Избранница - Светлана Зорина

— Дедушке не понравился твой венок? — спросила Ариэна, подойдя к девочке.

Та ничего не ответила и посмотрела на неё настороженно.

— Давай сплетём другой, — предложила Ариэна. — Возьмём побольше цветов… Разных.

— Давай, — Алима слегка оживилась. — Только ризены рвать не 6удем.

«Наверное, ей вредна ризеновая пыльца, — подумала Ариэна. — Или запах. Потому Хавел и рассердился».

— А от других цветов тебе плохо не бывает? — на всякий случай спросила она Алиму.

— Нет, — сказала девочка после не6ольшой паузы. Создавалось впечатление, что она не поняла вопроса.

Больше Ариэна ничего не стала выяснять. Она сплела Алиме венок, потом рассказала ей сказку о девочке, которая нашла чудесный цветок, сделавший её самой красивой на свете. На северо-западе эту сказку знал каждый ребёнок. Алима слышала её впервые.

Через несколько дней, увидев Ариэну в саду, Алима сама её окликнула и попросила что-нибудь рассказать. Они подружились. Ариэне, у которой не было ни сестёр, ни братьев, даже нравилось опекать больную девочку. Она лепила ей из глины фигурки, рассказывала сказки, читала вслух книги. Правда, интересных книг в доме Хавела было немного. В книжных лавках и на рынках Ур-Маттара продавались в основном истории о славных деяниях аранхитов, которые с помощью Маттар избавляли своих сограждан от всяких бед. Алиме больше нравились истории, придуманные Ариэной. А от картинок, которые та для неё рисовала, девочка была просто в восторге.

В конце осени Алиме стало хуже. Говорили, что в это время года её болезнь всегда обостряется.

— Неужели ей не помогают никакие лекарства? — спросила Ариэна у Лиссы, вдовы известного зодчего Тарнаха, снимавшей квартиру на втором этаже.

— Только на время, — вздохнула Лисса. — Похоже, её уже не вылечишь.

Когда Ариэна изъявила желание посидеть с больной, старый Хавел посмотрел на неё со смесью удивления и неприязни. Однако навестить Алиму разрешил. А увидев, как та обрадовалась гостье, позволил Ариэне приходить в любое время. Служанка, которая ухаживала за Алимой, 6ыла только рада. Оставляя гостью с больной, она и не подозревала, что та может что-то подсыпать Алиме в лекарство. Ариэна же делала это каждый раз, когда навещала девочку. Она знала, что вреда от добавленной в питьё тщательно измельчённой паутины не 6удет. Вопрос в том, будет ли польза? Вскоре выяснилось, что польза от этого есть. В какой-то момент Ариэне даже показалось, что чудесная паутина исцелила Алиму окончательно, но чуда не случилось. Через месяц болезнь обострилась снова. Ариэне опять удалось поднять девочку на ноги. Она чувствовала, что болезнь вернётся, но решила не отступать. Она продолжала тайком лечить Алиму при помощи паутины. В конце концов, без этого лекарства больной было бы ещё хуже. Талму Ариэна пыталась лечить скорее для успокоения совести — она знала, что аранхина обречена, но в то, что болезнь прервёт жизнь маленькой Алимы, она почему-то не верила. Не могла поверить. Даже после одного зловещего сна. Ей приснилась бледная красавица с серебристыми волосами, которая, издевательски посмеиваясь, сказала: «Зря ты так стараешься, дорогая. Ох как зря!» Это опять была она. Прислужница Гиамары, явившаяся в мир людей за очередной жертвой.

«Ну уж нет, — подумала Ариэна. — Алиму я тебе не отдам!»

Она была единственной из всех жильцов, кого хозяин особняка изредка удостаивал приветливой улыбки. Кажется, Хавел наконец-то понял, что ученица Святилища не пытается извлечь из дружбы с его внучкой какую-то выгоду. Ариэна исправно платила за квартиру, даже не заикаясь ни об отсрочке, ни о снижении суммы. Иногда ей казалось, что Хавел как-то странно на неё смотрит. Не мог же он не заметить, что улучшения в состоянии Алимы напрямую связаны с визитами юной художницы. Ариэна даже представить себе не могла, что он по этому поводу думает. Скорее всего, старик вообще избегал искать какие-либо объяснения. Он обожал свою внучку. И хотел, чтобы она подольше прожила. Наверное, по сравнению с этим всё остальное представлялось ему не таким уж и важным.

Общение с Алимой спасало Ариэну от приступов уныния, которые то и дело накатывали на неё в течение всей осени. Она знала, что никогда не привыкнет к этому страшному городу. Никогда не простит ему Герона. Но Ур-Маттар стал частью её судьбы, и в его обманчивой красоте было что-то завораживающее. Иногда по вечерам она вылезала через верхнее окно своей мансарды на крышу и, сидя под навесом ли6еновых ветвей, подолгу смотрела на город. Здесь, на юге, даже в конце осени было тепло, а короткая зима напоминала осень в окрестностях Зимогорья. Когда в Ур-Маттаре пошли дожди и Ариэна, выйдя на балкон, увидела, что крыши соседних домов становятся пёстрыми от опадающей листвы, она подумала о своём родном уре, где уже, наверняка, начали топить камины. И немного загрустила, вспомнив свой маленький уютный дом. Сейчас там жили Рауд и Эла. Ариэна сама на этом настояла, узнав, что Рауд окончательно поссорился с семьёй.

— Ты только сделаешь мне одолжение, — сказала она перед отъездом в Ур-Маттар. — Я не хочу, чтобы мой огород зарос сорняками. И будет очень обидно, если сгниёт то, что я вырастила и собрала в этом году.

Рауд и Эла прислали уже три письма. Ариэна ответила только на одно. При внешней размеренности её новая жизнь была настолько насыщенной и напряжённой, что к вечеру она порой чувствовала себя совершенно вымотанной. Ариэна сама не понимала, почему она так устаёт. Ведь её теперешняя жизнь была во многом легче прежней. Каждую декаду слуга из Святилища приносил ей запечатанный воском конверт с новенькими серебряными монетами. Их хватило бы не то что на десять дней. Их бы и на пару месяцев хватило, даже если бы она постоянно покупала наряды и объедалась сладостями из лучшей в городе кондитерской Дивела. Ариэне больше не надо было готовить. Зачем тратить на это драгоценное время, если на твоей улице целых две таверны, радующие глаз яркими вывесками с подсветкой. Иногда, возвращаясь домой после занятий, Ариэна заходила в таверну тётушки Раймы и покупала что-нибудь такое, что дома оставалось только подогреть. Ариэна даже могла нанять служанку — средства ей позволяли, но она не хотела, чтобы у неё дома хозяйничал кто-то чужой. Она к этому не привыкла. Как и ко многому другому, с чем ей здесь пришлось столкнуться.

А вот Зия освоилась в новой среде едва ли не сразу. Единственное, что её пугало, так это то, что столичные девицы могут счесть её законченной провинциалкой. Приехав в Ур-Маттар, она тут же отправилась в модную лавку и в первый день занятий явилась в школу разодетая так, как будто собралась на приём в честь какого-то важного лица. Её старания не пропали даром. 3а оценивающими взглядами последовали одобрительные улыбки, которые лучше всяких слов говорили о том, что 3ию здесь считают своей. Вскоре она завоевала даже благосклонность старших учениц. Эти особы уже чувствовали себя настоящими мастерицами и поглядывали на новеньких свысока. Ариэна с удивлением обнаружила, что избалованная, самовлюблённая внучка аранхита, которая в 3елёном Уре всегда держалась с подругами заносчиво, умеет, если надо, угодить и подольститься.