Дело о жёлтых хризантемах (СИ) - Лариса Куницына

— Здесь хорошо будут смотреться белые лилии, — заметила она. — У них чудный аромат.

— Да, ты права, — улыбнулся он, и они пошли дальше.

Поднявшись после прогулки на нижнюю террасу, они увидели, что Модестайн заканчивает накрывать стол к ужину. Марк пододвинул для Мадлен стул, но только она села, как появился Теодор. Он был бледен, а его взгляд пылал нетерпением.

— Что ещё? — воскликнул Марк, ожидая известия, которое снова низвергнет его с небес на землю, но Теодор лишь радостно улыбнулся.

— У него получилось! Орианна очнулась!

Девушка сидела в постели и с любопытством следила за игрой ласточек за окном. Услышав стук распахнувшейся двери и торопливые шаги, она обернулась. Теодор упал рядом с кроватью на колени и взял её за руки.

— Ты узнаёшь меня, Орианна? — спросил он, дрожащим от волнения голосом.

— Да, конечно, я узнаю тебя, Теодор, — улыбнулась она и подняла глаза. — И дорогого кузена Марка и милую Мадлен. Со мной всё хорошо.

— Что случилось? — Марк обернулся к сиделке и заметил, что она не только обрадована тем, что её подопечная очнулась, но и немного смущена.

— Мне жаль, ваше сиятельство, — проговорила она. — Должно быть, я устала, потому что сидя у постели, почти не спала. И я уснула. Не знаю, сколько я спала, но, проснувшись, увидела, что госпожа Орианна уже очнулась и смотрит в окно.

— Не надо её ругать! — воскликнула девушка. — Она была очень заботлива. Я чувствовала её присутствие и слышала голос, но мне было так плохо, так грустно, что просто не хотелось открывать глаза. А потом я услышала чудесное пение. Тихий мужской голос за окном, который напевал странную песню. Это была такая тёплая и нежная мелодия… Я не могла разобрать слова, но этот чудный голос так успокаивал, утешал меня, и обещал что-то хорошее. Я позабыла обо всём и только слушала этот голос, а потом мне показалось, что я стою на лужайке и смотрю, как большая белая лиса играет странным деревянным мячиком. Она бегала вокруг, у неё был такой необыкновенно пушистый хвост. И остренькая, очень красивая мордочка, и большие ушки, и глаза синие, как сапфиры. Она поглядывала на меня, подкидывала мячик и ловила его, отскакивала в сторону и тут же возвращалась, каталась по изумрудной траве, и я никак не могла отвести от неё глаз. Мне хотелось поиграть с ней, погладить её шёрстку, но стоило мне протянуть к ней руку, как всё исчезло, и я поняла, что всё ещё лежу в постели. Только мне уже не хотелось лежать. Все грустные мысли ушли и я очнулась. И вскоре проснулась нянюшка и, увидев, что я открыла глаза, побежала сообщить об этом вам. А я сидела здесь, смотрела на ласточек и надеялась снова услышать ту песню.

— Ты ещё услышишь много песен, дорогая моя, — улыбнулся Марк и присел рядом на постель. — Главное, что ты очнулась и чувствуешь себя хорошо. Скоро приедет маркиз де Лианкур, и ему не придётся беспокоиться о тебе.

— Дядюшка приедет сюда? — обрадовалась она. — Как это хорошо, Марк! Давай не будем рассказывать ему о том, что я была больна.

— Конечно, нет, — пообещал он, подумав, что это и в его интересах.

На следующее утро, едва открылись крепостные ворота, в замок пришли рудокопы. Они шли, опустив головы, а впереди ехала телега, на которой под холщёвой пеленой угадывались очертания тела Женевьевы де Невиль. В нижнем дворе их встретил управляющий замком, который жестом велел вознице остановиться. К телеге, рыдая, бросился Стефан, а его отец так и остался стоять в стороне, глядя на тело жены потемневшими от горя глазами.

Капитан Лафар велел рудокопам подняться на площадку к дому, где их ждал граф де Лорм, стоявший на ступенях лестницы, ведущей на нижнюю террасу.

— Обдумав все обстоятельства дела, — произнёс тот, когда они поднялись к нему и опустились на колени на отполированные мраморные плиты, — я решил, что вы заслуживаете примерного наказания. В моём графстве с этого дня действуют законы Сен-Марко и потому подобный самосуд недопустим. Однако, учитывая, что убийца в данном случае неизвестен, кроме того, у него оказалось множество соучастников, которыми являются присутствующие здесь жители вашего селения, я не могу вынести приговор за убийство одному человеку. Согласно указу короля Бертрана Справедливого в этом случае ответственность за содеянное несёт всё селение, с чем вы в лице вашего старосты уже согласились. Наказанием в этом случае должен быть штраф в сумме пять тысяч золотых марок.

Рудокопы подняли головы и тревожно взглянули на него, а староста испуганно воскликнул:

— Где ж нам взять…

— Молчать! — перебил его Марк. — Это придумал не я, а король Бертран, я лишь применяю его закон, изданный после того, как жители города Ламере убили своего прево, уличённого в растлении девиц. У города такие деньги были, у вас их, конечно, нет. Потому я даю вам рассрочку на выплату этой суммы, вернее, обязываю вас выплатить её в ином виде. Я повелеваю вам построить в вашем городе приют для одиноких стариков, сирот и тех рудокопов, которые получили увечья и недуги, и более не могут зарабатывать на жизнь своим трудом. Этот приют будет носить имя Марии маркизы де Лианкур и дочери её Марианны, и находиться под патронатом моей супруги графини де Лорм. Руководить приютом будет госпожа Бартлен. В помощь ей я обязываю вас каждый день отряжать пять женщин и двух мужчин, и мне всё равно, будете ли вы исполнять эту повинность по очереди, или это будут постоянные служители приюта. Половину средств на содержание приюта вы будете выплачивать из средств общины, остальное будет поступать из казны графства. Таково моё решение.

— Мы находим его мудрым и справедливым, ваше сиятельство, — до земли поклонился ему староста, — и благодарим вас за милость, которой мы не заслуживаем.

Отправив своих подданных по домам, Марк поднялся на террасу и сел на перила. Он с улыбкой смотрел в небо, размышляя о том, что из-за приезда деда ему и следующим светлым днём не удастся выбраться в Дре, но на сей раз это его почему-то не расстраивало. А потом он увидел старого садовника, который шёл по дорожке, держа что-то непонятное в руках. Заметив его, старик остановился и, отвесив поклон, указал на свою ношу.

— Вот, ваше сиятельство, опять откопал в саду под розами.

— Что это? — заинтересовался Марк, разглядывая издалека его добычу.

— Заяц, ваше сиятельство, как есть дохлый заяц. И что мне теперь с ним делать?