Турнир - Роман Глушков

Последнее желание, в принципе, вполне могло сбыться. Одна проблема – фонтан не работал, а дотянуться до бассейна я не мог. Даже вспотеть при мысли о близкой смерти не получалось – да, я нервничал, но это никак не влияло на физиологию моего нового организма.

Колошматя нас в Дубае, слуга «серых» демонстрировал феноменальную гибкость. Но я надеялся, что тело его хозяина способно на большее. Кунг-фу – не европейский бокс или классическая борьба. Истинные мастера восточных единоборств обладают большей степенью свободы перемещения в пространстве. И могут извернуться так, как простым борцам и боксерам в голову не придет. Надо только действовать быстро, решительно и, стиснув зубы, не обращать внимания на боль. А без нее при насилии над собственными связками и суставами явно не обойдется.

Прочел ли «серый» мои мечущиеся в голове мысли о том, что я решил отчебучить? Вне всякого сомнения! Именно по этой причине телепатическая связь между нами сразу прекратилась. Пастырь тоже прервал молитву и отшатнулся от бассейна так резко, будто оттуда ударил кипящий гейзер.

– Дьявольское отродье собирается сбежать! – завопил он, потрясая крестом. – Давайте же наконец изгоним его обратно в ад, братья и сестры! Прямо сейчас! Немедленно!..

Братья и сестры, не знающие, в кого тут на самом деле вселился дьявол, поддержали призыв священника громогласным ором. Я до сих пор так и не понял, каким образом горожане хотят отправить меня туда, куда Грязный Ирод давно напрашивался. Меньше всего я рассчитывал на сожжение и расстрел. Для первого бассейн являлся неподходящим местом. А второй в отношении повелителя нечисти выглядел нелепо, даже нашпигуй меня аборигены не обычными пулями, а серебряными. Побивание камнями или утопление в святой воде – вот к чему мне следовало готовиться, стоя на таком эшафоте. Но камнями меня забросали бы, скорее всего, не здесь, а на Ближнем Востоке или в Азии, так что оставался лишь один вариант. И когда после призыва святого отца кто-то включил помпу и в трубах фонтана зашумела вода…

…Мой прогноз не сбылся. Потому что сверху на меня хлынула вовсе не вода, а керосин. Вонючая маслянистая жидкость, которой аборигены не погнушались испачкать местную городскую достопримечательность. И ладно бы, только испачкать! Едва мне в ноздри шибанула керосиновая вонь, а на голову полился керосиновый дождь, я мигом вспомнил приличествующую случаю присказку: «Кому суждено сгореть, тот не утонет!». «А тем более не утонет в горюче-смазочных материалах», – прибавил бы к ней я. Знавала ли история тех бедолаг, кого угораздило утонуть, а не сгореть в керосине? Возможно. Вот только мне явно не придется попасть в сей короткий список, ведь меня затем и поливали этим «соусом», чтобы хорошенечко в нем прожарить.

Ничто так не подстегивает к спасению самого себя, как неизбежность скорой и мучительной гибели. Если до сей поры в искусстве фенг-чуй не было дисциплины под названием «Освобождение из пут», мне предстояло ее в спешном порядке изобрести. Потому что, если я этого не сделаю, само кунг-фу меня уже не спасет.

Высвобождать из кандалов заломленные назад руки было чертовски больно и трудно. Поэтому я перво-наперво сосредоточился на ногах. С ними было попроще. Развернув правую стопу внутрь, я смог в итоге подсунуть ее под цепь. А потом, энергично шевеля ногой, выпростал ее из ловушки. Это ослабило ножные путы, и левая нога обрела свободу еще быстрее, почти без усилий. Вдобавок и цепь, и весь я были уже облиты маслянистым керосином, который представлял собой куда лучшую смазку, нежели вода.

Далее настал черед гимнастики. Отнюдь не художественной, но даже в неуклюжем виде я исполнил это упражнение достаточно проворно. Упершись ногами в постамент, я натянул цепи, затем, подобно гимнасту на кольцах, кувыркнулся вперед и снова встал на ноги. Только теперь мои руки были не отведены назад, а подняты вверх, и плечевые суставы обрели нормальное положение. Такое, в котором я уже мог собраться с силами и попробовать вытянуть испачканные керосином руки из цепных петель.

Мое родное тело тоже сумело бы проделать такой кувырок, но явно не так лихо. На подобные выкрутасы я был способен лишь в молодости, да и то со многими оговорками. Мастер Игры выглядел почти как мой ровесник, но его физической форме мог позавидовать любой гимнаст или легкоатлет. Так что если мне выдали это тело не напрокат, а на пожизненное пользование, я вовсе не расстроюсь. Хотя, честно говоря, прежний биологический носитель моего разума мне тоже в целом нравился.

Когда я начал высвобождать руки, в толпе загорелись факелы. И зажгли их не для освещения, поскольку солнце над Орегоном стояло еще высоко, пускай и скрывалось за тучами. В бассейн уже натекло изрядное количество керосина, и факельщики ждали лишь сигнала, чтобы забросать меня огнем и привести в исполнение вынесенный мне приговор. Окончательный и не подлежащий обжалованию.

Приближаться ко взрывоопасному бассейну поджигатели не рискнули и потому метнули факелы издали. Когда те по отмашке пастырей дружно взлетели над толпой, я выдернул из кандалов лишь правую руку и был всего в одном шаге от спасения из огненной купели. Однако факелы неслись по воздуху слишком быстро, и мне при всем желании не удалось бы высвободить левую руку. Кисти рук «серого» оказались весьма гибкими – прямо не верилось, что в них были кости, – и при должном старании я мог бы снять с них не только цепи, но и наручники. Правда, не за те считаные мгновения, которые отмерили мне на это палачи. Даже если в бассейн угодит всего один факел, этого хватит, чтобы воспламенить керосин. А его здесь достаточно, чтобы порадовать всех собравшихся на площади большим ярким костром.

Если бы мне поручили составить перечень самых кошмарных моментов в моей жизни, этот определенно вошел бы в тройку лидеров. В Скважинске мне уже доводилось обгорать, и довольно сильно. Но Мастер Игры аннулировал тот трагический эпизод игры и переписал историю, отправив нас назад, в прошлое, исправлять допущенную ошибку. А теперь он сам стремился зажарить меня живьем, безо всяких поблажек и шансов на новую переигровку. И зажарил бы, кабы я в последний момент – буквально за миг до падения факелов в бассейн, – не сменил тактику.

Она уже не имела отношения к фенг-чуй – это была элементарная физика, которую каждый обязан помнить еще со школьной скамьи. Едва толпа швырнула факелы, как я прекратил вырываться из кандалов. Вместо этого я ухватился обеими руками за обвившую статую длинную цепь. А потом изо всех сил рванул ее на себя.

Ослабевшая после того, как я освободил одну руку, цепь поддалась, поскольку другой ее конец был теперь не закреплен и болтался свободно. А тот конец, который опутывал мне левую руку, я двумя мощными рывками вытянул к себе, удлинив его примерно в три раза. Ровно настолько, чтобы он позволил мне с головой погрузиться в воду, продолжая при этом удерживать меня на привязи.