Ведьмы, карта, карабин - Андрей Круз

Тварь явно прицеливалась напасть на меня, но у нее хватало ума понять, что допрыгнуть до меня сложно, вертикальная станина прикрывала меня спереди. Поэтому она рванула по лестнице дальше, выше, одним прыжком оказавшись на переходе.

И в этот момент Саня заорал, а неподалеку отчаянно зазвенело железо — он врезал из своего «суперщелчка» по чему-то, чего я не видел. Опять визг, частая стрельба, а я все пытался совместить белую сейчас, в этих очках, прицельную марку «фастфайра» с неуловимо быстрым, скользящим и изгибающимся силуэтом.

Выстрел, саданувший по ушам, рикошет тяжелой пули от перил. Вторая тоже мимо, ударила в потолок. Потом вдруг мысль о том, что ведь тварь уже за мной, станина меня больше не прикрывает. Едва успел подумать, как монстр вдруг совершенно беззвучно прыгнул с перехода, просто на стену, оттолкнулся от нее и вдруг оказался на старом конвейере прямо передо мной. Не совсем передо мной, впрочем, потому что я, оказывается, успел заскочить за станину с другой стороны.

Выстрел, еще один. Второй пулей попал, из твари вышибло струю огня, она опять взвыла, раздирая стальными когтями душу и мозг, соскочила на пол, полностью закрывшись от огня Дмитрия и всех артефактов Сани, подскочила ближе, поймала в себя еще две пули, тормознула, мотнула головой, если это вообще голова, потому что силуэт был мутен, расплывчат, и при этом я понял, что вовсе ее не убил, что, может, ей и больно от рвущихся из ее темной плоти струй огня, но сил пока у твари хватает.

И барабан револьвера пуст.

И опять вспомнился Рудный. И то, что в «вепре» еще два патрона, две «Сверхновых».

Я просто выронил револьвер, вскинул дробовик и выстрелил. Дважды, «дабл-тапом», стараясь не дать стволу подпрыгнуть чтобы обе пули легли в силуэт.

И они, кажется, легли.

А я ослеп. Рванулся в сторону от концентрированной волны страха и бешенства, исходившей из чего-то ослепительного прямо передо мной, оступился, грохнулся на пол, даже не поняв, ушибся я или нет, рванул куда-то на четвереньках, в панике, слыша, как волочится ружье по бетону, больно врезался плечом в железо, упал, перекатился, надеясь, что я качусь куда надо, сел, слепо зашарил по разгрузке в поисках полного магазина и, к своему же собственному удивлению, его нашел и вставил в ружье, сбросив затвор с задержки.

А потом вдруг понял, что визг уже и вовсе не такой громкий, и слышен в нем больше страх смерти, как мне кажется. И заодно зрение возвращаться стало вроде как.

Затем тварь затихла, и одновременно с этим в цеху стало светлеть. Темнота буквально растворилась в льющемся через выбитые окна солнечном свете, а заодно отступил и страх.

— Посмотрим? — спросил Саня, доставая из кармана маленький фотоаппарат.

— Ну пошли.

Подходили все равно осторожно, не опуская оружия. Сначала к той твари, которую убил Саня, попутно выяснив, что усиленный «Щелчок» перемолол все ее кости, кажется, настолько бесформенной она выглядела. Саня пару раз щелкнул вспышкой, после чего мы направились ко второй.

Та уцелела. Свет ее убил, но не сжег, как тогда не сжег ту нежить в Рудном.

Описать… сложно. Зубастая пасть, когти, длинный тонкий костлявый хвост. Тощее, но крупное и гибкое существо. Сначала Саня его поснимал. Потом мы втроем встали и снялись на его фоне. Потом Дмитрий сказал, показав на тушу:

— Он плавится, что ли?

И вправду, тварь как-то начала расплываться, словно сделана из пластилина и ее поместили в тепло.

— Нечисть, — объяснил Саня. — Развоплощается. Это же не из плоти и крови существо, это сгусток магической энергии в телесной форме. Все, отработал свое.

Я присел рядом, пригляделся. Да, именно что растекается. От «Сверхновых» на гладкой черной шкуре два белых пятна, и все, а вот дыры от зажигательных пуль из «ругера» выглядели вздутыми и сильно обугленными. Не убил зажигательными. Значит, надо было «пустышками» бить, тварь хоть и магическая, но телесная вполне, без таких кусков, какие из этого самого тела «пустышки» выгрызут, особо не попрыгаешь. Значит — вывод на будущее.

— Ладно, сжигаем все на хрен и выходим, — объявил я, поднимаясь на ноги.

Подобрал наконец револьвер, затем выругался, обнаружив, что «ред-дот» от падения на бетон сломался. Все, больше не включается.

— Блин, до сих пор круги, — пожаловался Дмитрий, вытирая тыльной стороной ладони слезившиеся глаза. — «Заря» и то проще переносится.

— Это точно, — согласился я. — Не будь очков, сейчас бы гуськом ходили, с рукой друг у друга на плече.

— А Мила бы нас водила, — добавил Саня.

— Прямо Брейгель, — хмыкнула она. — Только посохов не хватает.

— Там их шестеро, а нас четверо.

Она с сомнением посмотрела на меня, как бы пытаясь понять, действительно ли я такой просвещенный или только прикидываюсь. Но ни к какому выводу явно не пришла.

А у меня тоже как песком глаза засыпаны. Помню, такое же ощущение было, когда в подростковом возрасте поучили меня немного на сварщика в добровольном порядке.

— Экомагом все закиньтесь, у «колодца» фонило серьезно, — сказал Саня, раздавая серые горошины.

Мы стояли вчетвером в поле, возле машины, глядя на поднимающийся с территории стекольного столб черного дыма. Мы все же нашли точку «колодца» по расползающемуся кольцу жгучей плесени вокруг нее, и Саня, рассыпая черный алхимический порошок, заключил проклятое место в магический круг, а затем заложил туда зажигательную бомбу.

Потом рвануло. Негромко, но жарко, аж сюда волна достала. В цеху вроде и гореть было нечему, но пламя не могло улечься минут пятнадцать, и когда все же затихло, от половины цеха остался лишь непонятный, обугленный и бесформенный остов. Правда, после этого Саня поводил «мухобойкой» и сказал:

— Все, никакого фона.

— Кстати, что это за черные твари были? — спросил Дмитрий.

— Не знаю. — Саня пожал плечами. — Слышал про таких, их до сих пор вроде бы и не назвали никак. Редко встречают. Коль, что теперь? — повернулся он ко мне.

— Теперь остатнюю территорию проверить — и на карьер хочу глянуть. И дальше двинем.

Доехать нам надо до границы с Северореченском, заодно саму дорогу проверить. Но и тут закончить следует.

На территории силикатного завода никаких следов, кроме птичьих, не обнаружили вообще. Равно как и «ауровизор» ничего лишнего не показал. Заехали, прошлись по цехам, ничего живого и неживого в них не нашли, кроме двух трупов серков, промороженных насквозь. Видать, плевуны подпитались. Им мясо не нужно, они лишь тепло высасывают.

Карьер был совсем рядом с заводом, метров сто, пожалуй. Два ржавых самосвала на съезде, большой экскаватор, тоже ржавый настолько, что уже не поймешь, какого он раньше был цвета. Ну и полная тишина вокруг. И солнце, к слову, пригревает — весна!