Именем Корпорации! - Марк Романов

При свете солнца этой параллели вода в море должна была стать яркой и мерцающей, переродившись из тёмной в зеленовато-голубую. Огромное количество фитопланктона и закиси железа придавало воде невероятно насыщенные цвета, и делала море похожим на тропический океан. Сходство усиливала и песчаная линия берега, на которой тут и там вставали стройные пальмы с твёрдой чешуйчатой корой такого же, как волны, зелёно-голубого цвета.

Гриффин спрыгнул на мелководье, прошлёпав в высоких непромокаемых ботинках на толстой подошве до хрустящей песочной глади в компании майора Монна. Жюль-Анри Монн был человеком откровенно неприятным, строгим и достаточно мрачным, но всё это легко компенсировалось прямо противоположным впечатлением о нём, едва тому удавалось закончить очередную боевую операцию или завершить задание. Командир диверсионной группы, он не отличался разговорчивостью о пережитом, но становился душой компании в свободное время.

– Капитан-лейтенант Гриффин, – кивнул Монн, едва Льюис оказался на суше, – чем обязан вашему личному присутствию? Птица вашего полёта не должна мочить ноги.

Гриффин испытующе взглянул на капитана. В безлунной ночи лицо командира подсвечивалось лишь слабым мерцанием звёзд на небе, отражённым в водной глади, да контуром силовой брони, приведённой в режим повышенной готовности. Тонкие линии светодиодов становились совершенно незаметными уже через пару шагов, что позволяло полностью скрыть своё присутствие от нежелательных взглядов.

Доктор видел копошение десантников неподалёку от себя, уже сгрузившими с транспортных платформ свои боевые машины. Несколько проходимых «пауков», четыре «богомола», чьи крошечные головы были сейчас плотно прижаты к несоразмерным туловищам, да с десяток небольших, лёгких «стрекоз», несущих на себе пары из пилотов и стрелков. Льюис уже давно привык и к ночным операциям, неизменно доставляющим ему немало работы в лазарете, и к работе техники, выходящей на разогрев двигателей. Но вот к своему позывному привыкнуть до сих пор не мог.

Доводившее его до логического ступора именование Грифом, было однажды смазано брошенными походя словами капитана второго ранга, Метью Мо:

– Чего тебе не нравится, док? Гриф птичка тяжёлая, пусть и не привлекательная. А насчёт падальщика ты не додумывай. Вот тебе приносят наших бойцов? Приносят. Ты в них ковыряешься? Ковыряешься. Вот и падальщик. Они пали в бою – ты их разобрал на части. Так что, Льюис Джероми, почётный ты обладатель высшей степени в хирургии, быть тебе на «Пиле» Грифом. Да и фамилия располагает.

С тех пор Льюис много думал, как же можно было влипнуть именно так, чтобы сейчас оказаться Грифом, ходящим на «удочке», с гордым именем «Рыба-пила». Глядя на безобразие в своей жизни, капитан-лейтенант часто задумывался, что же именно эта рыба пила, и до какой степени надо было ей, горемычной, ужраться, чтобы стать универсальным десантным кораблём под командованием расчётливого и делового Метью Мо.

Переживав всё это, Льюис бросил на капитана быстрый взгляд, снова напомнил себе о врачебном долге, не позволяющим пристрелить никого до начала операции, и ответил:

– Груз важный, поставили на контроль.

Жюль-Андре Монн сдержанно кивнул, принимая объяснение, но напоследок сказал:

– Держись поближе ко мне. Если тебя разнесёт по ветру, собирать точно уже будет некому.

Доктор согласно кивнул и отошёл подальше, присел на песок и стал ждать команды о выдвижении групп. О том, что его явно будет некому собрать, он и сам прекрасно знал. Подающие надежды санитары и два его помощника на корабле подавали эти надежды исключительно под толстым слоем соуса из правил, кодексов, уставов и прочей несусветной брехни, начисто лишённой чутья и шестого чувства. Иногда Гриффин серьёзно считал, что два дюжих молодца-санитара могли одинаково исполнять роль ремонтников, грузчиков и носильщиков трупов, если бы это было прописано в уставе или должностной инструкции. Молодые помощники вообще едва вылупились из школы-академии военно-морского медицинского корпуса, где видели ранения от осколочных гранат в виде трёхмерной проекции на экзамене. И Льюис точно знал, что никакая симуляция, пусть даже высококачественная картинка Корпорации, не выдерживает критики, когда на столе перед тобой лежит распотрошённое взрывом тело человека, обедавшего с тобой пару часов назад за одним столом.

Льюиса давно перестало тошнить от содержимого кишечника и прочих органов выделительной системы, расколотых черепов и вида их начинки, от безобразных ран и от шёпота в бреду умирающих в лазарете. Как и от бессонных ночей за работой. Он перестал нервничать от бешено пищащей системы жизнеобеспечения или сигналов диагноста, оповещающего врача о наступлении терминальной стадии у пациента. Он спокойно спал по ночам после первого потерянного им на столе лейтенанта, в глазах которого навсегда застыл невообразимый ужас и лёгкое недоумение. Профессиональный цинизм, склонность к пессимизму и немногословность подарили Гриффину не только прозвище и одноимённый позывной, но и репутацию мрачного бога лазарета. Личный состав под командованием полковника Лю Пина относился к нему с почтением и уважением, но старался лишний раз не попадаться переменчивому богу на глаза, чтобы не притянуть, как они считали, возможности оказаться в его руках после следующего же задания. Справедливости ради, надо заметить, что на столе доктора умирали нечасто, сопротивляясь и неохотно, так что опасения накликать беду вряд ли оправдались бы в смену доктора Льюиса.

– Альфа, нас атакуют! Просим воздушной поддержки «стрекоз», наши машины выбыли из строя! – слышался сквозь треск помех голос командира группы Дельта.

– Дельта, держитесь. Наши машины подбиты, в воздухе осталась одна «стрекоза», атака с фланга!

– Группа Омега на связи, ребята, идём к вам. У нас «паук» и «богомол». Три «стрекозки» уже над вами. Отходите в запасной коридор. Повторяю…

Низкие горные хребты, окрашенные в первые минуты рассвета в розоватый цвет, неожиданно вспыхнули, словно солнечные лучи отразились от зеркала, а затем голос командира третьей группы ворвался в общую сеть:

– Твою матерь Богородицу! У них силовая защита по периметру и электромагнитные глушилки! Машины выведены из строя. Повторяю, машин для поддержки больше нет. Приказано отходить к точке сбора.

Гриффин тяжело дышал, стараясь рассмотреть в клубах дыма и гари хоть что-то. Глаза слезились, руки и лицо были выпачканы сажей, а жирные чёрные хлопья всё летели и летели со всех сторон. Связь накрылась, отовсюду слышался треск и грохот, небо заволокло низкой пеленой от поднимающегося дыма сгоревшего склада с боеприпасами. Но, судя по интенсивности огня и сумятице, здесь у противника был далеко не один склад, продолжавший фейерверк рандомной стрельбы и взрывов содержимым. Доставалось всем, и своим, и чужим, но такое положение дел никого, понятное дело, не радовало.

Внезапно кто-то схватил его за плечо и резко дёрнул за уцелевшую стену здания из камня.

– Гриф, приказано отходить, – прокричал ему в ухо Жюль-Андре Монн. Капитана оглушило, шлем от брони валялся рядом, зияя широкой трещиной в поперечнике. Гриффин присмотрелся и понял, что капитан Монн едва ли понимает, что тут происходит вообще. Лицо капитана, начиная со лба, перечёркивала кровавая полоса, заканчивающаяся на подбородке. Один глаз Монн держал закрытым, но Льюис видел, что самого глазного яблока в глазнице уже нет, а ресницы склеились от запёкшейся крови. Рот Монна кривился от ненависти и злобы, а руки судорожно вцепились в штурмовую винтовку с разряженной батареей. Броня капитана мигала сетью сигнальных огоньков, преимущественно, красного цвета. В этот момент сильный взрыв разнёс к чертям крышу и без того потрёпанного здания, за стеной которого они прятались, осыпав Гриффина и Монна кусками кровли и булыжниками из стен.

– Капитан-лейтенант Льюис Джероми Гриффин, вы не подчинились прямому приказу штурм-капитану, Лю Пину, вернуться на корабль. Вместо этого вы продолжили оставаться в точке боевых действий, подвергая опасности не только свою жизнь, но и жизнь объекта, который вам приказано было доставить в целости и сохранности.

Комиссия из трёх, почти одинаковых на лицо, инспекторов службы внутренних расследований, чья серо-голубая форма сейчас была единственным светлым пятном среди тёмных стен, поочерёдно зачитывали выдержки из рапорта капитана «удочки». Гриффин понимал, Метью Мо вовсе не хотелось становиться ответственным за провал операции в параллели, но допросить полковника Лю Пина в настоящее время было невозможно. Оставшийся в живых полковник до сих пор находился в руках лучших медиков Корпорации, буквально собирающих по частям всё то, что Гриффину удалось притащить на корабль. Капитан Мо тут же поспешил отрапортовать выше стоящему начальству об условно положительном исходе операции, упомянув сначала о захвате нескольких объектов, а уже затем о потерях и трудностях, с которыми пришлось столкнуться десантникам.