Скворцы и Проклятые самоцветы (СИ) - "dadagi"

Яга сказала, что все завязано на личности мага. Значит, это совсем другой тип проклятья, он никак не связан с некромантией. Такой принцип тоже есть, он основывается на сильных эмоциях. Как обычно накладывают проклятье? В сердцах, желая человеку помучиться. Эта злость и ненависть выступают в качестве подпитки заклинанию. Такая батарейка. Но обычно сказать что-то на эмоциях – это сглазить, то есть относится скорее к ведьмовству, чем к упорядоченной магии. Сглазы снимают иначе, иногда достаточно ауру почистить в госпитале. А что делать с полноценным проклятьем, которое подпитывают эмоции? Нужно контр-проклятье посильнее и эмоции противоположной окраски.

Макс помотал головой. Он не слишком хорошо разбирается в артефакторике – так, на уровне начинающего подмастерья, поэтому не может даже предположить сложности снятия такого проклятья. Но среди авроров и колдомедиков полно знающих людей, разберутся.

Нужно думать о другом. Как поймать преступника? Кто мог подложить проклятый предмет в комнату, где живет некромантка, пусть пока и недоучка? Макс нахмурился, понимая простую истину: защита на магии смерти – одна из самых сильных, так просто ее не обойдешь. И заметить сложно, потому что встречается она редко. Посторонний в эти комнаты не зайдет. А кто заходил к Мирославе и Николете, двум отличницам и не слишком-то общительным девушкам?

Ночь будет долгой. А потом Вася тихо простонала во сне и Макс едва не подпрыгнул. Нет, он не сможет заняться спасением каких-то девушек. Он должен быть с ней.

========== Глава 22. Неизлечимые болезни ==========

Авроры прибыли сразу, быстрее появился только Тарасович с кем-то из магистрантов в качестве помощи. Максу пришлось несколько раз пересказывать свою историю еще до того, как к нему пристал Жизнедар. А тот вел разговор так, будто Воронцов – главный подозреваемый. В итоге Макс не выдержал, рявкнул в лучших отцовских традициях:

– Достаточно! Вместо того, чтобы пытаться у меня узнать подробности общения с почти мифической женщиной, лучше займитесь расследованием. Я давал клятву, о чем вам прекрасно известно. Так что никаких секретов от следствия у меня нет.

– Так скажи… – начал было Жизнедар, но тут Макс, прежде сидевший на стуле, встал.

– Я сказал – довольно. Как именно я уговорил Ягу мне помочь – мое и только мое дело. В любом случае, она смогла вытащить только Васю и Мирославу. Для снятия проклятья не важно, почему она помогла мне. Остальное я все сказал.

На них пугливо оборачивались стоящие в комнате. Голос у Макса, особенно когда он злится, становится очень похожим на отцовский. Такой помолодевший глава совета почему-то сейчас пугал не меньше, чем сам Всеволод Мстиславыч. Разумеется, все понимали, что Макс – всего лишь школьник, у него нет знаний и умений его отца, но от грозного голоса эта информация как-то забылась.

– То есть она не сказала, как снять проклятье? – сощурился Жизнедар.

– Великие предки! – гаркнул Макс. – Она некромантка, а не ходячий справочник по всем вещам, что вам неизвестны. И я как-то не рискнул допрашивать ту, что спасала близкого мне человека.

Не став продолжать, Макс вышел из-за стола. Он понимал, что Жизнедар просто действует, как обычно. Это стандартная система при взятии показаний: спрашивают снова и снова, чтобы выявить неточности и вычислить ложь в словах. Но эта система не работает с Воронцовыми. Они вообще-то ее и создали.

Жизнедар не стал кричать ему вслед, останавливать. Просто тяжело вздохнул и шепотом помянул недобрым словом всю родню Воронцовых разом. Вот только за это стоит ненавидеть детишек аристократии. На них немного точек давления. А на таких, как Макс – совершеннолетних – еще меньше. Любую попытку его в чем-то обвинить он может пресечь стандартным “я уже дал клятву”. Это означает, что он не мог намеренно навредить гражданину страны, если это не было сделано для защиты жизни и здоровья.

Макс же так спешил не только потому, что одни и те же вопросы его достали. Девушек готовили выносить из комнаты – отправляют в школьный лазарет. Николета тоже останется там до утра, потом ее перевезут на летучем корабле: для больных нежелательны перемещения порталами и аппарацией. Макс вышел вперед, чтобы не мешаться. И чтобы объяснить все своим.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Все нормально, – успокоил он Элю, что стояла у входа с застывшим лицом. – Вася до утра поспит, потом пару дней укрепляющие попьет, и все с ней будет хорошо.

Он сам особо не верил своим словам, до внутренней дрожи переживал о ней, но Эля тут же облегченно вздохнула. Словно стержень из спины вынули – сразу расслабилась, устало потерла лоб:

– Я думала, она проклята. Что случилось?

Макс кивнул Богдану – его легко найти в толпе – и только когда все подошли к нему, кратко объяснил:

– Тамара позвала меня наугад, скорее испытывая удачу, чем реально на что-то надеясь. Я подумал – какой-то девчачий прикол, розыгрыш. Не знал, что произошло что-то реально важное. Поэтому никому и не сказал. В общем, Николета, подруга Мирославы, пришла к Тамаре после прогулки. Чай пить. И уснула прямо на кровати. Тома позвала Миру, Мира – Васю… и эти двое шагнули в Навь. Не знаю, на что они надеялись…

Ругательства у всех вырвались разные. Кто-то помянул нечисть, кто-то предков, кто-то просто грозно скрипнул зубами. Макс их понимал. Если не знать, кем является Мира, то затея кажется бессмысленной и самоубийственной. А у Васи вообще не было никаких способностей, чтобы их вытащить. На что надеялась? Только если на помощь зверей, но они явно оказались бесполезны в борьбе с проклятьем.

– И что с Васей? – спросил Ярослав. – Она теперь тоже проклята?

В его голосе было недоверие. Даже не так. В его глазах читалась невероятная вера в Воронцова. Словно Лозерцев задает вопрос просто так, не веря в такую возможность ни капельки. Словно Макс бы спас ее из любой передряги. На мгновение самому Максу стало по-настоящему страшно. Он не сможет ее спасти. От прямого нападения – еще возможно, но сколько в мире способов убить человека… он не сможет защитить ее от всего. И мог бы потерять, если бы не помощь Яги.

– Мне помогла Яга.

– Что? – сказали все не совсем в унисон, но практически хором.

– Я позвал Ягу. Сказал, что она может просить, что угодно. Она вытащила девчонок, потому что проклятье на них только перекинулось, а не предназначалось им с самого начала. Поэтому для Яги было относительно легко их вытащить.

Ратмир шагнул к нему с лихорадочным блеском в глазах:

– Она реально существует, она сможет…

Но договорить он не успел. Макс и так понял его вопрос.

– Ты и сам знаешь, что паломничество к ней – это своеобразный ритуал по сбору энергии. Я спросил ее про Нику – она ведь сидит рядом с девчонками, даже никуда идти не надо. И мне сказали, что нужна энергия. Часть моей она взяла для снятия проклятия с девчонок, а Ника…

Он не стал договаривать. Ратмир уже сухо кивнул. Макс понимал, что уже завтра Новгородцев попросит Макса позвать Ягу снова. Он будет готов заплатить любую плату.

– Я не уверен, что она снова придет, Миркин. Но она немного сказала о проклятье. Если уговорить проклинателя, или если убить его, то вывести девушек из Нави сможет любой более-менее опытный колдомедик. Поэтому. Расспросите Тамару получше. Узнайте, может удастся значительно сократить круг подозреваемых.

– А ты куда? – сощурился Богдан.

Из гостиной вынесли первые носилки. Макс кивнул в их сторону:

– А я поговорю с папой и останусь в лазарете.

– Зачем? – удивилась Эля. – Давай лучше я там посплю, если беспокоишься. Ты же парень.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Макс покачал головой:

– Нет. Не смогу уйти. Если не пустят, буду торчать под окнами. Давайте, действуйте, не стойте. Поговорите с Томой, узнайте как тут все. Надеюсь, что завтра меня встретят с преступником.

Богдан кивнул. Макс же пошел вслед за колдомедиками. Он знал, что отца уже вызвали – сам просил авроров. И отец точно будет знать, где искать сына, а уж в лазарете в любом случае будет проще поговорить, чем в общежитии. И он словно угадал: столкнулся на входе с Всеволодом Мстиславычем собственной персоной.