Неудача в наследство - Светлана Романюк

— Чегой-то вы, барышня, расселися? А? — продолжала она лицедействовать. — Откладайте книжку свою да наводите красотищу живее!

Аннушка изогнула брови.

— Ой, ну тебя, — надула губы Ольга. — Скучная ты. Но чтение тебе действительно прервать придётся.

— Отчего так? — поинтересовалась Аннушка, не торопясь откладывать фолиант.

— Говорю же, гости пришли! Андрей Дмитриевич… — Ольга сделала многозначительную паузу.

— Твой жених. А я при чём?

— … и Михаил Николаевич! — с видом триумфатора закончила Ольга.

При этом известии Аннушка аккуратно захлопнула и положила на столик том, на потёртом корешке которого виднелась надпись «Древлеславцы. Символы веры». Ольга мельком взглянула на него и сморщила нос.

— Хоть бы роман какой прочла, что ли…

— Прочту, — пообещала ей Аннушка. — Когда-нибудь…

Она скользнула за ширму. В душе её тесно переплелись неловкость, радость и детская какая-то досада.

Аннушка плескалась уже изрядно остывшей водой. Ольга продолжала щебетать о женихах, поклонниках и ранних визитах. Смысл произнесённых сестрой слов скользил мимо сознания, но беззаботный тон и знакомый, родной голос успокаивали, отвлекали от вопроса, которым Аннушка мучилась со вчерашнего вечера. Зачем она помчалась к Милованову? Смысл-то какой в этом был? Сведениями поделиться? Так ими не с Миловановым делиться нужно было, а с Андреем Дмитриевичем! Заседателем уездного суда и без пяти минут зятем. А она что? Подхватилась и полетела…

— Скоро ты, утка? — поторопила её Ольга.

«Утка и есть! Кряква!» — мысленно согласилась с ней Аннушка, но вслух произнесла иное:

— Скоро, не переживай! Дождётся тебя твой суженый!

— Мой-то меня дождётся! — прыснула в ответ балаболка. — А вот твой и упорхнуть может! Опять разминётесь!

Аннушка на секунду выглянула из-за ширмы, плеснула в хохотушку пригоршню воды. Та с визгом и смехом увернулась и, сообщив, что лучше в коридоре дождётся, выскочила за дверь.

Аннушка вздохнула и ещё раз обильно поплескала, на этот раз себе на лицо, пытаясь притушить пылающие щёки. Вчера она довольно долго просидела в гостиной Милованова, ожидая его возвращения. Ушла лишь в сумерках. Хотелось думать, что дольше сидеть не стала из-за осмотрительности, чтобы по темноте не ходить, себя и Лизоньку опасности не подвергать, а не из-за того, что Михаил Арсеньевич, кряхтя и хихикая, сообщил, что его праправнук спасает даму в беде и, видно, вернётся не скоро. Домой шла, искря раздражением и разочарованием. А уж когда узнала, что он всё это время у них дома сидел, её ждал, их какие-то четверть часа разделили, и вовсе ногой от досады топнула. Ну что ж. Утешало одно — раз Милованов вчера допоздна её ждал и сегодня с утра с визитом, значит, в их встрече не только она заинтересована. Ему от неё тоже что-то нужно. Во всяком случае, одно общее дело у них точно есть и ещё восемь дней будет. Аннушка осушила лицо полотенцем и бросила взгляд на руку, убедиться, что не ошиблась в расчётах. Убедилась — на знаках, как и ожидалось, красовалось по восемь треугольников.

Перед гардеробом Аннушка слегка задержалась. Сперва протянула руку к уютному фланелевому платью, подумала, тряхнула головой и вытянула батистовое, о котором даже Ольга одобрительно говорила, что оно премиленькое и очень идёт сестре. Затем, словно стыдясь и жалея потраченного на выбор и раздумья времени, наскоро пригладила непокорные завитки волос и нетуго перехватила их той самой лентой с незабудками, что вручила ей Настасья на берегу Буйной. Затем взяла зарисовки Архипа и, нацепив самое строгое из имеющихся в её арсенале выражение лица, вышла к изнывающей от ожидания Ольге.

— Ты прелесть… — тихонько шепнула та и, привстав на цыпочки, чмокнула сестру в щёку.

Аннушка выдохнула и немного расслабилась. Ольга ухватила её за руку и резво потащила по коридору, уже гораздо громче добавив:

— …но копуша!

В малой гостиной их ожидало исключительно мужское общество. Папенька вольготно устроился в кресле у окна. Более всего в эту минуту он походил на сытого кота, который добродушно и снисходительно поглядывает на утренних визитёров.

Возле него, опершись на подоконник и устремив тоскующий взор вдаль, стоял Михаил Николаевич. Он, как всегда, был бледен, мрачен и задумчив.

Андрей Дмитриевич сидел на софе напротив будущего тестя, мял в руках маленькую подушку-думку, которую, видно, выхватил у себя из-под локтя, и гудел что-то маловразумительное о погоде.

А погода стояла изумительная! В приоткрытом окне виднелся лазурный лоскут неба. Слышался птичий гомон. Тёплый ветер доносил сладкий запах растущих неподалёку пионов.

Сёстры ступили в комнату и, приветствуя всех, склонили головки.

Андрей Дмитриевич оборвал себя на полуслове и восторженно кинулся к невесте. Михаил Николаевич выглядел гораздо сдержаннее, но по комнате перемещался не менее стремительно. Поздоровавшись с сёстрами, он крепко ухватил за локоть старшую.

Аннушка поморщилась, хватка у соседа была железная.

— Мне непременно нужно с вами поговорить, — тихо и веско сообщил он ей едва ли не в ухо.

Аннушка согласно кивнула и в свою очередь, обращаясь сразу к обоим, заявила гостям:

— Мне тоже нужно сообщить вам кое-какие сведения. Это касается расследования…

— Молодёжь! Никаких серьёзных разговоров до завтрака! — вступил в разговор папенька, шутейно грозя всем пухлым пальцем.

— Кто говорит о завтраке? — мурлыкнула Татьяна Михайловна, скользнув в комнату. — Прошу к столу! Всё готово! Прошу… Прошу…

Под воздействием её мягкой, но необоримой силы спустя несколько минут все: и гости, и домочадцы — оказались за щедро накрытым столом.

Глава 58. Умение слышать

Михаил лежал, закинув гудящие ноги на спинку кровати. В распахнутом настежь окне виднелось усыпанное перемигивающимися звёздами небо. Что-то шелестело, ухало и иногда даже взлаивало, но шумом не воспринималось, казалось тишиной. Уютной и убаюкивающей.

Суматошный, насыщенный беготнёй и разговорами день подошёл к концу. Прийти к Кречетовым с утра пораньше оказалось отличной идей! Наконец-то удалось перехватить старшую из дочерей соседа до того, как она выпорхнула по своим многочисленным и малоизвестным делам. Михаил хмыкнул, да, если честно, он еле до утра дотерпел. Вот как приехал вчера домой, узнал, что Анна Ивановна его несколько часов ожидала, так чуть обратно к Кречетовым и не поворотил. Остановили только выражение лица Степана да мерзко хихикающая оконная рама. Порыв ветра распахнул створку окна, которая, дрожа и поскрипывая, издавала звуки, очень похожие на стариковский смех. Михаил предпочёл дождаться утра, чем стать посмешищем для непутёвых крестьян и наглых окон.