Попал! Том 6 - Отшельник Извращённый
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бумс!
— А? — приподнял американец бровь.
Каким-то образом перед ним оказался тот самый русский. Романов… Томи, держа обессиленную Юлию одной рукой. Ладонью поймал кулак Уайта. Вены выступили на лице американского бойца, он вырвал кулак из хватки Томи и намеревался ударить снова, но Томас отскочил назад.
— Господин Романов!!! Прекратите!!! — вбежали на арену сотрудники, которых Томи буквально отшвырнул в сторону, мчась на помощь Юлии.
— Она сдаётся! — громко объявил Томи.
Никто не понимал: что происходит, и почему Романов ворвался на арену.
Один из судей тут же поднял жёлтый флаг к небу, показав тем самым, что бой ставится на паузу для выяснения обстоятельств. И Уайт, только рванув к Томасу с намерениями растерзать его. Порвать как волк зайца. Остановился. Какой бы безбашенный и яростный Джонсон не был, а правила публично соблюдал.
— Адептов живо! — гаркнул Томи. — Она умирает!
— Что…
— Что происходит…
— От чего может умирать Воронина…
Никто из присутствующих не понимал. Да, Юлия получила серьёзные травмы, но явно не смертельные. Они так и не заметили короткого удара по трахеи, что нанёс ей Уайт в самом начале поединка.
Подбежали три адепта. Первый, активировавший способности, тут же вскинул брови кверху:
— Перелом трахеи! Приступаю к лечению! Нужна поддержка!
— Есть! — ответили двое других.
Томи сидел рядом. В глазах ноль эмоций. По крайне мере для всего мира. Внутри он выл волком. Хотелось прямо сейчас оторвать голову Уайту. Вот же, сука. Неужели решил потратить последний доступный штрафной американской команды на убийство Юлии, чтобы отомстить ему?
Ещё полминуты скорой помощи, и адепт объявил:
— Состояние стабилизировалось. Жизни госпожи Ворониной больше ничего не угрожает, — он взглянул на Томаса. — Господин Романов… Вы… Не среагируй вы, ещё пятнадцать секунд, и мы бы ничего не смогли сделать.
Томи кивнул. Молча. Без лишних слов. Затем всё же добавил:
— Отнесите её в лазарет.
Адепт кивнул и отдал команду своим:
— В лазарет, парни!
— Есть!
Томи поднялся на ноги. Напротив стоял Уайт.
— Как так вышло? — американец сделал вид, что он тут не при чём.
— Убивать женщин, — сухо ответил Томи. — Это так ничтожно. Тебе никогда не стать чемпионом, Уайт.
— Как и тебе, Романов, ведь ты допустил промашку, — ухмыльнулся тот.
В этот момент главный судья сделал объявление:
— Участник турнира Романов Томас, вы дисквалифицируетесь с клановых игр из-за вмешательства в поединок!
Томи выдохнул. Плевать. Гори оно всё огнём. Все эти правила. К чёрту! Семья превыше всего. Он был готов к этому, когда спешил на помощь Юлии. Статус высшего клана утерян. Да плевать. Испортил репутацию. Всё равно. Он готов отдать всё ради близких. Однако, ещё он дал слово императору Михаилу и Снежане. А сделки Томи всегда выполнял. Да и признаться, не мог остановить свою ярость. Как посмел Уайт избить его женщину? Такое не прощается.
— Я хочу воспользоваться последним правом дуэли! Сразись со мной, Уайт Джонсон! — крикнул Томи перед многотысячной публикой. Да что там многотысячной. Весь мир смотрел финальные бои клановых игрищ!
Судьи переглянулись, а после их взор был направлен к императорской ложе, где помимо Михаила Щедрого, присутствовали и остальные особы царских кровей.
Михаил хмыкнул, посмотрел на молодую блондинку с накрученными кудрями. Голубые глаза, острый носик. Хороша фифа ничего не скажешь.
— Леди Виктория, вы, как вторая принцесса королевства Америки, согласны на дуэль? Я однозначно хочу увидеть этот, так что со стороны Российской империи даю своё согласие. Теперь решение за вами. — улыбнулся император.
Виктория смотрела на арену.
— Так это и есть Романов? — произнесла она своими идеальными губками.
— Именно. — ответил Михаил. — Безумный юнец, возомнивший себя кем-то большим чем простой глава низшего клана, — добавил он.
Виктория зыркнула на Щедрого. Конечно, простой… Хотела фыркнуть она. Простой юнец, отбившийся от сорока человек в чёрном кубе. Простой, захвативший в первом состязании пленных. Отобравший немку. Называть его простым… принцесса Америки несколько секунд молчала. Этот Романов проблема. Ей уже передали о том, что Томи ведёт бизнес в Нью-Йоке, при том успешно. С каждым месяцем фигура под названием Томас Романов из пешки стремится к конечной клетке игральной доски. Ещё немного, и этот простой юнец приобретёт слишком многое. Тогда он станет проблемой в стратегическом плане, а близится война. Виктория вдруг улыбнулась. Убрать его сейчас, ещё и перед всем миром — лучшее что она может сделать для своей страны.
— Только при одном условии, — наконец ответила она. — Дуэль будет смертельной. И пусть это будет на холодном оружии. Я устала смотреть на рукопашные схватки. Вы же не против, ваше величество?
Михаил замолчал. Ненадолго. Взглянул на Томи: “Мальчишка… Ты сам этого захотел. Отменить теперь всё, уже не в моей власти…”
— Так и поступим, ваше высочество, — кивнул он и, не оборачиваясь, произнёс: — Артюшкин, отдай все распоряжения.
— Как прикажете, ваше величество.
Между Уайтом и Томи на всякий случай стояли организаторы и гвардейцы. Народ галдел.
— Неужели будет дуэль?!
— Смертельная… очуметь…
— Романов совсем без мозгов! Так и знал, что ему башку отбили! Как он собирается выиграть у этого чудовища?!
— Согласен, тут Томас перегнул, конечно!
— Ага! Решил примерить шапку не по размеру!
В раздевалке Российской империи также был переполох:
— Романов сошёл с ума!
— Он спас Юльку…
— Но его дисквалифицировали! Неужели ему плевать на свой клан?!
— Глупец, — осадил Астафьева Калашников. — Если это не мужской поступок, то что? Он — мужик! Настоящий, русский мужик!
В это время к Томи и Уайту обратился судья. Все зрители через динамики так же услышали его голос:
— Дуэль одобрена. Правило: бой насмерть. Назовите холодное оружие, на котором желаете сразиться, и мы предоставим его.
Уйат широко улыбнулся. Его можно было понять: чемпион Америки желал поставить Романова на место, а он — глупец сам загнал себя в угол. Теперь даже забавно будет отрубить ему руки и ноги, ещё и стать героем в своём королевстве.
— Обоюдоострый полуторник, — сказал Джонсон.
— Японский меч катана, — сухим тоном произнёс Томи. Ни улыбки, ни ярости в глазах. Он
