Любовь и слава - Патриция Хэган

Шаря пальцами по стене, Мэрили искала дверь в кабинет отца. И в этот самый момент, когда она уже нащупала маленькую ручку, раздался громкий голос отца.

– Ты не должен был вешать сукина сына на глазах у всей семьи, Мейсон! Это было чистым идиотством. Побои – это одно, но убивать человека в присутствии его жены и детей! Такое, скажу я тебе, добрые люди в Кентукки никак не поддержат. Даже если они черных ненавидят.

Мэрили заморгала. Убийства? Побои? Конечно, подслушивать гадко, но она просто не могла сдвинуться с места.

– Послушайте, босс. Я ведь не всегда могу контролировать своих головорезов.

Голос Мейсона звучал так, словно он просил извинения, но в то же время весьма воинственно.

– Вы хотели, чтобы я сделал свое дело, и я это сделал. Мы пошли к дому этого черномазого, которого звали Билли Кайсер. Мы хотели его проучить, потому что он кричал во весь свой поганый рот, что черные должны объединяться и давать нам отпор, что закон на их стороне. Он вышел из дома с ружьем и начал палить. Он успел уложить двоих, пока мы его не подстрелили. Питеру Хаскинсу он угодил в руку, а Уонделлю Кэткарту – в ногу, – с жаром продолжал рассказывать Мейсон. – Вы считаете, что после этого я бы удержал своих ребят от желания повесить черномазого? В ту минуту им было наплевать на всех, их не остановил бы даже сам Господь. Они скрутили негра веревкой и повесили. Все, что я смог сделать, так это помешать им повесить его жену и детей. Мне удалось это сделать лишь потому, что я убедил их немедленно везти Хаскинса и Кэткарта к врачу. Они, правда, попытались спалить дом, даже зашвырнули на крышу прогнившей лачуги факелы. Но только сразу же после нашего отъезда черномазые погасили огонь. – Мейсон, повысив голос, добавил: – Хотя для Билли Кайсера они, конечно же, уже ничего сделать не могли. Когда мы выдернули из-под него коня, голова у него уже болталась, как грецкий орех. Он умер мгновенно.

Мэрили не помнила, как вернулась в комнату для шитья. Она была слишком потрясена. Какой ужас – ее родной отец связан с ку-клукс-кланом! Нет, еще хуже – он вершит всеми их делами, он отдает приказы Мейсону.

Много часов просидела тогда Мэрили в маминой комнате для шитья. Она не могла пошевелиться, в голове был сплошной сумбур. Она знала: что бы ни творил ее отец, она не сможет выдать его властям. Но Боже, какую же вину после этого она стала испытывать каждый раз, когда куклуксклановцы убивали свою очередную жертву!

Во всем остальном папа был просто изумительным человеком. Мама его всегда обожала. Он был добрым и очень любящим отцом. Правда, он отдавал предпочтение Элейн, которая научилась обводить его вокруг пальца. Но честно говоря, и Мэрили никогда не испытывала недостатка в отцовской любви.

Нет, предать отца она не может. Надо найти какой-то другой способ помочь неграм. Именно тогда Мэрили пришло в голову переодеться в одежду куклуксклановцев, проникнуть на их сборища и предпринять все, что в ее силах. Ведь в конце концов, даже если она и сдаст отца властям, этим действия ку-клукс-клана не остановить.

Негры знали, что Мэрили ведет свою игру. Если бы они ей не помогали, ей бы никогда не удалось добиться успеха. Негры делали все, чтобы ее конь ждал хозяйку именно там, где ей было нужно. А когда Мэрили возвращалась после своих ночных поездок, ее всегда кто-нибудь встречал. Если у нее были новости о готовящемся налете, тот, кто ее встречал, немедленно отправлялся к намеченной жертве, чтобы вовремя ее предупредить.

Мэрили молилась, чтобы Дональд на том свете мог ее понять – предать своего отца она просто не в состоянии.

В этот самый момент, когда Мэрили так углубилась в воспоминания, на середине дороги вдруг, словно привидение, возник прямо из леса какой-то человек. От пламени его факела дорога осветилась красным светом. Мэрили выругала себя. Ведь всегда на дороге выставляется часовой, ей бы следовало об этом помнить и заранее подготовиться. Черт побери, еще пара таких ошибок – и могут возникнуть подозрения.

– Остановись, брат, – приказал человек в белом. – Покажи наш знак.

Мэрили натянула поводья. Потом скрестила на животе руки, сжала кулаки и три раза слегка себя стукнула.

– Проезжай! – отступил с дороги часовой.

Мэрили поскакала дальше. Она вспомнила ту ужасную ночь, когда в первый раз пряталась в кустах, чтобы проследить, как часовой приказывает каждому члену клана показывать их тайный опознавательный жест. Та ночь была лишь одной из многих, когда Мэрили замирала в кустах и, не отрывая глаз, следила за часовым. Ей хотелось точно узнать каждую мелочь в этой процедуре контроля и уже только после этого пойти на сборище. До сих пор ей везло. Никто ни разу не снял с лица капюшон и никто ее ни разу ни о чем не спрашивал.

Красные и желтые отсветы от факелов скользили по стволам деревьев. На черном фоне ночи все выглядело устрашающе и зловеще. Мэрили слезла с коня, привязала его рядом с другими и направилась туда, где собралась толпа в белых балахонах.

Мэрили знала, что это место великолепно подходило для подобных сборищ. Сюда вряд ли кто-нибудь когда-нибудь забредет случайно. Она сама нашла его не сразу.

О всемогущий, вездесущий Господь! Чем это все кончится? Будет ли когда-нибудь положен конец всем этим страшным, как ночной кошмар, сборищам, всем этим жестокостям? Наступит ли такой день, когда она сможет жить спокойно?

Мэрили прикинула, что сегодня здесь собралось человек пятьдесят. Но если бы провести опрос общественного мнения среди тех, кто поддерживает движение ку-клукс-клана, то наверняка бы выяснилось, что на его стороне каждые двое белых из трех.

На небольшом возвышении стоял высокий человек, облаченный в балахон и капюшон. У Мэрили не было и тени сомнения, что это был Мейсон. Он оглядел толпу и приказал:

– Да зажжется свет справедливости!

Кто-то шагнул вперед, держа в руках факел. В одно мгновение заплясали язычки пламени на огромном кресте высотой в десять футов. Его свет вспышкой озарил все небо. Мэрили прикусила губы, твердо решив не поддаваться дрожи. Она уже слышала рассказы негров о том, как они в ужасе просыпаются среди ночи от диких криков и, выглядывая из окон, видят перед своим домом горящий крест. Мэрили легко могла себе представить, какой ужас они испытывают в этот момент.

Когда зажегся крест, толпа заорала. Мейсон замахал руками, пока не наступила тишина.

– Сегодня ночью мы будем говорить о черномазом по имени Том Стейнли, – сказал он. – Вчера он попытался подписаться в списке для голосования.

– Нет! – в унисон взревела толпа. Кто-то затряс в воздухе кулаками. – Нет! Нет! И еще раз нет!

– Чертовски верно, только нет! – воскликнул Мейсон, стоя на своем возвышении. – Мы не допустим, чтобы в нашей округе голосовали черномазые. Стоит только дать им право голосовать, как они тут же захватят все посты! Они должны знать, где их место. А если им это не нравится, у нас для них уготовано другое местечко – прямо в самой Богом проклятой земле!