Торжество любви - Саманта Джеймс

Он понял, что Сабрина вот-вот расплачется.

Иен предложил Брюсу и его свите апартаменты на ночь. И в это время они как раз ждали его внизу.

Делать было нечего — отказаться он не мог: Сабрина возненавидела бы его на всю оставшуюся жизнь. С другой стороны, казалось неразумным превращать Брюса во врага, вымаливая у него жизнь Джеми Мак-Дугалу.

Молчание становилось гнетущим. Сабрина сдавленно всхлипнула.

— Так что, Иен, не можешь? Или не хочешь?

Он медленно поднялся во весь свой громадный рост и выдернул у нее руку, а Сабрина, как была, так и осталась на коленях, но глаза смотрели умоляюще.

— Хорошо, я его попрошу. Но предупреждаю, надежды мало, что Брюс согласится.

Лицо Сабрины благодарно засияло.

— Спасибо, Иен! — Ее губы дрогнули. — Большое спасибо.

Он вышел, не сказав ни единого слова, — не позволило странное смущение в груди. Сострадание не было чуждо душе Иена, но в тот миг его будто окутало черное облако горечи. Помимо воли мучила мысль: если бы ему грозила смерть, стала бы так же жарко вымаливать ему жизнь Сабрина?

Ответа Иен не находил, и это терзало его сердце. Ужиная с Брюсом, он ждал подходящего момента. И пока они ели, думал, что Эдуард Английский, должно быть, сожалел, что связался с таким человеком, как Роберт Брюс, воином внушительной внешности и несгибаемой воли.

После того как подали последнее блюдо и убрали тарелки, Брюс отпустил своих людей и повернулся к Иену: — Тебя что-то тревожит?

— Да, сир, — едва заметно улыбнулся тот. Нет смысла больше тянуть. Он сразу посерьезнел. — Дело касается пленника, Джеми Мак-Дугала.

— Что с ним такое?

— Только прошу вас не гневаться — я ни в коей мере не подвергаю сомнению ваше решение. И, в свою очередь, прошу не сомневаться в моей верности…

Брюс хлопнул его по плечу.

— Ты давно сражаешься за меня, Иен. Я это ценю. Так что говори прямо: чего тебе надо?

— Хорошо, сир. Моя жена, Сабрина, родом из долины, из клана Кинкейдов. В юности она едва не была помолвлена с Джеми Мак-Дугалом и теперь глубоко переживает, что он должен умереть. Ради нее прошу вас, конечно, не освободить, а только сохранить жизнь вашему пленнику.

— Последние месяцы Джеми Мак-Дугал был бельмом у меня на глазу. Ты сам это прекрасно знаешь, Иен.

— Знаю, сир, и прошу только из уважения к чувствам жены. Иначе бы никогда не решился.

Брюс кивнул и, откинувшись на стуле и потирая бородатый подбородок, какое-то время смотрел на колеблющееся пламя, свечи. Наконец он покачал головой: — Я не отмахиваюсь от твоей просьбы, Иен, но не могу править слабой рукой. Стоит раз проявить себя нерешительным и мягкотелым, таким тебя станут считать всегда. Я государь Шотландии, защитник земли и народа, и должен вести себя подобающим образом. Если враги проникли на мою территорию — Комины или Мак-Дугалы, — с ними надо поступать со всей строгостью, чтобы впредь было неповадно бунтовать. Мое решение остается неизменным. Джеми Мак-Дугала повесят на рассвете.

С тем он пожелал Иену доброй ночи и откланялся. Мак-Грегор сидел в мрачнейшем расположении духа, а минуты бежали одна за другой.

Негромкий звук дал ему знать, что рядом находится кто-то еще. Он поднял глаза и увидел Сабрину. Жена стояла, положив ладонь на округлившийся живот. Внешне она выглядела спокойной, но Иена ей обмануть не удалось. Молча, она вопрошающе смотрела на него огромными потемневшими глазами.

У Иена моментально пересохло в горле. Он не мог подобрать ни единого слова. Лицо сковало, как и язык, и он только покачал головой.

Кровь отхлынула у Сабрины от щек. Губы беззвучно шептали: «Нет…» Иен вскочил на ноги, прежде чем сам успел сообразить. Сабрина повернулась и бросилась вон, и ее крик отдавался в самых сокровенных уголках его души.

Руки Иена безвольно упали. Он смотрел, как Сабрина бежала по лестнице, и жестоко себя упрекал. Он не побежал за женой — знал, что ей нужно побыть одной и она ничего от него не хотела…

Ему хотелось треснуть кулаком по стене. Но вместо этого он подошел к камину. Плечи опустились, точно он был не моложе древних седых звезд.

Там, у огня, он провел всю ночь.

Пронзительный крик петуха возвестил о начале нового дня.

Толпа зевак уже начала собираться на круче, где была возведена виселица и с перекладины свешивалась длинная веревка.

В возбуждении никто не заметил беременной женщины, которая, склонив голову и не поднимая от земли глаз, приблизилась к краю толпы.

— Начинайте! — приказал властный голос. Человек с тяжелым подбородком потер руки и радостно завопил: — Да, да! Начнем, повесим предателя!

— Пора! Уже рассвело, и мы заждались! — подхватили остальные.

Утренний ветерок унес прочь остатки ночного тумана. На востоке появились нежные розовые и янтарно-золотистые полосы, над которыми возвышались величественные остроконечные вершины гор.

Занимался ясный, солнечный день…

У Сабрины все внутри онемело. Ей претило желание селян насладиться жестоким зрелищем, и от их бесчувственности еще сильнее ныла душа. Но возненавидеть их она не могла: для жителей деревни Джеми Мак-Дугал не был близким человеком. Они не знали его так хорошо, как Сабрина, не касались его рук, не верили ему…

Он был враг, предатель человека, который теперь считался их королем.

— Ведут, ведут! — Толпа взорвалась криками.

Мак-Дугал возвышался над своими тюремщиками на полголовы. Светлые волосы сияли на солнце и отливали золотом. И хотя его руки были скручены за спиной, в нем не ощущалось ни страха, ни робости. Шаг был твердым, плечи гордо расправлены, глаза смело взирали вперед. Он встречал смерть так, как когда-то жил: отважно и без боязни.

Сердце Сабрины рвалось к нему.

— Джеми, — шептала она. — О Джеми, да поможет тебе Бог!

Вот он ступил на табурет, на шею ему накинули петлю, и Сабрина почувствовала собственной кожей прикосновение жестких ворсинок. Теплые лучи солнца касались лица, свежий ветерок был напоен ароматом трав, над головой синел купол бездонного неба.

«Изумительный день», — с болью подумала Сабрина.

Священник произнес напутственное благословение, и его место занял палач в капюшоне. Он спросил, не желает ли осужденный сказать последнее слово.

Джеми обвел глазами толпу.

— Да! — выкрикнул он. — Да здравствует Шотландия!

Сердце Сабрины затрепетало. Она прикусила губу и почувствовала вкус собственной крови. Толпа притихла. Казалось, безмолвие разлилось по всему миру.

Палач выбил табурет из-под ног Джеми. Звук был таким, словно меч пронзил Сабрину насквозь.

Тело повешенного дернулось. Справа кто-то радостно воскликнул: — Гляди, как малый выплясывает!