Никого нельзя обижать! Семестр І - Yelis
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но пустым четвёртый стул за нашим столиком оставался недолго. Не успел я расправиться с первым блюдом, как возле меня материализовалась новенькая, которая ошарашила не только всю нашу маленькую компанию, но и остальных людей, насыщавшихся в этот момент в столовой – и гимназисток, и преподавательский состав, и поварской коллектив.
Склонившись низко в пояс, японская девушка отчётливо и громко (и где только так хорошо изучила русский язык?) проговорила:
– Благодарю вас Слава-сан, за то, что спасли меня в том подземелье, и приношу глубочайшие извинения за своё недостойное поведение по отношению к вам. Я в неоплатном долгу перед вами. Поэтому моя жизнь по распоряжению императрицы Японии и по моему личному желанию отныне в ваших сильных руках. Можете располагать ею по своему усмотрению.
И застыла, не разгибаясь!
Вовремя я проглотил последнюю ложку солянки, а то моих соседок постигла б та же участь, что и многих вокруг, услышавших слова японки. Ещё хорошо, что и Лада, и Лена отлично справились с собой и не поделились со мной только что пережёванной ими пищей.
Вот теперь исчезли все сомнения в том, кто стал моей новой одноклассницей. Хотя количество вопросов даже увеличилось. К непоняткам с магией теперь стало интересно, как эта Азуми меня нашла, как смогла устроиться в такой непростой класс, кто она вообще такая и что значит «Можете располагать мною по своему усмотрению»? Мало ли что и как я захочу расположить и усмотреть! Разве можно предлагать людям такое столь неожиданно и при таком количестве свидетелей? На миг себя даже рабовладельцем почувствовал.
Не! Ну его на фиг этих долбанутых японок с их провокационными предложениями. Не успеешь усмотреть, не говоря уже о расположить, как заставят жениться и воспитывать кучу кареглазых деток с узенькими глазками и чёрными чёлками, питаясь только рисом и морепродуктами, цена на которые на Руси, как я заметил, весьма высока. Так только для пропитания придётся работать на двух работах.
Нет, приятно, конечно, что мои действия на подземной базе Советского морского флота наконец-то по достоинству оценили (девчонке тоже, наверное, показали видеозапись произошедшего). Но мне хватило б какой-нибудь медальки, типа «За спасение утопающих!» (хоть потопа там и не было), скромно повешенной на мою грудь государыней или пусть даже нашей директрисой. А тут! Блин, не люблю я всеобщего внимания, которого отхватил сейчас от окружающих с лихвой.
Так что я вскочил и замахал руками, уверяя так и не разогнувшуюся девчонку, что на моём месте так поступил бы каждый, что ничего она мне не должна и что не надо всё время стоять в виде буквы «Г», вводя меня во всё большее смущение. И, чуть ли не силой усадив девушку за стол, закончил тем, что, поскольку мы теперь русские одноклассники, а не японские, то нам надо дружить и обращаться друг к другу исключительно на «ты». А ещё, как культурный и воспитанный юноша, сказал, что желаю ей приятного аппетита, и что она, если хочет, может удовлетворить этот аппетит за нашим столом, поскольку и мне, и моим соседкам это будет приятно.
Насколько приятно было Ладе и Лене я пока не понял, так как девчонки ещё не отошли от шока и молча переводили глаза с Азуми на меня и обратно. Но мне определённо стало легче.
Усаженная за стол японка кивнула головой, давая понять, что приняла к сведению всё, что я сказал, и со всем совершенно согласна. И даже какое-то удовлетворение, что ли, как я заметил, промелькнуло в её опущенных вниз глазах.
Но за едой девчонка не пошла, а так и сидела, опустив скромно сложенные ладошки на свои приятные взгляду коленки. То ли не знала, что и откуда на столах берётся, то ли ещё почему, но только с тоской и бурчанием в животе поглядывала на еду на нашем и соседних столиках.
Блинский блин, проголодалась бедняжка и молчит! Наверное, с самой Японии ничего не ела. Пришлось снова вставать и вести неграмотную иностранку, показывая той, что и где тут у нас находится, так как мои подружки, хоть и заметили то же, что и я, но в упор почему-то помогать Азуми не захотели.
И взгляды моих старых соседок, поначалу удивлённые, как и у всех вокруг, после нашего с Азуми возвращения с раздачи, ничего хорошего ни мне, ни новой компаньонке не обещали. Что-то обеим девочкам всё-таки не понравилось!
И хоть было непонятно, в чём провинилась моя скромная персона, но от греха подальше пришлось в темпе закидывать внутрь обеспокоенного организма вкуснючую пюрешку с такой же котлеткой, запивать всё обалденным вишнёвым компотом и, не прощаясь, уносить из столовой ноги. А то повышение температуры вокруг впервые полностью занятого обеденного столика мне точно не показалось. Не хватало ещё встрять в не знающие жалости женские разборки – один против трёх я точно не вытяну.
На «Технологии» после обеда по коридорам гимназии я шёл предельно осторожно, издалека проверяя отсутствие засад за их многочисленными поворотами. И в специализированный класс трудового обучения вошёл только после того, как с опаской заглянул в него и обнаружил двух из трёх оставленных в столовой девушек, спокойно готовящихся к предстоящему уроку. Никаких видимых следов боестолкновения на школьницах я не разглядел, поэтому отважно переступил порог класса. И пусть непосредственно на меня девчонки так и не посмотрели, но без их пристального внимания, как снова ощутил своей кожей, я не остался. И любопытство остальных моих одноклассниц, а особенно старосты класса, ощущалось вполне отчётливо.
Тем не менее, урок под руководством вошедшей почти сразу за мной завхоза Ивановой, прошёл в тёплой и дружеской обстановке.
На физкультуру (или что там было после трудов) я снова не пошёл, продолжив наведение порядка в своей «квартире», после завершения коего меня с надувшейся отчего-то Ладой (снова ревнует что ли?) забрала машина, на которой приехала её мама с младшей дочкой.
***
Глава 12
Быково – Москва – Санкт-Петербург – Ломоносов. 18 октября 2086 года.
До стоянки, где ожидал прибывший за нами автомобиль, мы с Ладой шли даже не на пионерском расстоянии друг от друга, а скорее на октябрятском.
Девушка дожидалась моего появления возле входа в женское общежитие, сложив руки под тяжёлой грудью, выпирающей из-под лёгкой осенней курточки, и постукивая носком изящного ботиночка по
