Отступник - Робин Янг

— Сэр!

Обернувшись, он увидел, что к нему подъезжает Дунгал Макдуалл. Красный геральдический щит на накидке капитана, забрызганный кровью, пылал у него на груди. Взгляд Комина метнулся мимо Макдуалла к двум воинам из Галлоуэя, которые волочили кого-то за собой по снегу. За пленником оставался широкий кровавый след из раны в боку, ясно видимой через порванную кольчугу и торчащую подкладку гамбезона.

— Он говорит, что командовал этим отрядом, — доложил Макдуалл, останавливаясь перед Комином и оглядываясь на пленника. — Я свалил его с седла, когда понял, что он пробивается к вам. Мои люди вытащил его из-под лошади. Он попросил пощады.

Лицо пленника блестело от пота. Веки его затрепетали и открылись. Когда же он заговорил, голос его прозвучал еле слышным шепотом:

— Меня зовут сэр Джон Сигрейв. Как лорд-наместник Шотландии, назначенный властью короля Эдуарда, я прошу милосердия для себя и своих людей.

— Я не признаю власти вашего сюзерена, — отозвался Комин, успокаивая своего жеребца, который нервно покусывал мундштук. — Вы и ваши люди — злоумышленники, вторгшиеся в наши владения.

Сигрейв оскалил окровавленные зубы, но от боли или гнева, Комин не понял.

— Я знаю вас, Джон Комин, — выдохнул он. — Вы с вашим отцом преклоняли колени перед королем Эдуардом. Принесли ему клятву верности. Вы женились на его двоюродной сестре и сражались под его знаменем во Франции. И вы же восстали против него. Совершили измену!

— Нас обманом заставили принести ему клятву верности, — парировал Комин, вонзая каблуки в бока своего коня и заставляя того подступить к Сигрейву вплотную. — Он обещал вернуть нам наши свободы после коронации нового сюзерена. Он солгал. Не успел Джон Баллиол взойти на престол, как Эдуард отказался от своих слов. И теперь мы защищаем свои права мечом.

— Мечи вам понадобятся, — прохрипел Сигрейв, — когда летом король придет по ваши души.

Макдуалл шагнул к раненому, поднимая меч.

— Прикончить его, сэр?

— Нет. Свяжи его. Мы возьмем его и уцелевших рыцарей в плен. Выкуп, который за них заплатят, поможет мне снарядить войско.

Капитан жестом приказал своим людям унести Сигрейва.

— А что делать с остальными, сэр? — спросил он, глядя на поле, где среди тел своих павших товарищей стояли на коленях пехотинцы, лучники и оруженосцы, бросив оружие и подняв руки.

— Собери их снаряжение. И всех лошадей, которые не ранены. — Когда Макдуалл кивнул и повернулся, собираясь уходить, Комин добавил: — Твои люди могут первыми поживиться провиантом и вином из повозок. Но все ценное принесешь мне.

Уцелевших английских рыцарей — выжила едва ли половина, причем некоторые были ранены настолько серьезно, что вряд ли увидят закат, — согнали в кучу и связали. Скотты бродили по полю боя, отбирая у мертвых оружие, кошели и кольчуги. Другие оказывали помощь раненым товарищам, перевязывая их обрывками рубашек, предлагая вино из мехов или слова утешения и молитвы тем, кто готов был шагнуть за край.

Люди из Галлоуэя окружили шесть фургонов, земля вокруг которых стала скользкой от крови зарубленных возниц и лучников. Увидев, что им предоставлены привилегии, остальные скотты немного поворчали, но воины, потерявшие своего господина и свои земли после низложения Джона Баллиола, составляли основную часть повстанческого войска, превосходя числом даже людей Комина из Баденоха. Их собрал и возглавил Макдуалл, ставший правой рукой Комина, и отныне их называли не иначе как Лишенные Наследства. Они представляли собой силу, с которой следовало считаться. Поэтому ропот недовольства быстро стих, когда люди из Галлоуэя принялись выкатывать из повозок бочонки с солониной и селедкой, сыром и французским вином.

Они с ликованием выбивали днища бочонков, оплетенных лозой, дабы уберечь их содержимое, и зачерпывали вино кубками и мехами. Один воин под одобрительные крики своих товарищей сунул в бочонок свой охотничий рог, заткнув отверстие мундштука пальцем, после чего влил ярко-красную жидкость себе в глотку. Вино лилось рекой, смех становился громче, смешиваясь с хриплым карканьем ворон, кружащих стаями над полем брани. Полдень еще не наступил, но небо потемнело, и в воздухе запахло близкой метелью.

Комин спешился и рассматривал теперь пленных английских рыцарей, которых выстроили в шеренгу на гребне холма, отобрав у них оружие. Кое-кого из раненых поддерживали товарищи.

— Пленных отвезем на нашу базу на двух повозках, — сказал Комин одному из своих людей. — Они не должны запомнить дорогу, поэтому завяжите им глаза. — Он нахмурился, заметив, что собеседник не слушает его, изумленно глядя куда-то вбок.

Комин обернулся и увидел, что к нему направляется огромный мужчина, небрежно помахивая боевым топором. Лезвие и топорище были сплошь забрызганы кровью и серым веществом, как, впрочем, и сам воин. Его синяя накидка промокла насквозь, а клочья мяса и внутренностей висели, зацепившись за кольца его кольчуги. Щеки и подбородок выглядели не лучше, и кровь капала даже с кончиков волос, выбившихся из-под койфа и шлема. И на этой жуткой кровавой маске сияли синие глаза, холодно глядевшие на Комина.

Комин напрягся, почувствовав неудовольствие.

— Сэр Уильям, — коротко кивнул он и перевел взгляд на группу людей — командиров Уоллеса еще с тех времен, когда тот был единственным хранителем Шотландии, — которые наблюдали за разграблением повозок. Он заметил в толпе бритого наголо Грея, заместителя Уоллеса, рядом с которым стоял долговязый Нейл Кэмпбелл. На их хмурых лицах было написано неодобрение.

— Нужно уходить, сэр Джон, — заговорил Уоллес хриплым после битвы голосом, но достаточно громким, чтобы многие обернулись к нему. — Остановите своих людей. Сейчас не время и не место праздновать.

Комин дернулся, различив презрение в голосе бывшего предводителя, который услышали слишком многие. За те пять месяцев, что прошли с того момента, как делегация дворян отбыла в Париж, дабы попытаться убедить короля Филиппа сдержать слово и оказать помощь в реставрации Баллиола, Комин не покладая рук трудился над укреплением своего положения в королевстве. Сегодняшняя победа стала ему в этом плане хорошим подспорьем, и, позволив Лишенным Наследства первыми разделить награбленное, он еще теснее привязал к себе воинов бывшей армии Баллиола. Это был вынужденный шаг, учитывая его тайное стремление занять место их низложенного господина. Тем не менее ему еще многое предстояло сделать, особенно учитывая неожиданное возвращение Уильяма Уоллеса, случившееся этой зимой.

Расправив плечи, Комин надменным взглядом окинул забрызганного кровью Уоллеса, который на целую голову возвышался над ним.