Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок - Валерий Тихомиров

— Тебе надо выпить, — снова сказал один из чукчей.

— Вы кто? — спросила Валентина Петровна, материнским сердцем чувствуя, что ответ ее не порадует.

— Потрошиловы, — пожал плечами второй чукча, как бы сообщая об общеизвестном факте.

Валентина Петровна села прямо на тележку. Опыт двадцатикратного изучения записок о Шерлоке Холмсе подсказывал, что таких совпадений не бывает.

— А отчество? — спросила она хрипло.

— Степановичи мы, — хором ответили чукчи.

— А ма..? Хотя понятно, — выдавила пораженная Валентина Петровна.

Она покрутила головой, стараясь получше разглядеть однофамильцев и, возможно даже, родственников.

— Пойдем, — сказал Сократ, — есть разговор.

Он невозмутимо поднял тяжелые дачные сумки и зашагал, не оборачиваясь.

Клим и Альберт Степанович вернулись из больницы на троллейбусе. После удачного освобождения и благополучного излечения хомяка их сердца пели. После длительных торжеств по этому поводу вокруг распространялся ароматный выхлоп медицинского спирта. В нагрудном кармане Алика уютно, как дома, спал Доктор Ватсон.

В семейную крепость Потрошиловых команда ввалилась радостно хохоча. Жизнь дарила им удачу. Впереди была безоблачная «ночь длинных стаканов». Альберт Степанович толкнул дверь кухни. Клим сунулся в ванную. Ватсон потащил в домик свежую морковку. Та шла с трудом. В конце концов на последнем сантиметре толстый конец застрял в дверном проеме намертво. Ватсон попытался выпихнуть ее обратно. Без результата. Отчаяние овладело бесстрашным хомяком, и он дико заверещал.

Клим залез под душ. Физические упражнения с баллоном не способствовали благоуханию. А вонять на окружающих доктор считал невежливым. Упругая струя хлестнула по коротко стриженому ежику волос, вымывая хмель. Распутин застонал от наслаждения… Холодную воду отключили внезапно. Почему, ради каких целей, и кто решил, что в полночь она совершенно не нужна, непонятно. Кипяток накрыл Клима на пике кайфа. Экстремал взревел от боли и неожиданности, как изнеженный шахматист.

Третьим к общему хору присоединился Алик. На кухне не наблюдалось ни мамы, ни, соответственно, овсянки. Факт, настораживающий сам по себе. Вдобавок на столе лежал квадратный листок. На гладкой поверхности были криво наклеены вырезанные из газеты буквы. Очевидно, писать письма подобным образом — занятие муторное. Поэтому текст был коротким. Но страшным. «Мама у нас. Милиции ни слова. Якутса.»

— Кли-и-им!!! — истошно завопил Алик.

На фоне рева из ванной и верещания из комнаты глас вопиющего на кухне не прозвучал. Друзья Альберта Степановича продолжали самозабвенно заниматься своими проблемами. Хомяк с испугу сожрал застрявшую часть морковки в мгновение ока. Щеки его раздулись. Живот зацепился за порог домика. Зато путь на волю был свободен. Доктор Ватсон высунул голову наружу и блаженно застонал.

Распутин вылетел из ванной, разбрызгивая кипяток. Он повалился голой спиной на кафельный пол и замычал. Жар ушел в подполье. Или подкафелье. Это неважно. Кожа осталась. Хотя от макушки до крепких ягодиц пролегла кумачовая полоса шириной в три мочалки.

— Кли-и-им!!! — донеслось с кухни.

Распутин открыл дверь.

— А?

— Они украли маму! — трагично заламывая пальцы, сообщил Алик.

В руках он держал письмо. Клим накинул на бедра полотенце, но подниматься с пола не стал. Он повертел в руках кусочек картона. Газетные буквы не давали шансов на обнаружение преступников. Похитители не оставили никакой зацепки. Распутин вернул письмо.

— Что будем делать? — Алик жалобно посмотрел на Распутина.

— Свободу Потрошиловой маме! — решительно сказал тот. — Будем освобождать! Опыт, слава Богу, есть.

— Мафию опять усыпим? — деловито спросил Алик. — Чтобы они ее не убили?

Клим поднялся с пола, путаясь в полотенце. Спина полыхала красным знаменем праведного пролетарского гнева.

— Нас заманивают в ловушку! Нужен хитрый план.

И планы освобождения Валентина Петровны потекли рекой. К утру они были готовы. Все. Три бутылки «Арарата», два героя-освободителя и один план. Как и положено в таких случаях, очень хитроумный.

Водку Валентина Петровна не пила. Богатый педагогический и семейный опыт красноречиво свидетельствовали, что это невкусно и вредно. Тем более ей не хотелось садиться за один стол с детьми бывшего мужа. Но и отказываться было неудобно. Как заботливая мать она должна была разобраться в этой истории. Возможно, что наследники фамилии Потрошилова и отчества Степанович собирались претендовать на квартиру. Предстояло решить задачу со многими неизвестными, провести контригру, вызвать чукчей на откровенность и сорвать их планы.

— А, наливай! — лихо махнула рукой Валентина Петровна, оказавшись в яранге.

Под грибочки проклятая водка прокатилась по пищеводу, оставив ощущение приятного тепла.

— Вы откуда, мальчики? — игриво подмигнула Валентина Петровна чукчам.

— Из Якутии, — ответили те.

— Значит, якуты! — с помощью дедукции вслух догадалась мама Алика.

— Логично, — согласился Сократ.

— Тебе надо выпить! — строго сказала мама.

Они выпили еще. Валентина Петровна тут же налила снова. Она придирчиво оглядела Диогена и спросила в лоб:

— Потрошилова знаешь?

— Его все знают, — моментально среагировала тот.

По этому поводу выпили еще. После третьего грибочка Валентина Петровна почувствовала себя настоящим педагогом. Как в молодые годы, входя в дикий класс с ненормальными подростками, она поджала губы. Ядовитая улыбка укротительницы милых детей прорезала мрак яранги.

— Итак, молодые люди, что вам угодно? — строго произнесла она.

Якуты вместо ответа почему-то посмотрели на бесформенную кучу, лежащую у дальней стенки. Та трудно зашевелилась. Вяло, через силу, брякнул бубен. Неожиданно из кучи показалась голова. Игорь Николаевич Рыжов мутно уставился на активную Валентину Петровну. Чрезмерно активную для его похмельного состояния. Новоиспеченный шаман помахал руками над головой, нагоняя тумана. После чего его озарило:

— Духи говорят — дайте ей водки!

В этом вопросе разногласий с потусторонним миром ни у кого не возникло. Валентина Петровна пригубила. Сократ и Диоген ополовинили. Проснувшийся Игорь Николаевич радикально протер дакры изнутри стаканом полуспиртового напитка с магическим названием «Пятизвездная». Выпив, он хмыкнул:

— Значит, похищение удалось?

Сократ кивнул. Один раз. И то с большим сомнением. Диоген — более уверенно и трижды.

— Какое похищение? — наивно распахнула глаза Валентина Петровна.

— Они вас похитили, — пояснил Рыжов.

— Да ну! А зачем?

— Понимаете, ваш сын должен стать якутским олигархом. Так сказать, наследовать трон своего отца. А он не хочет ехать в Якутию.

— И правильно! — мстительно сказала Валенгина Петровна. — Альберт — милиционер. И никуда не поедет!

— Вот для этого вы и нужны. За вами — поедет! — вежливо объяснил Игорь Николаевич.

Сократ и Диоген следили за словесной дуэлью с большим интересом.

— Это как? — опешила Валентина Петровна. — 3начит, меня увезут в Якутию?

— Необязательно. Можете пожить на даче. Или у соседей. Подумайте сами, в Якутии его ждет блестящее будущее. А что его ждет здесь? Нищета и пьянство? Разврат?!

Последняя позиция спровоцировала приступ слепой материнской любви. Сразу на память пришла белокурая гостья Алика. А сколько еще девушек мечтало сделать ее сына объектом низменных страстей! Даже Якутия могла бы стать выходом…

Валентина Петровна мучительно задумалась. Ей предстоял нелегкий выбор. Либо стать матерью олигарха, развращенной роскошью и властью. Либо терпеть пьяные похождения сына и стремительный хоровод полуголых красоток в собственной квартире.

От страдальческого вздоха содрогнулись стенки яранги. Стекловата осыпалась с них мелким блестящим дождичком, смывающим беззаботное прошлое. Мама Альберта Степановича умела принимать решения. Особенно касающиеся сына. И она не колебалась при их воплощении; Богатство портит человека постепенно и отнюдь не всегда — надолго. С этим можно бороться. Водка и женщины — почти сразу и насовсем. С этим бороться нельзя.

— Наливай, — отважно скомандовала Валентина Петровна.

Альберт Степанович не спал до утра. Клим тоже. Они волновались по-русски. Под водку и банку соленых огурцов. На рассвете Алик созрел. И без того могучий, взращенный на дедуктивных построениях интеллект посетило вдохновение.

— Это якуты! — он ткнул пальцем в окно.

Клим проследил за траекторией указующего перста. Стойбище таинственно и зловеще спало.

— Точно, они, — поддержал он друга.

— Надо освобождать маму! — смело предложил Потрошилов, ощущая себя терминатором.