Земля обетованная - Барак Обама
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если Маккейн решит не поддержать меня, я знал, что на меня будет оказываться жесткое давление со стороны демократов и, возможно, моего собственного персонала, чтобы я последовал их примеру. И все же, завершая разговор с Полсоном, я понимал, что не имеет значения, как поступит Маккейн. При столь высоких ставках я сделаю все необходимое, независимо от политики, чтобы помочь администрации стабилизировать ситуацию.
Если я хочу стать президентом, сказал я себе, я должен вести себя как президент.
Как и ожидалось, Джону Маккейну было трудно придумать связный ответ на быстро разворачивающиеся события. В день объявления Lehman, в несвоевременной попытке успокоить общественность, он выступил на телевизионном митинге и заявил, что "основы экономики сильны". Моя предвыборная кампания полностью его за это изжарила. ("Сенатор, о какой экономике вы говорите?" спросил я, выступая позже в тот же день на собственном митинге.)
В последующие дни новость о банкротстве Lehman привела финансовые рынки в состояние полной паники. Акции резко упали. Merrill Lynch уже вел переговоры о продаже Bank of America в отчаянии. Между тем, кредитная программа ФРС для банков в размере 200 миллиардов долларов оказалась недостаточной. Наряду со всеми деньгами на поддержку Fannie и Freddie, еще 85 миллиардов долларов были потрачены на срочное поглощение правительством AIG, огромной страховой компании, чьи полисы обеспечивали рынок субстандартных ценных бумаг. AIG стала примером "слишком большой, чтобы обанкротиться" — она настолько переплелась с глобальными финансовыми сетями, что ее крах вызвал бы каскад банкротств банков, и даже после вмешательства правительства она продолжала кровоточить. Через четыре дня после краха Lehman президент Буш и министр Полсон выступили по телевидению вместе с Беном Бернанке и Крисом Коксом, председателями Федеральной резервной системы и Комиссии по ценным бумагам и биржам, и объявили о необходимости принятия Конгрессом законопроекта, который в итоге станет известен как Troubled Asset Relief Program, или TARP, с созданием нового чрезвычайного фонда в размере 700 миллиардов долларов. По их мнению, такова была цена за предотвращение Армагеддона.
Возможно, чтобы компенсировать свой предыдущий промах, Маккейн объявил о своем несогласии с государственной поддержкой AIG. Через день он изменил свою позицию. Его позиция по TARP осталась неясной: он выступал против спасения в теории, но, возможно, поддержал эту программу на практике. При всех этих зигзагах и зигзагах наша кампания без проблем связала кризис с экономической программой "Буша-Маккейна", в которой приоритет отдавался богатым и влиятельным, а не среднему классу, утверждая, что Маккейн не готов вести страну в трудные экономические времена.
Тем не менее, я сделал все возможное, чтобы остаться верным обязательству, которое я дал Полсону, проинструктировав свою команду воздержаться от публичных комментариев, которые могли бы поставить под угрозу шансы администрации Буша добиться от Конгресса одобрения пакета мер по спасению. Наряду с нашими штатными экономическими советниками Останом Гулсби и Джейсоном Фурманом, я начал консультироваться со специальной консультативной группой, в которую вошли бывший председатель Федеральной резервной системы Пол Волкер, бывший министр финансов Клинтона Ларри Саммерс и легендарный инвестор Уоррен Баффет. Все они уже пережили крупные финансовые кризисы, и каждый из них подтвердил, что этот кризис был иного порядка величины. Без быстрых действий, сказали они мне, мы столкнулись с вполне реальной возможностью экономического краха: миллионы американцев потеряют свои дома и сбережения, а также уровень безработицы времен депрессии.
Их брифинги оказались бесценными в том, что помогли мне понять суть кризиса и оценить различные предлагаемые меры. Они также напугали меня до смерти. К моменту поездки в Тампу, где мне предстояло готовиться к первым дебатам с Маккейном, я был уверен, что, по крайней мере, в вопросах экономики я знаю, о чем говорю, и все больше страшился того, что затянувшийся кризис может означать для семей по всей Америке.
Даже если бы меня не отвлекал надвигающийся кризис, я, вероятно, не стал бы с нетерпением ждать трехдневной подготовки к дебатам в отеле. Но, учитывая мою непоследовательность во время первичных дебатов, я знал, что мне нужна эта работа. К счастью, наша команда наняла пару юристов и политических ветеранов — Рона Клейна и Тома Донилона, которые выполняли аналогичные функции по подготовке таких кандидатов, как Эл Гор, Билл Клинтон и Джон Керри. Как только я прибыл, они подробно описали мне формат дебатов и набросали все возможные вопросы, которые могут быть заданы. Вместе с Эксом, Плауффом, советником по коммуникациям Анитой Данн и остальными членами команды они часами обучали меня точным ответам, которые они хотели услышать, вплоть до последнего слова или оборота речи. В старом отеле "Билтмор", где мы расположились, Рон и Том настояли на создании точной копии сцены для дебатов, и в тот первый вечер они подвергли меня девяностоминутным дебатам, разбирая каждый аспект моего выступления, от темпа до позы и тона. Это было утомительно, но, несомненно, полезно, и к тому времени, когда моя голова легла на подушку, я был уверен, что мне приснятся тезисы.
Однако, несмотря на все их усилия, новости из-за пределов пузыря Клейна-Донилона продолжали отвлекать мое внимание. В перерывах между заседаниями я получал свежие новости о развитии рынка и перспективах принятия администрацией закона о TARP. Назвать это "законодательством" было натяжкой: Законопроект, представленный Хэнком Полсоном в Конгресс, состоял из трех страниц шаблонных формулировок, разрешающих Казначейству использовать 700 миллиардов долларов из чрезвычайного фонда для покупки проблемных активов и вообще принимать меры, которые оно сочтет необходимыми для сдерживания кризиса. Пит Раус сказал мне, что в условиях, когда пресса и общественность завывали по поводу цены, а представители обеих сторон прохода упирали на отсутствие деталей, администрация даже не была близка к тому, чтобы получить голоса, необходимые для принятия законопроекта.
Гарри Рид и спикер Палаты представителей Нэнси Пелоси подтвердили это, когда я разговаривал с ними по телефону. Оба они были непримиримыми политиками, не прочь были поиздеваться над
