Второй шанс. Снайпер - Виктор Мишин

– Сейчас объявлено чрезвычайное положение. Наши «друзья» позаботились, и вот результат.

Честно – я охренел. Мало того, что нас нарядили в американскую военную форму, так еще и документы сделали. Конечно, серьезную проверку они вряд ли пройдут, да только, кто тут будет проверять. Сейчас все подняты по тревоге. По всем дорогам носятся автомобили военных, стационарных постов, наоборот, – мало. Все пребывает в движении, и мы тоже. Пролезли как по маслу, на границе только пришлось повозиться. Погранцы оказались людьми серьезными и на общий кипишь никак не отреагировали. Спокойно несли службу, охраняя границу. Пришлось пострелять. Я, естественно, не участвовал. Да и боя-то как такового не было. Пограничников было меньше десятка, и покрошили их быстро. Прикопав трупы, рванули на ту сторону. Через десяток километров к нам присоединились бойцы Судоплатова. Восемь подготовленных бойцов – это уже сила.

Я лежал в кузове и размышлял. Тело болело уже не так сильно – работала наркота. Истомин, правда, сказал больше не даст, о здоровье печется. Какое, на хрен, здоровье? Тут бы просто выжить!

– Александр Петрович?

– Здесь я. Говори.

– Спросить хотел…

– Ну?

– Как выбираться-то будем? Наметки есть?

– Ты думаешь, вас сюда в один конец заслали и про выход никто не думал?

– Нет. Просто шум такой подняли, на ушах все стоят.

– Нам главное на самолет попасть. До Кубы. Там уже «корыто» готово.

– Опять этот грязнущий «банановоз»?

– Чего, понравился? – с усмешкой произнес Истомин и повернулся ко мне.

Петрович сидел рядом со мной в кузове грузовика, едущего в неизвестность. Ну, для меня в неизвестность. Лежу тут, не вижу и не понимаю ничего. Снаружи дождь зарядил, как из ведра. Когда поднимался полог тента, видел серые, тяжелые тучи. Струи воды барабанят по тенту сверху, пугая гулкими ударами.

Удалось поспать чуток, сейчас проснулся и стал приставать к Истомину. Тот явно нервничает, хотя пытается скрывать это.

– Как с Муратом вышло? – вдруг спросил Петрович.

Я только скрипнул зубами и закрыл глаза. Хотел отвернуться, но Петрович сидел справа, а на левый бок – мне никак. Пришлось просто закрыть глаза. Не хотелось ни верить, ни даже думать об этом. Если доберемся до дома, там буду думать. Спрячусь ото всех где-нибудь и посижу в тишине. С закрытыми глазами становилось еще хуже: постоянно стоял образ умирающего друга.

– Александр Петрович, если все пойдет не так, как нужно, оставьте и меня тут.

– Чего, сильно в голову получил? Молчи уже.

Я заткнулся, сообразив, что несу какой-то бред.

– Я проходил через это. Главное сейчас, это близкий человек рядом. А у тебя такой есть.

– До него еще добраться надо, – заметил я и скривился? – Петрович, будь человеком, сделай укол!

– Ты прекрасно знаешь – не могу. Не хватало еще тебя домой наркоманом привезти.

– Да сил нет никаких, – я хотел заорать, но и на это сил тоже не было. Уронив голову набок, вновь потерял сознание. Очнулся от того, что меня куда-то тащили. С трудом разлепив веки – какие же они тяжелые, повел глазами по сторонам.

Темно, меня куда-то несут на носилках. Рука по привычке дернулась к бедру.

– Не дергайся, а то рухнешь еще. Собирай тебя потом, – услышал я знакомый голос, который так любил меня укорять.

– Где мы? – тихо произнес я.

– Успокойся, мы у друзей, – был ответ.

Какие друзья? Откуда? А, ладно. Послышался звонкий гул раскручиваемого мотора. Ага. Самолет. Значит, добрались до взлетной полосы. Теперь перелет до Кубы.

На Острове Свободы мы не задержались. «Корыто» и вправду было готово. На этот раз, кстати, довольно приличное с виду. Грязно-белый, почти серый кораблик принял груз в свое чрево. Внутри все оказалось не так радужно. Ржавые, местами откровенно гнилые леера, в палубе дыры.

– Александр Петрович, «оно» не утонет? – показал я пальцем куда-то под себя.

– Не должно. Хотя, черт его знает, будем надеяться. Специально искали такую посудину, чтобы меньше в глаза бросалась.

– Как бы наоборот не вышло. Привяжется какой-нибудь сердобольный. Тут ведь реально места живого нет – корабль-призрак!

– Он и есть. Знаешь, сколько он затопленным в бухте на островах простоял? Десять лет. А приводили его в порядок – десять дней. Вот и думай.

«Копец!» – я про себя выругался, подумав плохо о Судоплатове и всех, кто это организовал.

Идти нам довольно долго. В Исландию или еще куда, черт их знает, какой путь придумали?

Путешествие длилось уже три дня, погода была хорошая, но сегодня на горизонте появились тучи.

Под мерную дрожь судна я спокойно спал. Волна, бившая по бортам, действовала успокаивающе. Проснулся ночью, как-то опять рывком, словно меня подбросили. Завертев головой, насторожился, рядом никого. Где-то слышится топот ног и глухие, но сильные удары в борт.

Распахнулась дверь в каюту, и в проеме возник Истомин.

– Проснулся? – проговорил он, заходя внутрь.

– Так точно. Что-то случилось? – спросил я, приподнявшись на локте.

– Шторм начинается, причем сильный. Капитан сомневается, что мы переживем эту бурю. Корабль совсем дряхлый. Трюм уже наполовину затопило, и это только начало.

– Вот, черт. А далеко нам еще идти-то? – расстроившись, я опустил голову обратно на подушку.

– Очень, – Петрович как-то отчаянно покачал головой и добавил: – Ты это, лежи тут смирно. Может, тебя привязать?

– Ага, чтобы я тут и утонул, да?

– Команда борется за живучесть судна. Мы обязаны дойти, любой ценой. Тебя тут никто не бросит. Если уж совсем «труба» – вытащим.

– Успокоили, – скорчив недовольную гримасу, проворчал я.

– Да не шипи ты. Самому тошно.

Взяв что-то из своих вещей, Петрович выскочил из каюты, а я снова стал прислушиваться. Апатия, что накатила несколькими днями ранее, куда-то исчезла. Захотелось действовать, да вот тело подводит.

Шум волн, бьющихся со всем остервенением о корабль, здорово усилился. Качало тоже все сильнее. Мне трудно судить, но если бы стоял на ногах, держаться нужно было бы руками и ногами.

В каюту влетели два бойца из сопровождения.

– Товарищ капитан, нужно уходить, – начал один из парней.

– Все так плохо? – я откинул здоровой рукой покрывало, которым был укрыт.

– Капитан говорит, что судно не выдержит. Нужно уходить.

Ребята подхватили меня под руки. Один из них взял мой рюкзак. Опираясь на помощников, я вышел из каюты.

На корме уже все было готово. Две шлюпки спущены в воду и готовы отплывать. Когда меня переправляли в лодку – офигел. Корма корабля погрузилась в воду намного ниже ватерлинии.

Волны перехлестывали через палубу, все говорило о том, что кораблик наш отходил свое. Шлюпки были довольно большими, надеюсь, они не утонут. Команда на судне была маленькой, всего-то пять человек, поэтому места всем хватило.

– Думаете, в шлюпке мы сможем выжить? – недоверчиво спросил я Истомина.

– Ну, будем стараться, – Петрович сплюнул.

– Толку-то от наших стараний? Океан же кругом! – я выдохнул. От нарастающего волнения становилось жутко. Как-то не хочется пойти на корм рыбам в океане.

Мы успели отойти на пару кабельтовых, когда увидели, как резко ушел под воду наш «банановоз».

Шторм уходил южнее, дождь постепенно стихал. Наши шлюпки кидало из стороны в сторону, и мы с трудом видели друг друга. Наконец волна пошла на убыль, и мы смогли достать весла и начать сближение со второй лодкой. Когда между шлюпками оставалось два десятка метров, сбоку от нас вдруг что-то вылезло из воды. Истомин только успел прокричать:

– Оружие к бою, но не показывать.

Все хоть и были вымотаны штормом, но вытащили пистолеты и автоматы. Я тоже, подтянув к себе рюкзак, достал свой и, навернув глушитель, проверил магазин. Загнав патрон в патронник, убрал пистолет под тряпку, которой был укрыт. Субмарина, а это была именно подлодка, медленно дрейфовала к нам.

Скорость реакции Истомина была обусловлена тем, что он сразу посмотрел в бинокль, едва ему показали направление. Лодка была немецкая. Увидев свастику, Петрович и отдал команду.

Да, это ни хрена не Голливуд. А все-таки вдруг – получится?

– Без глушителей не стрелять. Услышат пальбу – сразу уйдут! – это Истомин раздает указания. Кроме команды корабля и моих американских спасителей, у нас у всех пистолеты с глушителями. Вот ими и будем работать.

– Серега, отдай свой Джону. Я думаю, толку будет больше, – произнес Истомин.

– Думаете, что не попаду ни в кого? – протягивая «Вальтер» Джону, я взглянул на Петровича. Поймав его взгляд, быстро остыл. Наверное, Петрович прав. Все-таки Джон здоров, и я думаю, он очень хорошо стреляет.

– Ничего я не думаю. Просто отдай.

– Давайте я под немца «закошу»? – вдруг мелькнувшая у меня мысль тут же вылилась в предложение.

– Хорошее предложение. А то пальнут издалека – и амбец. А увидев своего, ну, по крайней мере, одетого как немец, лишний раз задумаются.