Нирвана - Юрий Иванович

А людских поселений на этом огромной участке побережья всего четыре. Только четыре рыбацких деревеньки, в которых обитают или порой собираются фанаты рыбной ловли, и откуда можно сравнительно спокойно выбраться на катерах в открытое море. Четыре равнозначных точки отсчёта, в которых разрешено сделать ночной привал. Да в принципе в ином месте привал и не сделаешь, как и не наловишь в случае нужды какой-то рыбёшки для ухи. Можно и купить, запрета на куплю продуктов нет, как нет запрета и на приём подарков в виде той же рыбы. Другой вопрос, что порой жителей в посёлках на месте нет, и приходится искать рыбку собственной соображаловкой. Да и ночевать, останавливаться лагерем можно только в палатках, или в двух примыкающих друг к другу крепких бараках. Те и построены для этой цели: "ночлег для пробегающих мимо". В уютных, укомплектованных для современной жизни жилых блоках, воякам даже появляться запрещено. Общий присмотр за посёлками ведётся прямо с орбиты. Да и все блоки имеют камеры безопасности.

Про вояк знают, сочувствуют взглядами и порой опять-таки угощают свежей или копченой рыбой. Это по рассказам ветеранов. Ну а пока, отряду стажёров, выполняющих тяжеленный, пятидневный марш-бросок по кромке побережья, встретились рыбаки только в третьем посёлке. Удалось и поспать лишний час, наевшись до отвала, и не тратя время на приготовление ужина. Как оно будет на последнеё, четвёртой ночёвке? По сути сухого пайка должно хватить на все пять дней, но что там того пайка?! Если хорошо приложиться, то и на два дня не хватит. Вот потому и пришлось на первых двух ночёвках бить мелкую рыбёшку острогами, чтобы хоть как-то разнообразить меню горячей юшкой.

Офицерских нашивок ни на ком нет. Со стороны все смотрятся как обычные рядовые десантники. Так что ни команд друг другу, ни распоряжений никто не отдаёт. Стандартный итоговый зачёт по физической выносливости, перед окончательным зачислением в Дивизион. Так сказать по природной полосе препятствий. Перед стартом марш-броска слышна вводная команда: "Вы все равны! Вы просто воины! И вам даётся пять дней, чтобы добраться до финиша. Вперёд!" И вот бегут…

Отряд вырвался на сравнительно свободный участок галечного пляжа, бег выровнялся, стали подтягиваться отставшие. Парадорский оглянулся, привычно производя подсчёт в уме:

"Все. Никто в скалах не застрял… Но вот Безразмерный явно сдаёт… Руку в падении всё-таки потянул…"

Знакомые все лица. Всё тех же тридцать офицеров, которые когда-то на транспорте встретились и на транспорте прибыли на Кафедру Интеллектуальной Стажировки на Нирване. От Кафедры остался лишь спёкшийся шлак, да развороченный спасателями бункер, но вся группа стажёров живёхонька, двигается по дистанции и таки имеет отличные шансы попасть в ряды элитного воинского подразделения.

"А вот что с Безразмерным делать?"

Самый огромный офицер в их группе выглядел неважно, после вроде бы незначительного падения среди скал.

"Может до ночёвки дотянет? Часа три осталось… А там чем подлечим, руку затянем, чуть подморозим…"

С другой стороны инструкции на марш бросок давались строгие:

- В любом случае один, два человека отсеиваются. Помощь не приветствуется, и воинское братство в данный момент неуместно. Наоборот потом последует взыскание на пострадавшего, за то, что он подвёрг ненужному риску товарищей. В том числе и в виде недопущения к службе в Дивизионе. Могут быть наказаны и помогавшие. В случае травмы, достаточно дать вызов обычным маяком и потерпевшего через час забирают из любой точки. Вы - не команда! Вы просто находитесь на одной дистанции. Запомните это.

Где-то там впереди ночёвка, потом ещё полный пота, и скрипящего на зубах песка день. Причём Тантоитану в любом случае было кем опекаться: чуть впереди него бежала капитан Ланьо. Рядом - более близкие и преданные товарищи. И всё равно фигура коллеги, который во время знакомства оказался на какое-то время соперником Гарольда Стенеси всё равно не выходит из головы:

"Рука я него за три часа плетью обвиснет, потом никакие примочки не помогут. И левый подсумок, явно мешает…"

Он не хвастался, и не задирал нос перед остальными, пользуясь своим положением и формального и неформального лидера, но внутренне порой гордился тем, что даже в любой ситуации, все уравненные с ним по званию коллеги, в любом случае посматривали на него. Посматривала с плохо скрываемым восторгом и гордостью Клеопатра. И этот факт радовал больше всего. Посматривали близкие друзья. Посматривала обры и дальники. Даже тот же самый Безразмерный и посматривал, и прислушивался. Единственное исключение, пожалуй, составлял только Гарольд. Он не посматривал и не ждал. Он с ледяной невозмутимостью следил за условными сигналами и отработанными до мельчайших деталей жестами. Он просто был в любой момент выполнить любую просьбу или поручение.

Вот и сейчас он чуть ускорился, вырываясь всего лишь на полкорпуса вперёд, чтобы лучше рассмотреть разновидность языка для глухонемых, принятых в Дивизионе. Затем постепенно отстал, поравнялся с раскрасневшимся Безразмерным, и буркнул тому несколько слов. Теперь они уже стали постепенно отставать вдвоём, перемещаясь в хвост колонны. А когда вновь стали подтягиваться в центр, с левой стороны у пострадавшего уже не было громоздкого, маркированного подсумка, а его рука была притянута к оставшимся свободными хлястикам.

А вскоре Гарольд занял своё прежнее место, так же без слов сообщив: "Теперь главное, чтобы он не упал во время преодоления скал. Грохнется - костей не соберт".

Да оно и понятно, рука-то привязана. Ни равновесие поддержать, ни опереться как следует в случае падения. Но Танти значительно успокоился, переключив всё своё внимание на бегущую впереди Клеопатру. Когда он прибыл на пункт сбора, то не ожидал увидеть там своё невесту, хотя и был страшно рад встрече. И только вспомнив о совместных выводах в кругу товарищей, разволновался:

- Почему ты здесь? Ты ведь должна быть в личной охране императора.

- Прежде всего я должна сдать окончательные зачёты, ъкзамены и постыпить в Живизион. Ведь иначе отец вновь не разрешит нашу свадьбу.

- Да больно я его боюсь! Ты лучше признайся честно: а не выгнали тебя из личной охраны?

- За какие такие преступления? - изумилась любимая.

- Ну как же, наверняка ты со своей непосредственностью к самому императору осмелилась приставать и с просьбами и вопросами. Итак?

- Да ладно тебе! С чего ты взял? Ты ведь знаешь насколько я скромная и законопослушная.

- О! Ещё как знаю! Сколько раз приходилось краснеть из-за твоего панибратства с принцем Янушем.

- Да? Что это ты таким придирчивым стал? - перешла в контрнаступление Клеопатра. - А сам чем всё это время занимался? До меня дошли очень настойчивые слухи, что ты с бароном Аристронгом стал приятели неразлейвода. Он тебя спаивал, а потом ещё вы на балах танцы с девицами разными устраивали.

Если по поводу дегустаций в медвежатнике никто особо знать не мог, но как-то могло вылезти наружу, то уж по поводу танцев с какими-то девицами Танти особенно был спокоен. Подобного он себе не позволял по нескольким причинам, и самая элементарная - нехватка времени. Поэтому он только рассмеялся в ответ:

- Моя ты принцесса! Как бы я осмелился променять тебя на каких-то девиц?

- А если на конкретных? А именно на пятерых милашек весьма развратного поведения?

- Вот те раз! А я с какого боку к их разврату мог примазаться? - изумился майор.

- Я всё знаю! - слишком уж настырно девушка заглядывала в глаза своего жениха. - Лучше сам признавайся!

Понятно, что пикантный скандал с квинтетом сестричек-лесбиянок, как ни старались, всё равно получил огласку. Всё-таки барон и на балу с ними расшаркивался, и в спальню свою отвёл, а потом за столом так и не появился. Следовательно, слухи сразу вырвались на оперативный простор, а вслед за ними уже хоть стреляй, хоть вешайся - не остановишь. Масса домыслов и в средствах массовой информации появилось. Ещё бы! Ведь как приятно было втоптать жестокого тирана-барона в грязь разврата, пьянства и похоти. Ну а вместе с ним очернить и всю его доблестную, ничем не пробиваемую охрану.

Так что по сути Клеопатра попыталась взять своего любимого "на пушку", и заставить хоть как-то проговориться. Знать конкретно она ничего не могла. Но Парадорский тоже прекрасно сознавал, как с такими напрасными нападками справляться:

- Хорошо! Я признаюсь во всём. Только ты мне вначале перескажи хоть какие-нибудь подробности этих танцев.

- Зачем? Стала хмуриться Клеопатра.

- Так ведь у меня выдумки не хватит, а у тебя такая богатая эротическая фантазия. Это меня так возбуждает…

- Отстань! Люди кругом! - пыталась выскользнуть из его объятий девушка.

- Люди? - он сделал вид что испугался и тут же расслабленно вновь притянул невесту к себе за пояс. - Успокойся! Это же не люди, одни военные.