Том 17. Гроб из Гонконга. Предоставьте это мне. Алмазы Эсмальди - Джеймс Чейз

Однажды утром, около половины двенадцатого, когда он любовно накрывал на стол, готовясь к ленчу, в дверь позвонили. Бейнс всегда одевался безупречно, хотя сейчас был в одной рубашке. Это был невысокий, дородный розовощекий человек лет 68 с редеющими белоснежными волосами и безмятежными голубыми глазами — само олицетворение английского дворецкого. Он нахмурился, погасил газ, на котором разогревался петух в вине, приготовленный накануне, надел фрак и на лифте спустился в прихожую. Перед дверью стояла темноволосая, строго одетая девушка. На ней было синее платье с белым воротничком и манжетами и большие очки от солнца. Иссиня-черные блестящие волосы лежали как шлем на ее изящной головке.

Парик и платье полностью преобразили Джильду в серьезную и деловую служащую.

— Я из компании "Акме", чистка ковров, — представилась она и протянула карточку, которой снабдил их Эйб.

Бейнс прочитал карточку, аристократически приподняв брови.

— Я полагаю, здесь ошибка… — начал он.

— Миссис Ловенстейн звонила из клиники, — объяснила Джильда. — Она просила нас оценить, во что обойдется чистка ковров у нее в гостиной и в спальне.

Бейнс не удивился. Находясь в клинике, миссис Ловенстейн не выпускала из рук телефона. Сколько раз посреди хорошей передачи раздавался звонок и ему приходилось выслушивать нытье миссис Ловенстейн, косясь на экран одним глазом.

— Понимаю, — сказал он и широко открыл дверь. — Что вы намереваетесь делать?

— Можно взглянуть на ковры? Мне нужно измерить их для оценки.

Девушка пришлась ему по душе. Аккуратная, почтительная — таких он одобрял. Он показал ей ковер и стоял рядом, пока она измеряла его короткой линейкой. Затем он провел ее на второй этаж, в спальню миссис Ловенстейн, огромную комнату с зачехленной мебелью. Джильда измерила ковер и, закрыв записную книжку, спросила:

— Так миссис Ловенстейн вернется только через несколько дней?

— Мадам будет отсутствовать минимум три недели, — сказал он, внутренне ликуя.

— Тогда у нас достаточно времени, — Джильда весело улыбнулась. — Мы пошлем миссис Ловенстейн результат оценки, и, если она согласится, я сообщу вам, когда мы сможем забрать ковры. Так будет удобно?

Довольный ее хорошими манерами, Бейнс ответил, что будет вполне удобно. Спускаясь на лифте, она спросила:

— Вы здесь совсем один?

— Да, — ответил он с радостным вздохом. — Основной персонал в отпуске.

— Я уверена, что вы цените тишину и покой, — сказала Джильда, выходя из лифта. — Приятно, должно быть, хоть ненадолго остаться одному — особенно в таком прекрасном доме.

Бейнс растрогался.

— Очень приятно, — он отворил дверь. — Я всегда говорю, что с телевизором не чувствуешь одиночества.

— Вы любите телевизор? — Джильда повернулась и посмотрела на него сквозь темные очки. — Я тоже. Когда возвращаюсь домой, включаю его, и больше мне ничего не нужно. До свидания.

Бейнс смотрел, как она спускается по ступенькам к белому "опелю". Вспомнив, что еще нужно разогреть петуха, он закрыл дверь, задвинул засов и направился к лифту.

В ту же ночь Джонни и Джильда проникли в дом. Для Джильды не составляло труда забраться на второй этаж. Джонни стоял и смотрел, как она поднимается по стене, словно по парадной лестнице. Она спустила веревку с узлами, и он вскарабкался к ней на балкон. Оконный замок она описала ему заранее, и он захватил все необходимые инструменты. Сверившись со схемой, они уже через несколько минут нашли кнопки, и еще через минуту сейф распахнулся. Джонни переложил драгоценности из футляров в принесенный с собой мешочек. Работа заняла меньше пяти минут. Ушли той же дорогой. Джонни запер окно снаружи, они спустились по веревке, отцепили ее, встряхнув свободный конец, и были таковы.

Первый налет закончился успешно.

3

— Чтобы представить эту историю в надлежащей перспективе, — сказал Эл, — придется отступить теперь на три года назад. Скоро мы опять вернемся к начатому, но я хочу, чтобы вы имели в виду: все это происходило три года назад.

Я заверил его, что понимаю.

Эл кивнул и отпил пива.

— Так… расскажу вам теперь про Гарри Льюиса. В 38 лет Гарри Льюис стал мужем одной из богатейших женщин мира. Сам он вовсе не стремился жениться на ней — это она женила его на себе. С той минуты, как он попался ей на глаза, его песенка была спета. Она пожелала его себе в мужья, а когда Лиза Коэн чего-нибудь хотела, она всегда получала желаемое. По части мозгов Гарри не выделялся, да и в делах не блистал. Зато он обладал выигрышной внешностью. Высокий, крепкий, красивый, он походил на какого-нибудь актера, вроде Грегори Пека. Все в нем так и дышало обаянием и сексом, а улыбка просто валила с ног девушек того сорта, с которыми он обычно имел дело. Нечего и говорить, что у Гарри был целый табун девушек, которые опрокидывались на спину по первому его сигналу. Но если не считать неотразимой внешности, Гарри не представлял собой ничего особенного. Он радовался и тому, что больше везеньем, чем трудолюбием, сделался директором магазина самообслуживания в Парадиз-Сити. Это был один из целой сети магазинов Коэна. — Эл остановился и взглянул на меня. — Вы, наверное, слышали про Сола Коэна?

Я подтвердил, что слышал.

— Угу… Так вот, Гарри разгуливал целыми днями по магазину, улыбаясь продавщицам и не упуская из виду возможность наскоро притиснуть в углу тех, кто был не прочь. За свои труды он получал шесть тысяч в год. Он более или менее убедил себя, что выше этого уровня доходов ему не подняться и лучшей карьеры не сделать. Это не слишком его беспокоило… Он был не из породы честолюбивых. Регулярно получая свои шесть тысяч, он мог развлекаться, иметь сколько угодно девушек и платить за двухкомнатную квартиру с видом на море. На ее балконе он проводил приятные уик-энды, нежась на солнышке с очередной девицей на коленях или просто под рукой — так, чтобы далеко не тянуться, если придет охота. Только не воображайте, что Гарри был дураком. У Сола Коэна дураки не работают, но Гарри ничем не отличался. Со своей работой он справлялся и жил потихоньку.

И вот однажды жарким летним днем случилось то, что вывернуло его жизнь наизнанку и вверх тормашками. Представьте себе, как Гарри расхаживает по магазину, проверяя, как идет торговля, неотразимо улыбаясь своим фавориткам, останавливаясь перекинуться словом с покупателями и чувствуя себя капитаном корабля в тихую погоду. И вдруг к нему подходит женщина. Я не раз видел Лизу Коэн, поэтому позвольте мне описать ее. Она была маленькая, темноволосая и тощая. У нее были большие глаза — лучшая ее черта — и отцовский нос, занимавший большую часть лица. Рот и подбородок выдавали раздражительность и агрессивность. В одном вы можете быть уверены: Лиза Коэн никогда бы не попала на обложку "Плейбоя". Поставьте на это свой последний доллар и будете спать спокойно. Когда она познакомилась с Гарри, ей было 29 лет. Одетая в белые брюки и синий свитер, она казалась девчонкой-подростком. Лиза приехала в Парадиз-Сити на месячный отпуск. Коэны жили во Фриско, и это был первый визит ее сюда. Она провела здесь две недели на отцовской яхте в компании друзей, когда старик позвонил ей. Он просил ее заглянуть в магазин, посмотреть, как в нем идут дела, и доложить ему. Коэн очень полагался на суждение дочери и во время ее пребывания во Флориде часто поручал ей такие внезапные проверки. Пару раз ее отзыв был неблагоприятным, и директора неожиданно для себя оказывались на улице.

Последние десять минут Лиза, незаметно для Гарри, наблюдала за ним. Она прошлась по магазину, замечая, как разложены товары, как справляются продавцы, и получила благоприятное впечатление. Еще большее впечатление произвело на нее открытие, что этот рослый красавец мужчина — директор магазина. Не секрет, что Лиза была охоча до мужчин. Может быть, назвать ее нимфоманкой будет чересчур, но она была так близка к этому, что разницы тут почти никакой не было. Она могла бы выйти замуж двадцать или тридцать раз — при ее деньгах недостатка в желающих не было. Лиза переспала со многими из них. Это было ей просто необходимо, но она твердо решила, что мужа себе выберет сама и притом не такого, который женится только ради денег. Увидев Гарри, она сразу решила, что за него-то и выйдет. До сих пор ей встречались всевозможные типы мужчин: высокие, низкие, худые, толстые, обходительные, нахальные, молодые и старые, но ни в ком, кроме Гарри, не сочетались в таком избытке приятная внешность, атлетическое сложение и сексуальность. Поэтому она подошла к нему, глядя на него своими огромными живыми глазами, и назвала себя.

Сказать, что Гарри был ошарашен, оказавшись лицом к лицу с дочерью босса, — значит слишком мягко выразиться. Его охватила настоящая паника. Он думал, давно ли она в магазине… заметила ли, как он ущипнул за попку девушку из отдела косметики… видела ли… Но тут он овладел собой и пустил в ход свою обаятельную улыбку.