Инопланетянин (сборник) - Юрий Тупицын

В этот знаменательный вечер, когда Мейседон еще не спел почувствовать приближения желанной дремоты, зазвонил телефон. Полковник снял трубку.

— Слушаю.

Отвечая по домашнему телефону, Мейседон никогда не называл своего имени — работа в Пентагоне накладывала некоторую специфику на его характер и поведение.

— Это вы, баззард? — пропел знакомый насмешливый тенорок. — Похоже, вы еще не спите. И это очень кстати!

— Приветствую вас, Чарльз.

— Взаимно, баззард.

— Почему же кстати?

— Потому что спросонья люди бывают глупее обычного и плохо соображают. Особенно служители Марса.

Мейседон успел привыкнуть к экстравагантностям Уотсона и не обращал внимания на его шуточки.

— А мне нужно соображать?

— Соображать нужно всегда, мой полковник. Вы не собираетесь уезжать? В командировку, в отпуск или что-нибудь в этом роде?

Мейседон на секунду задумался и пожал плечами.

— Да нет, не собираюсь.

— Прекрасно. И не собирайтесь. А уж если на вас начнет давить начальство, немедленно поставьте меня в известность.

Полковник насторожился.

— А в чем дело?

— Уровень трансцендентности угрожающе высок, баззард, — с какой-то ехидцей уведомил тенорок. — Он и вообще-то был аномальным в последнее время. А сегодня подскочил так, что я вынужден был проверить и программу, и машину. Все в порядке. За исключением, разумеется, того обстоятельства, что благополучие человеческой цивилизации висит теперь на ниточке.

Мейседон открыл было рот, но снова закрыл его. Он ожидал услышать от Уотсона что угодно, но только не это! Совладав наконец с собой, полковник сдержанно спросил:

— Надеюсь, вы шутите, Чарльз?

Уотсон засмеялся, видимо, очень довольный тем, что озадачил пентагоновца.

— Шучу, Генри, шучу. В отношении благополучия человечества шучу. А вот что касается угрожающего уровня трансцендентности, то это вполне серьезно. Если мировые события и дальше будут развиваться сходным образом то в ближайшее время будет объявлена тревога.

— Уму непостижимо! Вы не можете намекнуть, в чем дело?

— Это не телефонный разговор, баззард. Могу лишь сказать, что вся закавыка в некоей таинственной личности, которая вытворяет черт знает что!

Мейседон вытер лоб, лишь после этого машинального жеста обнаружив, что на нем выступила испарина.

— Ну и ну! — Полковник помолчал, после этой паузы голос его обрел обычную твердость. — Послушайте Чарльз, вы серьезно верите в возможность объявления тревоги? Не «ангельской» тревоги, а настоящей?

— А что такое «ангельская» тревога? — с искренним любопытством спросил Уотсон.

— Бог мой, да неужели вы не знаете, что «ангелами» называют ложные отметки на экранах радаров? Отсюда и название тревоги!

— Интересно! Знаете, если мы имеет дело с ангелом, с ангелом-хранителем или с ангелом смерти — это уже второй вопрос, то тревогу можно будет назвать именно ангельской. — Уотсон пискляво рассмеялся и уже серьезно закончил: — Вы же знаете, что программа утверждена. Ее контрольная часть запихана в машину. Значит, тревогу будет объявлять машина. Мое дело сторона! Так-то, баззард.

Мейседон промолчал. Уотсон, не дождавшийся ответной реплики, напомнил:

— В общем, постарайтесь в ближайшие дни не отлучаться из столицы, а если на вас будут давить — звоните.

Мейседон вздохнул.

— Понял, Чарльз.

— Вот и отлично. Доброй ночи! — в голосе Уотсона отчетливо прозвучали ехидные нотки.

— Доброй ночи, — буркнул полковник и положил трубку.

Некоторое время Мейседон лежал на спине и смотрел в потолок. Нельзя сказать, чтобы он был удивлен. Разве можно удивиться, увидев, как к тебе в комнату входит Белоснежка в сопровождении семи гномов? Или бравый Кот в Сапогах? Или пенорожденная Афродита, окруженная лукавыми амурчиками с луками и стрелами? Человек в таких ситуациях испытывает не удивление, а обалдение, сопровождающееся прострацией и отсутствием способности логически мыслить. Тревога по уровню трансцендентности! Чем не второе пришествие? Как его втянули в эту историю? С чего началось? Взгляд Мейседона упал на пустующую кровать супруги. Верно, началось с того, а он надумал разводиться с Сильвией, а еще вернее, с того что он на ней женился.

Мейседон был офицером привилегированной категории, пойнтером, сие словечко на армейском сленге означает, что в свое время он окончил своего рода войсковую академию — Вест-Пойнт. Но во время учебы особыми успехами Мейседон не блистал, влиятельных родственников и протекционных связей не имел, а поэтому карьера его складывалась ни шатко, ни валко. В качестве офицера армейской разведки Мейседон объездил, а вернее, облетал полмира. Принимал некоторое участие во вьетнамской войне, во время конфликтных ситуаций бывал на Ближнем Востоке и в некоторых странах Африки, периодически наезжал на европейский континент и вообще появлялся практически всюду, куда американский милитаризм успел протянуть свои щупальца и либо уже свил, либо еще только свивал свои осиные гнездышки. Может быть, потому, что Мейседон больше времени проводил в разъездах, нежели сидел на одном месте, он и оставался холостым до весьма критического по американским понятиям тридцатидвухлетнего возраста.

Сильвия происходила из семьи бизнесмена, не очень крупного, но достаточно солидного. Ее отец Эдуард Мил-тон занимал прочное положение в компании «Радио корпорейшн оф Америка» и стоил не один десяток миллионов долларов. К моменту знакомства с Мейседоном Сильвия успела побывать замужем за солидным человеком из делового мира. Уйдя в мир иной и лучший, нельзя сказать, что это случилось уж слишком преждевременно, — ему было тогда шестьдесят четыре года, супруг оставил Сильвии дом и полмиллиона долларов. Она не стесняясь говорила потом Мейседону, что рассчитывала на гораздо большее. Но престарелый супруг, который, казалось, души не чаял в своей молоденькой жене, оказался, по словам Сильвии, человеком лживым и двуличным. Большую часть своего состояния он завещал своей первой жене, с которой расстался чуть ли не четверть века тому назад, и двум взрослым детям — сыну и дочери, которая, кстати говоря, была на три года старше Сильвии. «Нет, какое коварство и неблагодарность!» — с откровенным негодованием говорила она по этому поводу. Дело тут было, однако, не только в коварстве или вдруг проснувшейся любви к своим отпрыскам, но и в некоторых весьма тонких, хотя и не очень деликатных обстоятельствах, но Мейседон долгое время ничего не знал об этом.

Тридцатидвухлетний майор Мейседон прибыл к берегам Потомака на несколько дней, он сопровождал некие важные документы, направленные в Пентагон из Южной Кореи. Совершенно случайно он попал на вечеринку к одному из однокашников-пойнтеров, который вот уже несколько лет работал в Биг-Хаус. Тоже чисто случайно на этой же вечеринке оказалась и Сильвия. Мейседону приглянулась живая, очаровательная женщина, естественная непосредственность которой была смягчена воспитанием и светским лоском. Конечно, дело тут было еще и в том, что он просто соскучился по женщинам европейского типа и изобилующей милыми сложностями непокупной любви. Ну, а Сильвии откровенно понравился статный офицер, так много видевший на своем веку, в меру насмешливый и остроумный. Если это была и не любовь с первого взгляда, то нечто весьма на нее похожее.