Дело о пеликанах - Джон Гришэм

— Прочти записку, — не удержался Грэй.

— Я еще не закончила с показаниями, — коротко бросила она в ответ. Спорить с ней бесполезно. Она юрист, а это юридический документ, и она прочтет его так, как ей хочется.

Далее. Он был поражен и напуган тем, что содержалось в записке. Выйдя из кабинета и пройдя по коридору к ближайшему ксероксу, он снял копию. Вернулся в кабинет и положил оригинал записки на прежнее место под подшивки с делами на своем столе. Он покажет под присягой, что никогда не видел ее.

Записка состояла из двух абзацев, написанных от руки на фирменной бумаге «Уайт энд Блазевич». Она исходила от старшего компаньона Марти Вельмано, была датирована двадцать восьмым сентября, адресована Уэйкфилду и гласила: «Симс, доведите до сведения клиента, что исследование закончено — и состав суда будет гораздо покладистее, если из него выйдет Розенберг. Второй отвод — несколько необычный. Среди всех остальных Эйнштейн нашел ниточку, ведущую к Джейнсену, хотя у того, безусловно, есть и другие проблемы. Порекомендуйте также, чтобы дело о пеликанах поступило сюда через четыре года, принимая во внимание другие обстоятельства».

Подписи не было.

Грэй посмеивался и хмурился одновременно. Рот его был открыт. Она стала читать быстрее.

Марти Вельмано был безжалостной акулой, работавшей по восемнадцать часов в день и не чувствовавшей удовлетворения, если кто-нибудь рядом с ним не исходил кровавым потом. Он был душой и сердцем фирмы. Перед влиятельными людьми из Вашингтона он зарекомендовал себя как большой знаток своего дела, имеющий вдобавок огромное количество денег. Он завтракал с конгрессменами и играл в гольф с членами правительства. А за дверями своего кабинета перерезал людям глотки.

Эйнштейном называли Натаниеля Джоунса, помешавшегося гения юриспруденции, которого фирма держала взаперти в маленькой библиотеке на шестом этаже. Он перечитывал каждое дело из прошедших Верховный суд, одиннадцать федеральных апелляционных судов и пятьдесят судов штатов. Морган никогда не встречался с Эйнштейном. Фирма редко устраивала осмотры своих достопримечательностей.

Сняв копию с записки, он положил ее в ящик своего стола. Через десять минут в его кабинет ворвался Уэйкфилд, очень обеспокоенный и бледный. Они все на столе перевернули и нашли записку. Уэйкфилд был зол как черт, что, впрочем, не являлось чем-то необычным. Он спросил, читал ли это Морган. Нет, твердо ответил он. Очевидно, он прихватил это по ошибке, когда уходил из кабинета, пояснил Морган. Подумаешь, какое событие. Уэйкфилд был вне себя от ярости. Он прочел Моргану лекцию о неприкосновенности рабочего стола другого сотрудника. И вел себя как полный идиот, разглагольствуя на весь кабинет и отчитывая Моргана. Наконец он сообразил, что перестарался, и попытался загладить случившееся, но было уже поздно. Он себя выдал. И вскоре ушел, унося записку.

Морган спрятал копию в библиотеке юридической литературы на девятом этаже. Его поразили безотчетный страх и истерия Уэйкфилда. В тот день, прежде чем уйти с работы, он расположил бумаги и предметы на столе и полках в определенном порядке и запомнил его. На следующее утро он проверил и убедился, что ночью стол был перерыт.

Морган стал очень осторожен. Двумя днями позднее он обнаружил за книгами на полке маленькую отвертку. Затем нашел крохотный комочек изоляционной ленты в своей корзине для бумаг. Это навело на мысль, что его кабинет и телефоны прослушиваются. Вдобавок он начал ловить на себе подозрительные взгляды Уэйкфилда. Вельмано стал гораздо чаще появляться в кабинете Уэйкфилда.

Затем были убиты судьи Розенберг и Джейнсен. Он не сомневался, что сделал это Маттис со своими сообщниками. В записке не упоминалось о Маттисе, но говорилось о клиенте. Других клиентов Уэйкфилд не имел. И ни один другой клиент не получал столько выгоды от другого состава суда, как Маттис.

Последний абзац показаний был пронизан страхом. Дважды после убийства судей Морган убеждался, что за ним следят. Дело о пеликанах у него забрали. Зато добавили много другой работы. Увеличили количество часов наработки и еще более ужесточили требования. Он боялся, что его убьют. Если они убили двух судей, то разделаться с каким-то сотрудником им ничего не стоило.

Он под присягой заверил показания у нотариуса Эмили Станфорд, чей адрес был указан под ее именем.

— Сиди тихо. Я сейчас вернусь, — сказал Грэй, открывая дверцу и выпрыгивая из машины. Рискуя попасть под колеса, он бросился через улицу. Рядом с булочной был телефон-автомат. Набрав номер телефона Смита Кина, он взглянул на свою арендованную машину, стоявшую посреди улицы.

— Смит, это я, Грэй. Слушай внимательно и делай, как я говорю. Я нашел второй источник, подтверждающий дело о пеликанах. Он грандиозный, Смит, и мне нужно, чтобы ты и Краутхаммер через пятнадцать минут были в кабинете Фельдмана.

— Что это за источник?

— Гарсиа оставил предсмертное послание. Мы сделаем еще одну остановку и едем в редакцию.

— Мы? Девушка едет с тобой?

— Да. Возьмите телевизор и магнитофон в конференц-зале. Я думаю, Гарсиа хочет нам рассказать кое-что.

— Он оставил запись?

— Да. Через пятнадцать минут.

— С тобой все в порядке?

— Думаю, да. Я просто ужасно нервничаю, Смит. — Он повесил трубку и побежал к машине.

Миссис Станфорд содержала небольшую нотариальную контору на улице Вермонт. Она вытирала пыль на полках, когда вошли Грэй и Дарби. Они спешили.

— Вы Эмили Станфорд? — спросил он.

— Да. А что?

Он показал ей последнюю страницу показаний:

— Вы это заверяли?

— Кто вы?

— Грэй Грантэм из «Вашингтон пост». Это ваша подпись?

— Да. Я заверяла это.

Дарби дала ей фотографию, где Гарсиа, а теперь Морган был снят на тротуаре.

— Это тот мужчина, который подписывал показания? — спросила она.

— Это Кертис Морган. Да. Это он.

— Благодарю вас, — сказал Грэй.

— Он мертв, не так ли? — спросила миссис Станфорд. — Я читала об этом в газете.

— Да, он погиб, — сказал Грэй. — Вы, случайно, не читали эти показания?

— О нет. Я только засвидетельствовала его подпись. Но я чувствовала, что здесь что-то не так.

— Спасибо, миссис Станфорд. — Он ушли так же быстро, как и пришли.

Худощавый прятал лоб под широкополой изношенной шляпой. Одетый в лохмотья, он сидел в древнем кресле-коляске перед зданием редакции «Пост» с вывеской на груди, провозглашавшей его бездомным и голодным. Голова его падала то на одно плечо, то на другое, как будто обессилевшие от голода мышцы шеи были не в состоянии ее удерживать. Бумажный пакет с несколькими долларами и мелочью лежал у него на коленях, но это были его деньги. Может быть, он смог бы заработать больше, если бы косил под слепого.

Он сидел с жалким видом кретина, покачивая головой с зелеными очками на носу. Но ни одно движение на улице не оставалось для него незамеченным.

Он увидел, как из-за угла на полной скорости вывернула машина и остановилась в неположенном месте. Из нее выскочили мужчина и женщина и бросились бежать в его сторону. Под рваным пледом у него был пистолет, но они двигались чересчур быстро. И к тому же на тротуаре находилось слишком много людей. Они вбежали в здание редакции. Он подождал с минуту и покатил от здания.

Глава 41

Смит Кин суетливо топтался у двери в кабинет Фельдмана под строгим взглядом секретарши. Он увидел их, торопливо пробирающихся по проходу между рядами столов. Грэй шел впереди и вел ее за руку. Она определенно была хороша собой, но он оценит это позже. Они учащенно дышали.

— Смит Кин, это Дарби Шоу, — сказал Грэй, переводя дыхание.

— Здравствуйте. — Она пожала ему руку и окинула взглядом зал отдела новостей.

— Мне очень приятно, Дарби. Насколько я наслышан, вы замечательная женщина.

— Правильно, — сказал Грантэм. — Но поболтать мы сможем потом.

— Прошу за мной, — спохватился Кин, и они поспешили дальше. — Фельдман решил использовать конференц-зал.

Они пересекли помещение отдела новостей и вошли в зал, в центре которого располагался длинный стол. Зал был полон людей, которые немедленно смолкли при их появлении. Фельдман закрыл дверь.

Он протянул ей руку:

— Я Джексон Фельдман, главный редактор. Вы, должно быть, Дарби.

— Кто же еще? — сказал Грэй, все еще едва сдерживая дыхание.

Фельдман пропустил это мимо ушей и, оглядев присутствующих, представил их.

— Это Говард Краутхаммер, ответственный редактор; Эрни Дебасио, помощник ответственного редактора по иностранному сектору; Эллиот Коген, помощник ответственного редактора по внутреннему сектору, и Винс Литски, наш адвокат.

Она вежливо кивала и тут же забывала услышанные имена.