Нуар - Андрей Валентинов

От дома пахло скверным углем и старым железом. Время от времени ступени начинали скрипеть, и бывший штабс-капитан отступал за угол, вглядываясь в темный силуэт на фоне красного кирпича. За полчаса вниз спустились семеро, но нужного человека он пока не дождался.

Синий огонек зажигалки выглядел в это утро как-то особенно уютно, словно английский камин в старом замке. Хотелось сесть в кресло, протянуть ноги поближе к пламени, укутаться в теплый халат…

Из гостиницы Ричард Грай ушел через главный вход. Полицейские, мирно дремавшие в холле, даже не попытались продрать глаза. В эти минуты бывший штабс-капитан имел полное право позавидовать своим стражам. Им, по крайней мере, тепло.

Стрелка неохотно ползла по циферблату, папироса вызывала отвращение, молоточки в висках тяжелели с каждым ударом. Ждать не имело смысла. Ричард Грай, расстегнув пальто, скользнул ладонью по кожаной кобуре. «Астра-300», подарок покойного Марсельца, на практике оказалась не слишком удобной. В рукав не спрячешь, в карман пальто не уложишь…

Шаги!

Он отошел назад, скрывшись за острым каменным углом, подождал пару секунд, выглянул. Третий этаж… Человек в сером пальто, шляпе с короткими полями, с большим кожаным портфелем в руке только что кончил возиться с замком. Спрятав ключи, поглядел вниз и начал быстро спускаться, стуча подошвами по гулкому железу. Штурм отменялся. Можно было сделать еще одну неспешную затяжку, достать оружие, снять с предохранителя…

Железо гремело уже совсем близко. Тому, кто спускался, осталось пройти всего один пролет, последний. Десять ступенек… восемь… пять… три…

– Доброе утро, Деметриос!

«Астра» была нацелена в живот. Даже если хитрый грек умеет летать, пуля все равно догонит. Ричард Грай улыбнулся, кивнул сочувственно.

– Неприятно, верно? А когда в тебя стреляют – и вовсе мерзко, поверь моему опыту… Друг Деметриос, ты так и не научился прятаться. Домой к тебе я даже заходить не стал, велел таксисту ехать прямо сюда. Эту нору я вычислил еще два года назад. Лень было отыскать новую?

Грек дернулся, пытаясь отступить, подняться на ступеньку вверх. Портфель, выпав из рук, ударился о железо, раскрылся. Лакированная доска, расчерченная аккуратными желтыми клетками, скользнула вниз, выпуская из своего нутра неровные белые фишки. Деметриос негромко ахнул и замер, вцепившись в перила.

– А еще мы оба с тобой – рабы привычек. Ты прекрасно знал, что я всегда поднимаюсь на горку по лестнице. Я помню, что ты каждое утро обязательно пропускаешь по рюмочке – и никогда не пьешь дома. Очень предсказуемо, правда?

Бывший штабс-капитан ступил на лестницу, по-прежнему не опуская оружия. Грек попятился, ударившись головой о ржавый поручень, взмахнул рукой.

– Рич! Рич! Не надо, Рич!.. Я тебе все объясню, я…

– Зачем? Все и так ясно. Машины у тебя нет, такси на улице я не видел, значит, ты взял авто у соседа – или даже угнал, с тебя станется. Заехал на горку, нашел подходящее местечко для засады. Я поднимался медленно, так что ты наверняка еще успел перекурить. Ты сделал только одну ошибку, друг Деметриос. Меня следовало убивать сразу, а не играть со мной в твою очередную игру.

Грек опустил руку, взглянул безнадежно.

– Я же не хотел убивать тебя, Рич. Ты знаешь, как я стреляю. Если бы я прицелился…

Ричард Грай поднялся еще на ступеньку, дернул пистолетом. Теперь ствол смотрел прямо в лицо.

– Вот так?

Деметриос закрыл глаза, присел прямо на лестницу.

– Ты знаешь кодекс апашей, Рич. Я не искал твоей смерти, всего лишь предупреждал, хотел, чтобы ты уехал из города. Да, я был неправ, неправ! Но давай на этом остановимся. Если ты сейчас меня убьешь, я, наверно, снова окажусь в аду. Однако и тебе не жить, Рич, за меня обязательно отомстят, и ты тоже попадешь в коридор с белыми дверями и слепыми окнами. Зачем это тебе?

Бывший штабс-капитан немного подумал и опустил оружие.

– Подбери свои фишки, друг Деметриос. А потом мы поднимемся к тебе, и ты заваришь кофе. Но если кофе окажется плохой, я тебя все-таки пристрелю.

– Это шахматы, Рич. Да-да, не удивляйся, японские шахматы. У нас их называют «шоги», но «сёги» правильнее. Игры могут сказать о народе много, практически всё. Чтобы возникла такая игра как «сёги», нужны особые, неповторимые условия: многовековая изоляция, междоусобные войны, нехватка самого необходимого. А еще строжайший кодекс чести и совершенно ненормальный взгляд на жизнь и смерть. Одни названия фигур чего стоят! Царь-дракон, Конь-дракон…

Доска с желтыми клетками теперь лежала прямо на кровати. Фишки, белые пятиугольники со скошенными краями, украшенные черными иероглифами, рассыпались по одеялу. Бывший штабс-капитан взял одну, провел пальцем по гладкой кости.

– Ты это все сам делал, Деметриос?

– Конечно! Это же так интересно!..

Грек поставил чашку с дымящимся кофе на деревянную доску, рядом водрузил сахарницу.

– Заварил по-турецки. Ты же у нас турок, Рич! Я и сам хотел купить турецкий паспорт, но передумал. Моих земляков там не слишком любят… Не стану тебя уговаривать сыграть, «сёги» – игра очень сложная для европейца. Хотя основа вполне понятна, поле делится на три части – два лагеря противников и нейтральная зона, каждая по три горизонтали. Четыре точки на перекрестьях сетки – стало быть, девять равных квадратов для игры.

Ричард Грай отхлебнул кофе, взглянул уважительно. Все-таки хорошо, когда за душой у человека что-то есть. Даже за такой душонкой, как у Деметриоса.

– А еще ко всему этому полагается «сёгобан» – особый столик на коротких ножках. Он очень похож на «гобан» для игры в Го, у меня в магазине есть один. Хотел заказать «сёгобан» у арабов, но не получилось. Для него требуется особая древесина – «каи». Когда ставишь фигуру, раздается очень характерный щелчок, в этом весь смысл. Ничего, война скоро кончится, можно будет все выписать прямо из Японии.

Грек тоже взял чашку, присел на край кровати. В маленькой комнатушке нашелся всего один стул, но и тот оказался занят дюжиной деревянных коробок и шахматных досок. Имелась еще газовая плита, маленький кухонный шкаф, полка с тарелками и чашками – и два больших рекламных плаката магазина «Jeux amusants!», прибитых поверх старых обоев.

– Война скоро кончится, – негромко повторил бывший штабс-капитан. – Это ты для затравки, Деметриос? Хочешь поговорить серьезно?

Ответом был изумленный взгляд.

– О чем ты, Рич? Мы и так говорим серьезно. Я был неправ, когда решил тебя припугнуть. Кодекс – кодексом, но мы же с тобой друзья. Я очень хочу, чтобы ты уехал, Рич! Для меня это важно, пойми. Конечно, я эгоист, но ведь мы все такие. А война? Что война? Ничего на войне хорошего нет и быть не может. Но ведь она когда-нибудь кончится, правда?