История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции - Виктор Петелин

Подобное шараханье из одной крайности в другую ничего хорошего принести не может, а сам тезис о том, что писать правду – значит, прежде всего, изображать отрицательные и теневые стороны действительности, основан на таком же одностороннем, искажённом представлении, как и тенденция к лакировке, и также ведёт к извращению социалистического реализма…» (Культура и власть. С. 519, 521).

Это как раз одно из тех писем, деловых партийных сообщений, против которых так яростно и непосредственно протестовал А.А. Фадеев.

Достаточно сейчас сравнить эти произведения с трактовкой процитированного материала, как увидим – ничего общего, словно говорят и пишут о разных вещах.

В начале 1956 года в Москве заговорили о необходимости издать сборник литературных произведений, которые никак не попадали в журналы и книги. Особенно оживились эти разговоры и намерения после того, как узнали, что в некоторых журналах готовятся к публикации такие произведения, как роман В. Дудинцева «Не хлебом единым» (Новый мир. 1956. № 8—10). Судьба вроде бы предвещала успешное развитие этой идеи. Только что в «Новом мире» был опубликован роман А. Бека «Жизнь Бережкова» (1956. № 1—5), одновременно с этим повести В. Тендрякова «Саша отправляется в путь» (Новый мир. 1956. № 2—3) и С. Залыгина «Свидетели» (Новый мир. 1956. № 7), повеяло чем-то новым, непривычным для жизни советского общества, появились новые герои, новые конфликты, новая философия в человеческом общении. Действительно, возникало нечто вроде «оттепели», о которой сказал в своей повести «Оттепель» проницательный Илья Эренбург. «Русская литература не может жить без правды» – этот лозунг был неотъемлемой частью эстетической философии русской литературы ХIХ – ХХ веков и не раз повторялся в душе истинно русского писателя. Этой правдой повеяло в писательских кабинетах.

В. Каверин подробно рассказывает о том, как возник альманах «Литературная Москва». Сначала А. Бек и В. Рудный вели переговоры с Отделом культуры ЦК КПСС. Убедили заведующего Отделом Д. Поликарпова, что сборник будет полезным изданием, обсудили и утвердили даже членов редколлегии, таковыми стали Э. Казакевич, М. Алигер, А. Бек, К. Паустовский, В. Рудный, В. Тендряков, А. Котов, директор издательства «Художественная литература», В. Каверин. И пригласили Зою Александровну Никитину, собирательницу русских литераторов ещё в 20-х годах, вести деловую часть альманаха.

Естественно, приходилось отчитываться о работе над альманахом на писательских собраниях, одни одобряли работу, другие ехидно называли этот альманах «футбольной командой государства Израиль». Возникали и трудности, о которых с горечью говорил Э. Казакевич: «Что же делать, нам всё равно не обойтись без социалистического реализма». И. Эренбург, ознакомившись с содержанием альманаха, сказал В. Каверину, что альманах «мало отличается от хорошего номера «Нового мира». В. Каверин не согласился с ним и дал высокую оценку первого альманаха «Литературная Москва»: «Ни с «Новым миром», ни с любым другим журналом нельзя было сравнивать «Литературную Москву». Мы впервые напечатали шедевры Н. Заболоцкого «Журавли», «Лебедь в зоопарке», «Уступи мне, скворец, уголок» и др. Мы впервые опубликовали новые главы поэмы Твардовского «За далью – даль».

И перемен бесповоротныхНеукротим победный ход.В нём власть и воля душ несчастных,В нём страсть, что вдаль меня зовёт.

Глава, в которой он протягивает руку другу юности через пропасть семнадцатилетней разлуки:

– Ну, вот и свиделись с тобою.Ну, жив, здоров?– Как видишь, жив.Хоть непривычно без конвоя…

После «Литературной Москвы» А. Ахматова и Л. Мартынов стали печататься часто – обет молчания, недоверия был нарушен, и это относилось не только к ним. «Заслонённые» произведения открылись перед читателем, показывая, что наша литература богаче, значительнее, чем это могло показаться» (Каверин В. Эпилог. М., 1988. С. 335).

В первом альманахе «Литературной Москвы» была напечатана глубокая статья Б. Пастернака «Заметки к переводам шекспировских трагедий», рассказ Василия Гроссмана «Шестое августа», а также произведения Пришвина, Федина, Мартынова, Симонова, Слуцкого, Розова, Антонова и др.

Второй альманах «Литературной Москвы» тоже вышел в 1956 году. В него вошли большой цикл стихов Марины Цветаевой, статья о ней и её творчестве Ильи Эренбурга, цикл стихов Н. Заболоцкого, интересные «Заметки писателя» А. Крона, рассказы Юрия Нагибина «Свет в окне» и Александра Яшина «Рычаги», статья М. Щеглова «Реализм современной драмы». Два года назад А. Яшин послал «Рычаги» в «Новый мир». Секретарь редколлегии «Нового мира» А. Кривицкий вызвал Яшина и посоветовал: «Ты, говорит, возьми его и либо сожги, либо положи в письменный стол, запри на замок, а ключ спрячь куда-нибудь подальше». Яшин спросил: «Почему?», тот отвечает: «Потому что тебе иначе 25 лет обеспечены». В. Каверин, которому Яшин рассказал этот эпизод, написал, что «Рычаги» прославили Яшина» (Там же. С. 339). В то время, сразу после войны, А. Яшин увидел, побывав в родных деревнях, что всю полноту власти в районе взяли райкомы, которые приказывали председателям колхозов и секретарям партячеек, что сеять, как собирать, как отчитываться в районе, главное, чтобы был хороший отчет. Крестьянин, колхозник перестал быть хозяином на земле, он слушает только приказы из района. «Я так понимаю наши дела… Пока нет доверия к самому рядовому мужику в колхозе, не будет и настоящих порядков, ещё хлебнём горя немало. Пишут у нас: появился новый человек. Верно, – появился! Колхоз переделал крестьянина. Верно, – переделал. Мужик уже не тот стал. Хорошо! Так этому мужику доверять надо. У него тоже ум есть». Откровенно говорили мужики о своей бедственной жизни, но, как только началось партсобрание, тут же все переменились – и заговорили то, что от них требовали райкомы: «Они тебе дают совет, рекомендацию, а это не совет, а приказ. Не выполнишь – значит, вожжи распустил. Колхозники не соглашаются – значит, политический провал» (Литературная Москва: Сборник второй. М., 1956. С. 506). Но как только началось официальное заседание партячейки, все вдруг изменились: «Лица у всех стали сосредоточенными, напряжёнными, скучными, будто люди приготовились к чему-то очень давно знакомому, но всё же торжественному и важному. Всё земное, естественное исчезло, действие перенеслось в другой мир, в обстановку сложную и не совсем ещё привычную и понятную для этих простых, сердечных людей» (Там же. С. 510). Безмерны страдания людей, возвращались после тюремной отсидки реабилитированные писатели (Н. Заболоцкий), а тут ещё и после войны будь послушным, покорным. Такая писательская позиция не могла быть одобрена официальной критикой.

Но альманахи принимали неплохо, лишь «Литературная газета» во главе с Вс. Кочетовым была недовольна, это ещё можно терпеть. Но во втором сборнике была опубликована статья М. Щеглова «Реализм современной драмы», в которой критик анализировал пьесу А. Корнейчука «Крылья», находя в ней существенные недостатки. Статья М. Щеглова не понравилась А. Корнейчуку, привыкшему к тому, что критики писали лишь так называемые парадные статьи, а тут в полный голос заговорили о провалах пьесы: «Никто из написавших о «Крыльях» до сих пор не обошёл упоминанием недостатков пьесы. Но никто в полный голос и не назвал их… Как будто этому драматургу дана на все времена некая индульгенция в защиту от критики! Что, на мой взгляд, вероятно, не только удручающе для совести талантливого художника, но и подаёт дурной пример всей нашей драматургии. Ведь и не зоркий глаз обнаружит, что идейно-художественные качества «Крыльев» не соответствуют смыслу и значению тех вопросов, которые эта пьеса пытается осветить перед народом… Пьеса рисует не действительно сложное историческое продвижение нашего общества, а мнимое, парадное, уже, так сказать, по готовым рецептам и означенным дорожкам» (Там же. С. 691—692). Н. Погодин слышал разговор А. Корнейчука с Н.С. Хрущёвым на даче, рассказал об этом В. Каверину, будто А. Корнейчук сравнивал «Литературную Москву» с «кружком Петёфи», это было тогда, когда разразились венгерские события.

5 марта 1957 года Д. Ерёмин напечатал свои «Заметки о сборнике «Литературная Москва» в «Литературной газете», а И. Рябов – фельетон «Смертяшкины» в «Крокодиле».

Авторов сборника обвиняли в нигилизме, мелкотемье, пессимизме. С резкой критикой этих статей выступил на III пленуме московских писателей В. Каверин, предварительно показав своё выступление больному Казакевичу. 19 марта «Литературная газета», информируя о пленуме московских писателей, критически отнеслась к выступлению В. Каверина. Потом выступила «Правда», поддержавшая пафос статьи Д. Ерёмина, а затем «Московская правда», «Вечерняя Москва» и другие газеты – все в один голос поддержали статью Д. Ерёмина. Группа В. Каверина, Э. Казакевича и И. Эренбурга уговорила К. Федина и Вс. Иванова поддержать «Литературную Москву». Вс. Иванов, как член редколлегии, тут же написал в «Литературную газету» о выходе из редколлегии и осудил действия Вс. Кочетова, напечатавшего статью Д. Ерёмина, который не имеет права, «критикуя, становиться в позу судьи и бездоказательно бросать политические обвинения». 11 июня 1957 года, вспоминает В. Каверин, К. Паустовский и В. Рудный навестили К. Федина, «и он сказал с запомнившейся твердостью: «Литературную Москву» я в обиду не дам».