Хозяйка Рима - Кейт Куинн

— Нет, ничего, — хрипло ответила я. — Продолжай.

— После воина — ребенок. О, прошу тебя, не бойся. Я никому не скажу. Затем я вижу других детей, но это мы уже переместились в будущее. Да-да, причем не одного ребенка, а целый выводок.

— Чьи это дети? — спросила я.

Только не дети Домициана, только не его! Я подумала о египетском снадобье из смолы аюта и о стручках акации, которые способны предохранить от зачатия; о настойке мяты и руты, которая может оборвать беременность, если паста аюта не помогла. Все это были уловки шлюхи, которым я научилась, когда жила в портовом лупанарии, и мне не раз приходилось к ним прибегать. Домициан не станет отцом ни одному из моих детей.

— Чьи это дети — не видно. Ведь это всего лишь ладонь. А здесь, у основания этого пальца, я вижу венец. Мы оба знаем, кто это такой. Линии здесь пересекаются друг с дружкой, значит, время испытания близко.

— Сколько еще ждать? — шепотом спросила я.

— Не знаю. Какое-то время, судя по всему. Нелегкое время, и его исход неясен. Более того, — Несс загнул мне пальцы поверх ладони и подтолкнул ко мне руку, — нелегкое прошлое, моя милая, нелегкое будущее. Прости, но ничего утешительного сказать не могу.

— Какое-то время? — повторила я. — А точнее нельзя сказать? Сколько оно продлится?

Ганимед легонько похлопал меня по голове.

— Во времена, подобные нынешним, я не люблю заглядывать в будущее, — ответил Несс и подтолкнул ко мне чашу. — Угощайся. Возьми себе булочку.

Глава 19

Тея

Ганимед заставил меня отправиться за покупками. Я посетила самые дорогие из торговых мест Тиволи, и хотя лицо мое было скрыто вуалью, все прекрасно знали, кто я такая.

— Госпожа, не желаешь ли благовоний?

— Не хочешь ли купить румян из Индии?

— Шелк! Купи шелк, чтобы лицо твое сияло его светом!

Я деревянной походкой шла по рынку, указывая на товары, которые хотела бы купить. Я выбирала такие вещи, которые со временем не обесценятся — золотые статуэтки и украшения из слоновой кости, небольшие вещицы, которые в иных обстоятельствах можно легко вынести с собой из дома. Ганимед шагал у меня по пятам как верный пес. Благородные матроны, завидев меня, удивленно выгибали выщипанные брови, пара легионеров ткнули друг друга локтями в бок. И все как по команде уступали мне дорогу.

Украшения. Я вошла в первую же лавку и, указав на блюдо с кольцами, на глазах у растерянного торговца, принялась нанизывать их себе на пальцы. По два-три на один палец, — золотые, серебряные, украшенные жемчугом.

— Браслеты, госпожа?

— Да, — ответила я и принялась надевать их на руки — один, второй, третий… Вскоре они уже гремели на мне, как кандалы на каторжнике. Напоследок я застегнула на шее еще три или четыре ожерелья. — Управляющий императорским поместьем оплатит твой счет, — сказала я и с гордым видом вышла из лавки, унося с собой поистине царский выкуп. Я надеялась, что когда императору наскучит мое общество, все это золото, серебро и драгоценные камни помогут мне купить себе будущее.

Поскорее бы это произошло!

Я перешла дорогу, направляясь к ближайшей скамье — прохладному брусу мрамора рядом с храмом Юпитера. Рядом со мной, едва не сбив меня с ног, резко остановилась какая-то повозка. Впрочем, никто не выругался, никто не пригрозил мне кулаком. Я была женщиной императора. Кто посмел бы прикоснуться ко мне? Преторианец в краснозолотом плаще, что вышагивал позади меня, был приставлен ко мне отнюдь не для того, чтобы ограждать меня от возможных посягательств, а чтобы я не сбежала.

Ганимед что-то вопросительно промычал.

— Да, — сказала я, присаживаясь, — ты был прав, что вытащил меня за покупками. Это просто чудесно!

А еще чудеснее оказаться одной, потому что император вернулся в столицу и, по всей вероятности, его не будет до следующего вечера.

Я подставила лицо ветерку. Какой чудесный день! Немного ветрено, однако не холодно, хотя я на всякий случай набросила на плечи шерстяной плащ. Можно сказать, день прекрасный во всей отношениях.

Я плотнее обернулась в плащ, довольная своими покупками.

— Ганимед! Ганимед! Это ты?

Я подняла глаза. Ганимед, сияя улыбкой, отложил мои покупки в сторону, а сам торопливо поднялся, чтобы отвесить поклон невысокой женщине в желтом платье, которая спускалась с дорогих, украшенных золотом носилок.

— Да-да, я тоже рада тебя видеть! — произнесла она. — Как жаль, что ты больше не мой раб! С тех пор, как я тебя потеряла, мне никто ни разу не сделал хороший массаж! Ой, а это кто? — Незнакомка обернулась в мою сторону, буквально буравя меня темными глазами.

— Афина, госпожа, — тотчас нашлась я с ответом и поднялась со скамьи.

— А я Флавия Домицилла, — ответила женщина в желтом платье и пухлой ручкой сделала мне знак — мол, жесты уважения с моей стороны больше не требуются. — Я живу на вилле вон за тем холмом. Вернее, я живу там сейчас. Мой муж был наместником Сирии, но император недавно отозвал его, и я наконец надеюсь обзавестись настоящим домом и превратиться в римскую матрону. Император, — добавила она как бы невзначай, — приходится мне дядей. Или что-то в этом роде.

Так вот кто она такая! Флавия Домицилла! Вторая дочь императора Тита от первого брака. Племянница Домициана. Не такая интересная и не такая скандальная, как ее единокровная сестра Юлия, поскольку удачно вышла замуж и родила положенных каждой добропорядочной женщине двух сыновей. Так что не исключено, что сейчас передо мной, улыбаясь знаменитой улыбкой Флавиев, стояла мать будущего императора.

— Тебе непременно следует как-нибудь приехать ко мне на виллу, — весело произнесла розовощекая Домицилла. — Если добираться на носилках, это займет не больше пятнадцати минут. Я обожаю принимать гостей! К сожалению, боюсь, сама я не могу нагрянуть к тебе в гости, потому что мой дядя не переносит непрошенных посетителей.

Я удивленно заморгала. Патрицианка, женщина из рода Флавиев, приглашает к себе в гости, и кого? Презренную потаскушку, наложницу своего дяди! Неужели ей неизвестно, кто я такая?

— Император тебе про меня рассказывал?

— Нет, конечно. Он никому ничего не рассказывает. Зато рабы большие любители почесать языком, даже те, что немы. Я наслышана о твоем удивительном голосе. Так что ты должна непременно приехать ко мне и усладить мой слух своим пением. А еще говорят, будто ты играешь на лире? Ой, что это такое? Неужели синяк?

Я резко подняла на нее глаза, в надежде найти в них любопытство. Однако она посмотрела на синее пятно у меня на запястье без особого интереса.