Одержимые - Таня Хайтман

Леа не сводила взгляда с его улыбки, которую не могла толом понять, а он тем временем поднялся к ней и, подтянув ноги под себя, уселся рядом, свободно положив руки на колени. Леа заставила себя снова взглянуть на озеро. Хотя самой ей то казалось глупым, скрыть волнение, которое вызывало его присутствие, не удавалось. Щеки горели, дыхание самым предательским образом ускорялось.

Мимолетное движение заставило ее повернуться. Но Адам сего лишь смахивал воду с ресниц - впрочем, он все еще улыбался, заметила она. И в следующий миг рассердилась на свою застенчивость. Если он не торопится одеваться, то она тоже может совершенно спокойно смотреть на него, подбодрила она себя, но без особой уверенности. Упрямо обвела взглядом его усыпанные веснушками плечи. Украдкой покосилась на покрытую волосами грудь, по которой все еще стекали капли, проследила темную полоску на плоском животе прямо до согнутых в коленях ног, очень длинных и мускулистых. Задняя поверхность бедер круто поднималась, очерчивая прекрасные мышцы, прежде чем окончательно перейти в ягодицы.

- Вода, должно быть, очень холодная, - вырвалось у нее. Это прозвучало так, словно она была котлом, в котором нужно срочно спустить пар, чтобы он не взорвался.

В ответ Адам только что-то одобрительно промычал, но это придало Леа мужества провести пальцем по внутренней стороне его бедра. Кожа была ледяной на ощупь. От ее прикосновения все еще мокрые волоски встали дыбом, словно от удара током.

Он уронил голову на руку, закрыв губы и подбородок. Но выражение зеленых глаз и отчетливо углубившиеся в улыбке уголки губ подбодрили Леа, и она решила не останавливаться. Ее пальцы прошлись по бедрам, а затем перешли на спину. Она положила на кожу ладонь, всем телом ощущая его дыхание.

В этот миг наряду с возбуждением, вызванным видом обнаженного тела Адама, возникло новое ощущение... Смесь доверчивости и нежности. Она положила руку ему на шею и притянула к себе. Сначала мышцы его напряглись, но потом он охотно повернулся и положил голову ей на колени.

Она осторожно склонялась над ним до тех пор, пока ее губы не встретили прохладное, шелковое сопротивление его губ. Она на миг застыла, пытаясь воспринять это ощущение целиком. Его аромат одолел ее. Несмотря на то что совсем рядом с валунами цвели первые полевые цветы, а от берега поднимался пряно-земляной запах, в нос ей ударила отчетливая снежная нотка. Аромат снега, под которым скрывалось что-то живое и бьющееся. Что-то, что очень хотело быть обнаруженным.

Когда их рты встретились вновь, от мягкого прикосновения губы Леа закололо в предвкушении, а веки опустились так легко, как будто она спала. Когда она немного усилила давление, рот Адама приоткрылся, впуская ее внутрь. Она на мгновение застыла, а затем приняла приглашение.

Хотя губы Адама были словно покрыты льдом, от жара внутри него все вскипело. Леа окунулась в тепло, отдаваясь на его волю. Поцелуй был чувственным и таким глубоким, что она целиком и полностью растворилась в Адаме. Она впитывала ощущения с болезненной интенсивностью. На нее обрушилось столько чувств и потребностей, что взять верх не могли ни одна страсть, ни одно желание. Это было словно исполнение обещания, в которое она верила всегда, с тех самых пор, как впервые поддалась его очарованию. В этот миг они заключили союз, на который не были способны слова. Иметь наконец возможность целовать его было так волнительно, так страшно, что часть ее едва не разразилась слезами.

Адам ответил на ее поцелуй со всей страстью, которая потрясла ее и в то же время заставила опьянеть от счастья. Поцелуй его был легким и требовательным. Приглашая ее вновь и вновь отведать его губы на вкус, чтобы их рты слились, он не настаивал на большем. При этом кожа его словно горела, рассказывая о его желании сильнее, чем ему наверняка хотелось бы. Это было гораздо больше, чем просто поцелуй.

Леа была настолько поглощена игрой их губ, что даже не догадалась протянуть руки и исследовать тело мужчины перед собой. Все, что она могла, - это целовать Адама и изо всех сил стараться не потерять рассудок от страсти. Когда она наконец, едва дыша, отстранилась от его губ, то застыла еще на миг над его лицом, не в силах пошевелиться.

Что она увидит сейчас, когда откроет глаза?

Медленно подняла веки и поглядела на Адама. На его невероятно прекрасном лице не было и следа маски, которую он так долго носил в ее присутствии. Он целиком и полностью был с ней, ничто в нем не колебалось, не отшатывалось в испуге.

Хотя ей очень хотелось наконец рассмотреть его вытянувшееся во весь рост тело, она сосредоточилась на лице. Леа откинула его волосы со лба и стала разглядывать черты лица, настолько юные, что не совсем подходили тому мужчине, которого знала Леа. Ее пальцы скользнули по едва наметившимся морщинкам возле глаз и на лбу, которые и названия-то этого не заслуживали. На лице Адама почти не читались следы жизненного опыта, и тем не менее ей казалось, что она чувствует странное напряжение мускулатуры под пальцами. Совершенно не тронутое временем лицо, в крайнем случае, едва за тридцать, принадлежавшее существу, которое повидало и пережило слишком многое.

"Он выглядит едва ли не моложе меня", - с удивлением заметила она и впервые задалась вопросом, в какой же фазе жизни Адама сделали тем, чем он был теперь. Внезапно она осознала, что внешность его не изменилась с тех пор, как она его знает. И эта пауза смутила ее. Было что-то бездуховное в том, чтобы идти по жизни, ни капельки не меняясь.

Адам шевельнулся, чтобы вернуть ее с небес к себе. Но когда Леа посмотрела на него, он только расслабленно улыбнулся ей и поуютнее устроился у нее на коленях. Его веки отяжелели и стали медленно закрываться, а ее мысли устремились к богам античной Греции. Бессмертные и вечно юные, они тоже не могли развиваться, прочно застряв в своей роли. Может быть, именно это и делало Адама таким особенным: он продолжал развиваться. Он оказался способен принять решение. Пойти своим собственным путем.

Пока Леа изучала его лицо, тело его заметно расслабилось, а губы слегка приоткрылись. Подрагивание закрытых век постепенно становилось все слабее и слабее, пока не прекратилось совсем. Адам уснул у нее на руках.

22

Похищение

Время бежало незаметно, а Леа тем временем бродила по тропам, которые не вели ни к какой определенной цели. Она касалась воспоминаниями резкого щелчка маминой зажигалки - ритма своего детства, остановившись в том месте, где роились обрывки стихотворений, тексты песен и впечатления от картин. Она неожиданно долго простояла перед коллажем, собранным из ментальных моментальных снимков Адама: его улыбающиеся губы... профиль - словно вырезанный из бумаги. .. упрямо наморщенный лоб... расслабленные черты его лица, незадолго до того, как он уснул. Обнаружив отрезок, где он выглядел смущенным, она обрадовалась особенно сильно - сущая диковинка. Ее несло дальше, мимо обрывков разговоров, игры красок летнего коктейля, который заказывала для нее Надин, нежное прикосновение к плечу, пока ее не обхватила темная озерная вода и не превратила все в бесконечно одинокий пейзаж.