Особые отношения - Дуглас Кеннеди

— Я не хочу совать нос в чужие дела, но… что-то случилось?

— Да… случилось.

Пауза.

— Вы не хотите об этом говорить?

Я мотнула головой.

— Хорошо, — сказала она. — Сахар? Молоко?

— И то и другое, если можно.

Она подлила молока, положила кусочек сахара. Протянула мне чашку. Я начала размешивать сахар. Отложила ложечку. Потом сказала:

— У меня семь недель назад отобрали сына.

Джулия смотрела на меня с заботой и тревогой. И тогда я выложила ей все-все. Она не проронила ни слова. Просто сидела и слушала. Когда я закончила, чай уже остыл. Мы долго молчали. Потом Джулия спросила:

— И вы собираетесь их вот так отпустить?

— Я просто не знаю, что делать дальше.

Она на минуту задумалась, а потом сказала:

— Что ж, стало быть, найдем того, кто знает, что делать дальше.

Глава 11

Я вошла в кабинет Найджела Клэппа, и он мне сразу же не понравился. Он не выглядел странным или страшным, в нем не было ничего эксцентричного. Честно говоря, первым, что бросилось мне в глаза, была как раз его полная заурядность. Он был из тех неприметных людей, мимо которых на улице проходишь, не замечая. Серый, безликий, он, казалось, появился на свет сразу сорокалетним и всю жизнь оттачивал и доводил до совершенства свою непримечательность. И вот результат: дешевый серый костюм, нейлоновая белая рубашка и мятый темно-серый галстук.

Меня бы не смутили плохая одежда, землистый цвет лица, редеющие темные волосы, перхоть на обоих плечах и даже манера говорить, не глядя в глаза собеседнику. «Не суди о книге по обложке», как говаривала моя чудесная мамочка (она обожала подобные афоризмы).

Нет, всерьез меня напрягло в Найджеле Клэппе его рукопожатие. Я его почти не почувствовала — четыре влажных, безвольных пальца на краткий миг оказались у меня в ладони. Мало того, что мне показалось, будто в руку сунули дохлую рыбу. Главное, возникало ощущение, что у человека с таким рукопожатием нет и не может быть характера.

Это впечатление подкреплял голос. Тихий, монотонный, с неуверенными, словно сомневающимися интонациями. Слыша такие голоса, хочется приложить ладонь к уху, чтоб хоть что-то расслышать. Все это, вкупе с не сходящим с его лица ошарашенным выражением (вид у него был такой, будто его только что втолкнули в пустую шахту лифта), не внушало никакого доверия.

Было о чем задуматься и забеспокоиться, учитывая, что Найджел Клэпп был моим новым адвокатом и последней надеждой вернуть себе сына.

Как я вышла на Найджела Клэппа? Тут я должна процитировать еще одну из любимых маминых банальностей: «Дареному коню в зубы не смотрят».

Собственно говоря, я очутилась в кабинете Найджела Клэппа благодаря деятельности, развернутой Джулией Франк. Услышав мою историю, она позвонила приятельнице, которая работала заместителем редактора в «Гардиан» и вела еженедельную юридическую страничку, где нередко обсуждались вопросы семейного права. Джулия обрисовала мою ситуацию, упомянув, что я была замужем за известным журналистом, но утаив его имя. Приятельница ответила, что поскольку у меня сейчас нет никаких доходов, то я могу рассчитывать на бесплатную юридическую помощь — и дала телефон барристера Джейн Арнольд, которая специализировалась на семейном праве. Джулия позвонила Джейн. Та свела ее с подругой по имени Роуз Трумен, оказавшейся представителем по связям с прессой в Обществе юристов (в котором зарегистрированы все адвокаты и барристеры Англии). Роуз Трумен пообещала переслать мне список юристов, оказывающих бесплатную помощь в области семейного права.

Меня потрясла скорость, с которой Джулия провернула всю операцию. Наблюдая за ней, я убедилась, что вообще ничего не понимаю в том, как подобные проблемы решаются в этой стране.

— Ну вот, с этим разобрались, — сказала она. — Хотя, уверена, моя подруга из «Гардиан» много бы дала, чтобы узнать имя вашего супруга.

— Не хотелось бы распускать слухи о Тони. Я только хочу вернуть сына. Кроме того, я же говорила, он все равно ушел из «Кроникл». Он теперь все время отдает ребенку и, может быть, пытается попутно закончить свой роман.

— Хитрый мерзавец, нашел богатую покровительницу, которая оплачивает его литературные опыты. И готова побиться об заклад на большую сумму, что ваш малыш — часть сделки, которую они заключили.

Я разглядывала дно своей чашки:

— Мне тоже приходила в голову эта мысль.

— А знаете, о чем еще я думаю? — сказала Джулия.

— О чем? — Я подняла голову.

— Я думаю, что нам с вами не помешало бы выпить.

— Мне тоже так кажется. Но я принимаю лекарства…

— Это антидепрессанты?

— Ну… да.

— Какие именно?

Я назвала.

— Тогда рюмка водки вас точно не убьет.

— Почему вы так думаете?

— А потому что я сама их принимала во время развода… а еще потому, что у меня сестра химик. И она дала мне безусловное добро на то, чтобы позволить себе иногда глоток «Абсолюта». Вам вообще-то водка нравится?

— Да, сейчас бы я и правда от нее не отказалась.

Она открыла морозилку, извлекла бутылку водки, потом достала две стакана и плеснула в оба по чуть-чуть.

— Вы правда уверены, что можно? — уточнила я.

— В таком количестве никакого вреда не будет. Хотя не забывайте, я ведь из Глазго.

— А выговор у вас не шотландский.

— Родители — уроженцы Глазго. Я там жила до семи лет, а потом мы переехали на юг. Так больше и не вернулись. Так что я, можно сказать, оторвана от своих корней.

Мы чокнулись, и я сделала маленький глоток. Оказывается, я совсем забыла, каким мощным обезболивающим действием обладает ледяная водка. Несколько секунд я держала жидкость во рту, прежде чем позволить ей обжечь глотку. Наконец водка проскользнула вниз, и я перевела дух.

— Можно считать это знаком одобрения? — поинтересовалась Джулия.

— У вас хороший вкус — водка отличная.

— Зато на мужчин вкус у меня плохой. — Она закурила сигарету. — Ничего, что я потворствую своей дурной привычке?

— Вы у себя дома.

— Ответ правильный. Оставайтесь.

Она выпила свою водку и налила себе еще немножко.

— Можно, я спрошу напрямую?

— Давай, — ответила она.

— Тебе помогли антидепрессанты?

— Очень. А тебе?

— Я бы рекомендовала их всем, у кого отняли ребенка…

Я тряхнула головой, снова пригубила свою водку и пробормотала:

— Прости, это было слишком резко.

— Зато точно.

— А ты долго их принимала?

— Да почти год.

— Ничего себе.

— Не беспокойся. Отказаться от них несложно и вполне реально, особенно если снижать дозу постепенно. Но, должна тебе сказать, в те дни, когда снова накатывает хандра, я с благодарностью вспоминаю то время, когда была на антидепрессантах.

— Что же тебе сейчас их заменяет?

— «Мальборо легкие» и «Абсолют» — конечно, ни то, ни другое не сравнится по эффективности с антидепрессантами в тяжелой ситуации. А благодаря им мой кошмарный развод прошел на удивление легко — так, царапнуло, вот и все.

— Царапины бывают болезненными. А развод на самом деле был кошмарным?

— Любой, кто скажет, что развод может быть приятным, соврет. Нет, серьезно, это было противно и тяжело.

— Долго вы с мужем прожили?

— Девять лет. Конечно, за это время всякое случалось, как и у всех, и все-таки для меня это была неожиданность, когда Джеффри объявил, что уходит к своей французской милашке, с которой уже давно встречается тайком. Наверное, самое неприятное, когда узнаешь о давней неверности мужа — чувствуешь себя при этом непроходимой тупицей.

— Мужчины такие интриганы, особенно, в постельных делах… Их не стоит недооценивать. Ты сильно переживала?

— Да, он выбил меня из колеи. «Любви больше нет», и все в таком духе. Я где-то прочитала — в каком-то ирландском романе, — что развод хуже смерти. Потому что ты не можешь похоронить этого гада и знаешь, что он где-то наслаждается жизнью без тебя.

— А как у тебя сложилась жизнь без него?

— Знаешь, слава богу, неплохо.

— Есть кто-нибудь?

— Довольно прямолинейный вопрос.

— Чего ты хочешь от чертовой янки, — я передразнила ее акцент, — прямолинейность — моя натура.

— Ладно, тогда отвечу чертовски прямо: да, был человек. Но все закончилось полгода назад.

— Прости.

— Я об этом не жалею.

Потом она рассказала, что незадолго до развода небольшое издательство, в котором она работала, было поглощено и вошло в состав концерна, а она оказалась жертвой этого слияния-поглощения. («Они извинялись и называли это «эффектом масштаба», черт знает, что это значит».) Тогда они с мужем и сыном Чарли жили в большом доме, в Барнсе. При разводе Чарли остался с ней, и она получила достаточно денег, чтобы сразу приобрести жилье в Патни («…благодаря чему я оказалась в лучшем положении, чем девяносто восемь процентов населения планеты, так что я не жалуюсь… даже несмотря на то, что этот гад платит на ребенка всего пятьсот фунтов в месяц»). Сейчас Джулия работала внештатным редактором, и предложений работы у нее было достаточно, чтобы чувствовать себя вполне уверенно.