Избранное - Феликс Кривин

Боренька появился через три года. Стал собирать Ритины веши — только ее и только самые необходимые. Чтоб не подвергать Риту опасности, попросил ее выйти в дверь. Но когда она вышла на улицу, его уже взяли.

На этот раз он вернулся через пять лет, на следующий — через восемь. Его считали закоренелым рецидивистом, хотя он лазил только в одно окно — в окно любимой женщины.

Между тем жизнь с Ходаевым превращалась для Риты в один сплошной погром. Она бы давно ушла от мужа, но боялась, что Боренька ее не найдет: город большой, а страна еще больше.

А он спешил отсидеть очередной срок, но отсидеть поскорей никак не получалось.

Он спешил поскорей отсидеть, она спешила поскорей дождаться, и, подгоняемая ими обоими, жизнь летела быстрей и быстрей.

Ходаев первый устал от погромов и ушел от Риты к другой женщине. И теперь Рита могла спокойно ждать Бореньку и об одном лишь беспокоилась: сумеет ли он забраться в окно. Все-таки он был уже не так молод.

Как-то летней ночью ее разбудили странные удары под окном. Как будто что-то там падало, тяжело ударяясь о землю.

Она выглянула из окна и увидела Бореньку. Он лез к ней в окно. Срывался, падал, но упорно лез к ней в окно.

Она протянула ему ключ от двери. Он улыбнулся и покачал головой.

За все эти годы, прошедшие вдали от нее, он так и не научился ходить в двери.

ПОЛКОВНИК ПОНОМАРЕВ И ЕГО ЖЕНА КАТЕНЬКА

Сколько людей, столько и судеб. А если город большой, с миллионным населением, то и судеб в нем не меньше миллиона. Но человека хоть можно отличить по внешности, а у судьбы внешности нет, поэтому ее легко с другой перепутать.

И случилось так, что отбилась судьба от своего человека. Засмотрелась на другого, более симпатичного, и подумала: вот бы; мне такого! Хватилась, а своего-то и нет.

Человек тоже был хорош. Чего было от судьбы бегать? Ему сколько раз было говорено: от судьбы не уйдешь. А он ушел, теперь пусть на себя пеняет.

А жил еще в этом городе полковник Пономарев с молодой женой Катенькой. Красивая была жена, а полковник так себе. Как говорят, ни кожи, ни рожи. В таком высоком звании можно было выглядеть непригляднее.

Но человек был хороший, к тому же большой шутник. С тех пор, как он познакомился со своей женой, она все время смеялась, и сама не заметила, как вышла за него замуж.

И вот лежат они как-то в постели. Жена читает книжку, полковник предается размышлениям. Надо будет, думает, сделать в этой спальне ремонт. А то жена у него молодая, а спальня какая-то старая.

Судьба полковничья между тем дремала в углу, но услышав такие мысли, проснулась и говорит: «Дурак ты, хотя и полковник. Разве дело в помещении? Ты посмотри, что твоя жена читает! Ты бы ей для постели какую-нибудь другую книжку припас. Или нитки мулине. Для вышивания гладью».

Жена читала книжку «Отцы и дети». Очень ее интересовал этот вопрос. Но начинать надо было не с книжки. Но и не с ремонта, о чем и доложила полковнику его судьба. Однако он, занятый своими мыслями, не услышал.

Утром вызывает к себе полковник начхоза, то есть начальника по всяким хозяйственным делам, и говорит, что так, мол, и так, надо ему в квартире спальню отремонтировать. Переклеить обои, побелить потолок. Пусть берет начхоз пару-тройку солдат и начинает завтра с утра пораньше.

А про себя думает: эх и разыграю я этого начхоза! Посмеемся мы над ним с женой Катенькой.

Между тем судьба, которая тут же в кабинете сидит (она и в кабинете полковника сидит, хотя сама не в полковничьем звании), шепчет ему из-за спинки кресла:

— Не разыгрывай! Даже и не думай разыгрывать!

Но полковник то ли не слышит, то ли не подчиняется. Кто такая для него судьба? У него по три звезды с каждой стороны, а у нее вообще ни одной, с какой же стати он будет ей подчиняться?

Начхоз щелкнул каблуками и говорит:

— Есть!

И судьба начхозовская тоже сказала: «Есть!» Такова судьба армейская: только успевай щелкать каблуками.

С утра пораньше привел начхоз целый взвод, как для военных действий. Соседи позапирались, выглядывают из щелей: неужели, думают, война, как бы в дом бомба не шарахнула.

Правда, клеить обои умел только один, остальные слонялись по квартире, рассматривали семейные фотографии и при виде на них жены Катеньки чмокали губами, а при виде полковника вытягивались во фрунт.

Полковник в это время читал на балконе газету и давал сверху вниз какие-то указания. Даже дома не знаешь покоя — такова офицерская жизнь.

В общем, выполнил взвод поставленную задачу. Переклеил обои, побелил потолок. После этого полковник отправил его в казарму, а начхозу говорит тоном Мюллера из кинофильма «Семнадцать мгновений весны»: «А вас, товарищ начхоз, я попрошу задержаться».

Начхоз — ничего не поделаешь — щелкнул каблуками и задержался. И тут полковник неожиданно говорит:

— Может, пообедаем?

Начхоз подумал: почему бы и не пообедать? Он вообще обедал каждый день, почему же сегодняшний день должен быть исключением?

— Сейчас я позвоню в ресторан и скажу, чтоб принесли обед, — говорит полковник. — В какой позвонить ресторан: в «Националь» или в «Звезды Парижа»?

Начхоз выбрал «Звезды Парижа». Его не удивило, что полковник звонит в ресторан. Если бы звонил какой-нибудь лейтенант, ресторан мог бы не подчиниться, но полковника не ослушаешься.

Звонит полковник в ресторан «Звезды Парижа».

— Але, это «Звезды Парижа»? Принесите мне обед на две персоны. — И спрашивает у начхоза: — Ты борщ будешь? Значит, борщ два раза. Котлеты будешь? Котлеты два раза. Два раза компот. Ну и закуску разную. А что будем пить? — спрашивает у начхоза. — Пол-литра два раза, потом — судя по обстоятельствам.

Дал полковник точный адрес, чтоб в другую квартиру не занесли, и сидят они с начхозом, разговаривают на различные строевые темы. Хотя у начхоза должность не строевая, но ему приятно на строевые темы поговорить.

А тем временем судьба, которая отбилась от человека, бродит по городу, пристает то к одному, то к другому, но всюду ей от ворот поворот. Поскольку не зря сказано: у каждого человека своя судьба и другой судьбы ему не положено.

Однажды даже попала в милицию. Не в саму милицию, а в то, что было написано милиции на роду. Очень страшное, прямо-таки бандитское оказалось место, напрямую связанное с тем, что написано на роду мафии и всяким бандитским группировкам.

Кое-как вырвалась, выдав себя за судьбу известного в городе уголовного элемента. И, ища прикрытия, увязалась за хорошенькой женщиной, легкомысленная судьба которой задержалась у ее приятельницы, вернее, у судьбы ее приятельницы. А женщина эта была той самой официанткой, которая несла полковнику обед, заказанный в ресторане «Звезды Парижа».

Но на самом деле это была не официантка, а жена полковника, и шла она не из ресторана, а от своей приятельницы, где готовила для полковника обед на две персоны. Так полковник хотел разыграть начхоза, чтобы тот подумал, будто ему подчиняются все рестораны города.

Жена полковника так спешно должна была нести обед, что ее судьба не успела закончить разговор с судьбой приятельницы и продолжала с ней болтать как ни в чем не бывало. А заблудившаяся судьба, увидев женщину без судьбы, да еще вдобавок такую хорошенькую, увязалась за ней и явилась на квартиру полковника.

Как увидел начхоз официантку (он думал, что она официантка), то хоть и был он начхоз и ему было на все начхать (каламбур полковника), но тут он вскочил, вытянулся во фрунт и от восхищения ничего не мог добавить.

— А эта официанточка ничего, — поддал жару полковник.

Кое-как пришел начхоз в себя, но не садится, а приглашает сесть официантку.

— Только, — говорит, — после вас. Разрешите, товарищ полковник, сесть после женщины.

Полковник подмигнул женщине и разрешил. Женщина подмигнула полковнику и села.

Сидят, обедают. Начхоз, с разрешения полковника, приглашает официантку выпить и закусить, но она отказывается, говорит, что она на работе. Конечно, она на работе, быть женой полковника, да еще такого непривлекательного, это работа — будь здоров, но начхоз ведь этого не знает и, с разрешения полковника, пристает все настойчивей. Говорит ей разные комплименты, ах, какая вы, дескать, вся из себя. Полковник слушает и внутренне смеется над начхозом. Он думает, что и жена его внутренне смеется, но душа женщины — темный лес, и никогда не знаешь, когда она в душе смеется, а когда серьезная.

Полковник доволен. Он уже устал говорить жене комплименты, пусть, думает, пока начхоз их поговорит, а он, полковник, пока отдохнет и пообедает.

А жена Катенька, которая никакая не официантка, про себя смекает: а этот начхоз ничего, симпатичный. И какие у него бицепсы! Это даже не бицепсы, а трицепсы. И даже четырицепсы. Так подумала жена Катенька, потому что по-латыни умела думать только до трех.