Нетронутая суть - Тилли Коул
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фотография моих родителей горела в моем кармане. Все мои чертовы воспоминания о деревенщине из маленького городка вырвались на поверхность. О том, как одна за другой пизды бьют меня, звонят мне, швыряют дерьмо в моих родителей, когда они высоко держали головы и дерзко шли по этому нетерпимому городу, держась за руки.
Я свернул на проселочные дороги, пока не показалось здание. Свернув на заднюю дорогу, где, как я знал, не будет охраны, я выключил фары и поехал по тропинке к клубному дому, который когда-то был моим убежищем.
Мои глаза потеряли фокус, когда я вошел в дверь и зашагал по коридору к бару. Было поздно, середина ночи, но я знал этих ублюдков. Они все еще были здесь, пили и трахались. У Титуса это место было как гребаное студенческое общежитие. Окс никогда бы не потерпел этого дерьма.
Я распахнул дверь. Комната была облаком дыма и шлюх. Я искал лица моих старых братьев, пока не услышал громкий смех и не остановил свой взгляд на том, кого искал.
«Тишина?» — услышал я эхо вокруг себя. «Тишина? Какого хрена?» — выплюнули другие, когда я протиснулся сквозь танцующих шлюх и направился прямиком к ублюдку, которого хотел увидеть. Мои руки сжались. Моя кожа выглядела бледной. Я не смотрелся в зеркало, но знал, что буду выглядеть дерьмово. Я почти не спал. Почти не ел... и забыл свои лекарства.
Мне было наплевать. Теперь мной управляли только ярость и наркотическая оцепенелость.
Было чертовски приятно отпустить. Позволить двадцатишестилетнему запасу злости подпитывать каждый мой шаг. Ход конем — никаких прямых путей, просто делаю то, что, блядь, велит мне делать моя душа.
Прямо сейчас оно кричало мне, чтобы я сделал это. Почувствовал это .
Замерев у стола Титуса, я не стал дожидаться, пока он меня увидит. Я врезал кулаком в его самодовольное гребаное лицо, чувствуя, как мои костяшки трескаются, когда они врезаются ему в челюсть. Его голова откинулась назад, и он вскочил на ноги.
Братья, некоторые из которых я знал, некоторые нет, собрались вокруг. Металлическая музыка, та, что взрывается в твоем сердце, заставляя биться твой пульс, эхом разносилась по комнате. В ту минуту, когда Титус увидел, что это я, на его губах появилась медленная чертова усмешка. Я бросил куртку на пол, нашивку «Остин, Мать-Капитул» виднелась на моем порезе. Я знал, что его взгляд найдет ее.
«Назад, предатель?» — выплюнул он. Моя бурлящая кровь закипела. Я прищурился. Он был лживым мешком дерьма. Я знал это. Он знал это. Но когда я поймал дикие взгляды моих собравшихся бывших братьев, я понял, что все они считали меня мешком дерьма, который воровал прямо у них под носом.
Черный брат. Конечно, это я должен был быть ответственным за пропажу денег.
Губы Титуса скривились. Он отбросил шлюху, которая лапала его руку, назад, за голову. Он был большим ебарь. И когда его кулак вылетел, ударив меня прямо в щеку, я позволил боли пройти сквозь меня. Я позволил этому дерьму осесть в моих костях... и я позволил ему захватить меня.
Пусть этот ублюдок горит.
Это было чертовски приятное ощущение.
Повернув голову к своему старому президенту, я улыбнулся, почувствовав вкус крови, которую он пролил, когда край его кулака задел мою губу. Но я не набросился. Я был здесь не для этого.
Я был здесь, чтобы меня раздавили. Здесь, чтобы меня разорвали на части. Здесь, чтобы забыть, кем я был, черт возьми.
Я был здесь, чтобы меня к чертям уничтожили.
Я хотел взять это. Я хотел принять все, что мог дать этот придурок. Я хотел его кулаки, его удары, его пинки... Я бы даже приветствовал его клинок.
Я жаждал его пистолета.
Еще один железный кулак летел в мою сторону. Кулак за кулаком летели в меня, пока я не перестал чувствовать свое лицо. Пока мои глаза не затуманились от пота, или крови, или и того, и другого. И все это время я продолжал улыбаться. Не говоря ни слова, пока лицо Титуса становилось все краснее и краснее. Когда у придурка встало из-за того, что он избил метиса, которого он выгнал из своего логова с помощью лжи и расистской чуши.
Еще один удар сбил меня с ног и сбил на пол, но я не сжал ребра руками. Вместо этого я лежал на полу, открытый и чертовски ждущий. Шум бара стал приглушенным, когда одетые в сталь пальцы ног Титуса ударили меня по ребрам. Кулаки и пинки сыпались градом.
«Тише!» — раздался далекий голос. Я закрыл глаза, побуждая пролитую кровь просочиться на пол. Мои глаза закатились. Мое тело настолько онемело, что я даже не знал, какую часть меня бьют.
Но я почувствовал, как две руки схватили меня за плечи и вытащили из комнаты. На этот раз я боролся. Я не хотел, чтобы меня, черт возьми, спасали. Я хотел почувствовать это. Физически почувствовать все, что преследовало меня последние девять лет. «Нет!» — попытался я протестовать, задыхаясь от крови, которая текла по моему горлу.
Звук бара стих до отдаленного гула. Кто-то поднял меня и посадил в грузовик. Я то приходил в сознание, то терял его, пока мы куда-то ехали. Я хотел вернуться. Хотел позволить Титусу закончить то, что он начал.
Машина остановилась. Внезапно я оказался на диване. Я попытался открыть глаза, когда вода брызнула мне в лицо. «Какого хрена, Тише?» — раздался голос. «О чем ты, черт возьми, думал? Зачем ты вернулся? Ты, брат, хочешь умереть?»
Мои глаза снова закрылись. Я молился, чтобы Тит добился того, о чем я договорился с Аидом, — чтобы я никогда не проснулся.
*****
Сначала запах кофе ударил мне в нос. Я попытался вдохнуть, но в тот момент мою голову пронзила резкая боль, словно лом царапал мой череп. Я по одному разом открыл веки. Яркий свет из окна обжигал мне глаза. Я застонал, когда попытался пошевелиться. Моя рука двинулась, чтобы обхватить ребра.
Я почувствовал привкус крови во рту. Я оглядел комнату. «Хорошо. Ты проснулся», — произнес голос с сильным луизианским акцентом.
Лицо, которое я не видел чертовски долгое время, появилось в поле зрения: иссиня-черные спутанные волосы, загорелая кожа
