мне сейчас не нужны, а вырубить ее ударом по шее — воспитание не позволяет. Хоть и стерва, а все-таки — женщина. Да и акупунктура надежнее. А главное — никаких следов».

Он осторожно встал и быстро оделся.

Конвой наклонил голову набок. Пес никак не мог понять, что нужно человеку в такой час на таком холоде. Подать голос, а тем более схватить человека за ногу пес не смел. Этот человек был другим, не чета тем, кто обитал в доме, — единственное, что понял он своим немудрящим собачьим умом. Те были трусы и жмоты, попрекающие каждым куском. Этот был охотником и вожаком. Такое нельзя понять умом, только — почувствовать нутром. За этого человека с жесткими, но добрыми руками Конвой был готов перегрызть глотку любому. И если в такой час человек вышел на охоту, так тому и быть, решил пес и, вздохнув, улегся на холодные доски крыльца.

Максимов прижался к двери сторожки, поковырял в замке заранее приготовленной отмычкой. Дверь тихо скрипнула, он переступил через порог, беззвучно закрыл за собой дверь и только тогда открыл глаза.

До этого работал на звук, в темноте так надежнее. Никто бы не поверил, но он контролировал все шумы вокруг, стоило бы появиться новому звуку в доме, во дворе и, тем более, если бы изменился ритм дыхания Стаса, он среагировал бы моментально.

Стас спал, сжавшись в калачик, прижав подушку к животу.

«Поза эмбриона — подсознательная тяга к защите от враждебного мира. Крепко, однако, я ему врезал. Еще повезло придурку, попался бы на месте налета, сгоряча вообще башню бы снес. Качок хренов, цыпленок бройлерный… Ну и амбре! — Максимов потянул носом. Застоялый воздух комнатки пропах окурка свежим перегаром и чем-то затхлым. — Все, Макс, работаем!» — скомандовал сам себе Максимов и бесшумно скользнул к продавленному старому дивану, на котором лежал Стас. Вытащил из-под подушки «Макарова», быстро свернул в крайнее верхнее положение флажок предохранителя, задрал стволом вверх — на ладонь выпал черный стерженек бойка. Теперь пистолетом можно было только орехи колоть. Сунул бесполезный пистолет под подушку.

Стас зачмокал во сне. Максимов брезгливо поморщился. Осторожно положил сухую ладонь на горячий взмокший лоб Стаса, подержал, беззвучно шепча какие-то слова. Потом резко шлепнул Стаса по лицу.

— Встать!

Стас плавно оторвал голову от подушки, сел.

— Ты слышишь только мой голос. — Максимов вцепился в расслабленное до дряблости плечо, не давая Стасу опрокинуться. — Только мой голос. Когда я скажу «три», ты все забудешь и уснешь. Скажу «три» — уснешь и все забудешь. Ты слышишь меня?

— Да, — чуть слышно прошептал Стас.

— Кому ты звонил перед выездом? Отвечай.

— Давиду.

— Кто он? На кого работает?

— Он не из наших, солнечногорских. Под Самвелом ходит. Самвел крутой. Очень. Его даже Гаврилов боится.

— Они с Гавриловым знакомы?

— Да. Самвел сюда приезжал. Еще до вас. И Давид был с ним. Это на Самвела Конвой набросился.

— Ты боишься Гаврилова?

— Боюсь. — Стас кивнул, и голова безвольно наклонилась к плечу.

Максимов поднял голову Стаса за подбородок, заглянул в мутные глаза.

— Все хорошо, Стас, успокойся. Почему ты его боишься? На чем он тебя взял?

— Я один объект сторожил. Туда чувак полез, я его окучил и сдал тревожной группе. А утром Гаврилов сказал, что тот козел помер. От сотрясения мозгов, блин. Гаврила сказал, что теперь сдаст меня под «вышку», если что не так.

— Понятно. Они обещали, что при налете тебя не тронут?

— Да. Давид сказал, что все будет пучком. Надо было только отзвонить. Как в Москву поедем… На пейджер сбросить «жди в гости». И все…

— Назови номер. Стас, номер!

— 759-12-80, для абонента 5609.

— Когда успел позвонить?

— Пока вы завтракали, я на станцию сбегал. Из автомата звонил.

Максимов разжал пальцы, и Стас повалился на подушку.

— Очень мило, — пробормотал Максимов.

Названный Стасом номер был ему знаком. Тренированная память, когда требовалось, работала не хуже компьютера. В записной книжке рэкетира под ним значился некто Давид, если верить рэкетиру, заказавший первый неудачный наезд на Журавлева. Записную книжку Максимов оставил рядом с рэкетиром для людей Ордена, а большинство номеров запомнил.

«Вот такие дела. — Максимов машинально вытер пальцы, казалось, от грязной тельняшки, пропахшей потом, на них остался липкий налет. — Понаворотили, черт ногу сломит! И этот сосунок хорош. Подвел под стволы, сука, а потом тихо в морду получил и спать улегся. Как будто так и надо. Замочить бы тварь, да с трупом возни не оберешься. Не в толчок же его по кускам спускать!»

Максимов вздохнул. Руки чесались обработать Стаса по первой категории, выбить вместе с зубами все подробности.

«Нет, не время! Тоньше надо, тоньше. Ага! — Он взял со стола блокнот с завернутыми засаленными углами. — Что ж, все крутят, и мы не хуже».

— Встать! — Он подхватил Стаса за спину, помогая побыстрее подняться. Сунул в расслабленные пальцы ручку, подставил блокнот. — Ты видишь только бумагу. Ничего вокруг, только бумагу! И слышишь только мой голос. Слышишь меня?

— Да. — Стас еле шевелил дряблыми губами.

— Крепко надави на ручку и пиши: Подписка. Ниже. — Он помог Стасу передвинуть ручку. — Я, Станислав Никанорович Бочкарев, на добровольной основе даю согласие на сотрудничество с Федеральной Службой Безопасности РФ. Ниже. Обязуюсь не разглашать ставшие мне известными секретные сведения. Теперь подпишись. Поставь число. Тринадцатое октября. Все. Ложись.

Максимов со стоном расправил затекшие плечи. От напряжения тело била дрожь, разбудившая задремавшую боль. Он помассировал виски — в голове больно стучали острые молоточки.

«Соберись! Последнее усилие — и можно сваливать. Только не расслабляйся. Это тебе не бабу усыпить, нажав на особые точки. Даже не простой гипноз. Сейчас самое сложное. Не алкоголика кодируешь. Пусть и дебил, а сорваться может. Только не расслабляйся!»

Он положил ладонь на лоб Стаса, наклонился к самому уху и что-то зашептал. Лицо Стаса сморщилось, словно от боли.

Максимов отстранился, перевел дыхание и уже громче, ровным голосом сказал:

— Повтори это слово. Стас, повтори!

— Щенок. — Стас скривился, словно в лицо ему плеснули водой.

— Услышав его, ты сделаешь это?

— Да.

— Все. Спокойно. Раз, два… Три!

Стас дрогнул всем телом, потянулся и расслабленно выдохнул.

Максимов встал, вырвал из блокнота два листка, с распиской и тот, что под ним, и пошатываясь вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Конвой радостно забарабанил хвостом, ткнулся в ладонь холодным носом.

— Уймись, псина. Ночью надо спать. — Максимов потрепал его по голове. — Нет сил, извини, не до тебя. Завтра, все завтра.

Глава двадцать пятая. Утро вечера мудренее

Старые дела

Журавлев сидел в одной майке. Хотел было снять и ее, тем более что она От пота уже липла к спине, но удержался. И так вид был самый непрезентабельный. Нормальные люди приезжали в Ялту отдыхать: пить кислое вино, валяться на пляже и по-отпускному беззаботно кадриться к бабам. Он за всю жизнь единственный раз попал на юг в разгар сезона, но и то по делу.

Здесь у всех были свои дела, все так или иначе были повязаны в хитросплетении интересов, опутавших курортные места, и новость, что заявился чужак из Москвы, распространилась по городу, как штормовое предупреждение. Журавлева аккуратно водили. На такой вариант он, естественно, рассчитывал. Но то, что следить будут через местное ГАИ, он даже не предполагал. Об уровне коррупции в милиции знал не понаслышке, но то, что увидел в этом курортном раю, с трудом укладывалось в голове.