Бандитская Одесса. Бандиты времен стагнации. - Виктор Файтельберг-Бланк

Исследования, проведенные Суриловым, буквально потрясли. Травматико-психологические изменения были выявлены у большинства испытуемых, что, по логике вещей, должно было учитываться в практике пенитенциарной системы.

В 2005 году мы вновь просмотрели электроэнцефалограммы преступников и сделали вывод о том, что наши данные должны стать толчком для развития науки о преступности. Эти моменты важны также для профилактики преступлений и усовершенствования условий содержания преступников (ведь они тоже люди) в местах лишения свободы.

До сих пор удивляюсь, почему эта проблема, позволяющая, конечно же, не только написать ряд кандидатских и докторских диссертаций, но и, в первую очередь, разработать целую научно обоснованную систему, до сих пор не нашла отражения в исследованиях судебных медиков и юристов.

При мысли об этом мне иногда кажется, что если бы я рано не ушел из науки и не потратил массу времени на борьбу с чиновниками-коммунистами, то с помощью своих дорогих учеников и сотрудников нашел бы возможность решить такую проблему.

В 1979 году я работал в одесских архивах, где в свободное от лечебной практики время изучал эволюцию преступности в Южной Пальмире. Это впоследствии завершилось изданием семитомника «Бандитская Одесса». Кроме этого, было подготовлено более 200 статей в газетах и сборниках стран ближнего и дальнего зарубежья.

В 1982 году у меня возникла мысль впервые в истории России и зарубежья создать документальный фильм о преступниках. Кстати, известный одесский писатель Влас Дорошевич прославился именно тем, что в документальной и одновременно литературной форме подробно рассказал о пенитенциарной системе царской России. Как же осуществить свою задумку?

В то время еще не были опубликованы тома «Бандитской Одессы», и я, прихватив свою книгу «Записки сексопатолога (по извилистым тропам жизни)», вместе со своим давним другом подполковником милиции Маляруком направился к начальнику пенитенциарной системы Одесской области полковнику Савчуку.

Уже через несколько минут тот звонил первому заместителю министра внутренних дел Украины генерал-полковнику Ивану Штанько, отвечающему за все лагеря и тюрьмы страны. А через два дня я был в Киеве и, прогуливаясь со Штанько по прекрасному парку министерства, рассказывал о своей задумке и ее планируемом сценическом воплощении.

Генерал-полковник сам воодушевился этой идеей и в конце разговора произнес: «Вы правы: раньше такое действительно не разрешалось ни в СССР, ни на Западе. Но мне кажется, что наступило время правдиво рассказать о нашей нелегкой работе, росте преступности, особенно среди женщин. О необходимости строить новые тюрьмы и лагеря в связи с большой скученностью заключенных в камерах, да и о многих других проблемах. И здесь я обещаю помочь вам».

Иван Васильевич сдержал слово. Через 6 месяцев я приступил к съемкам в СИЗО, ряде лагерей и женской колонии. Месяцы напряженной работы подружили меня с полковниками Ленивовым, Капришанским, Голубевым и многими другими офицерами. Каких-либо препятствий никто не чинил, и я свободно беседовал и снимал тех, кто был необходим. Соратником и большим другом с самого начала работы и до сих пор стал мой первый режиссер, талантливый, честный и искренний человек Артем Караджян. С утра и до позднего вечера в сопровождении сотрудников тюрьмы либо совсем без охраны мы посещали спальни, кухни, рабочие места заключенных, беседовали с ними о совершенных ими нарушениях закона и их мотивации, фиксируя все на пленку. В процессе работы были собраны буквально уникальные кадры, в частности, засняты молельные дома, исповедующие заключенных священники, а также беседы с охранниками и руководством тюрем.

Большое впечатление на нас с Артемом произвела женская колония во главе с полковником Зборовской. Кстати, ее саму, а также помощницу — подполковника Надежду Злобину — я уже знал много лет. Обе привлекательные женщины, они старались в лучшем свете представить свое детище, в котором были действительно примечательные вещи, например, детские ясли, которых нет ни в одной женской колонии мира. Беременные заключенные отдают сюда своих детей, под присмотром нянечек кормят их грудным молоком и общаются по мере взросления крошек. Вот где наглядно проявляется инстинкт материнства! Наиболее трогательные моменты, а также беседы с матерями, детьми, нянечками и медсестрами Караджян запечатлел на пленку.

Кстати, для меня работа в женской колонии имела и психологически познавательное значение. Я никогда не думал, что женщины способны на такие изощренные кражи, убийства, мошенничества. Многие из них являлись даже предводителями больших банд, куда входили преимущественно мужчины. Кстати, преступницы хотели представить себя в нашем телефильме в роли несчастных «овечек», но знакомство с их уголовным прошлым позволило выявить их по-настоящему «звериное» нутро, стремление к наживе, наплевательское отношение к жизни жертвы, патологический склад мышления и т. д.

В мужских колониях нам наряду с заурядными преступниками попадались и «авторитеты». Один из них, сидевший уже более 20 лет, как-то произнес монолог, запечатленный нами в одной из кинолент. Суть сводилась к тому, что, по его словам, «бандит должен быть честнее мента». Действительно, если бандиты за «крышевание» предпринимателей требовали себе обычно не более десятины от прибылей, то оборотни в милицейских погонах вконец разоряли мелкий и средний бизнес, ухудшая экономическое положение граждан Одессы. В общем, встречалось много нового, непривычного для обычного зрителя, что делало телематериал по-особому интересным. Так, в телесериале «Вырванные страницы» зритель может детально ознакомиться с психологией и жизнью людей дна, а молодежь, может быть впервые за все время, понять, что тюрьма — не романтика, а опасная и беспросветная жизнь.

Во время наших съемок были и неординарные моменты. Когда снимали дворик для прогулок в СИЗО, мне внезапно стало плохо. Примчался коллега — тюремный врач, у которого кроме фонендоскопа ничего с собой не было. Лежа на цементном полу прогулочного дворика, я все же спросил, почему он не принес лекарства из нашего учреждения — МФА им. Богомольца, которые мы ему постоянно безвозмездно передавали. В ответ он молча полностью раздел меня и почему-то особенно энергично стал массажировать грудную клетку. Во многих камерах открылись окна, и через решетки заключенные стали кричать: «Рафаилович, не уходи, ты нам еще как врач нужен». Другие давали «рациональные» советы, что со мной делать, спрашивая, почему охрана не массирует ноги. Понимая, что это все добром не кончится, я собрался с силами, встал и с помощью коллег удалился.

Второй интересный случай произошел в церкви мужской и женской колонии. Я познакомился с теми, кто глубоко раскаялся в преступной деятельности и пытается спасти себя путем замаливания грехов. Одну из таких — Наташу — я даже спросил, считает ли она, что Бог простит ее за убийство четырех взрослых людей и одного ребенка. Она ответила, что очень надеется на это.

После завершения фильма мы вместе с Артемом Караджяном поехали в Киев, чтобы взять телеинтервью у генерал-полковника Штанько. Он встретил нас в Министерстве внутренних дел Украины очень приветливо, выглядел импозантно — высокий мужчина более чем двухметрового роста, прекрасно сложенный, с красивой головой, обрамленной седыми волосами.

— Как вы будете брать у меня интервью, по-русски или по-украински? — спросил он. — Ведь дома и с сослуживцами я разговариваю только по-украински и русский постепенно забываю.

Однако когда я ему ответил, что готов на любой вариант, собеседник неожиданно заметил, что, поскольку это русскоязычный фильм, то отвечать на вопросы он будет только по-русски. Яркая речь генерал-полковника убедительно свидетельствовала о необыкновенной проницательности Штанько, и мне до сих пор непонятно, как Киев мог лишиться такого неординарного и одновременно глубоко человечного чиновника Министерства внутренних дел.

Эта история имела свое продолжение. Спустя полгода после выхода в свет 6-го тома моей «Бандитской Одессы» я решил подарить авторский экземпляр моему давнему знакомому полковнику милиции Георгию Есипенко, который в тот период занимал должность первого заместителя начальника областной налоговой милиции.

Войдя в открытый кабинет Есипенко, я с удивлением увидел высокого человека в штатском. Заметив в моих руках книгу «Бандитская Одесса» и перелистав, он попросил подписать ее.

— Вы помните меня? — неожиданно спросил собеседник.

— Разумеется, — ответил я, хотя и не мог его вспомнить.

— Нет, вы меня все же не узнали, ведь я сейчас в штатском костюме, а когда знакомились, был в генеральском мундире, — продолжал собеседник.