Ересь Хоруса: Омнибус. Том 3 - Дэн Абнетт

— Гражданская война — величайшее преступление, известное человечеству, — сказал ему Шадрак. — Брат, предающий брата? Меня тошнит от одной этой мысли. А что насчет тебя, Мехоза? Или ты того же нрава, что и они? Ты готов без раздумий поднять меч на сородича?

Соррголец поднял на него пламенный взгляд.

— Будь ты проклят, Шадрак.

— Спасибо, я уже, — ответил Медузон, который так и не ослабил хватку на деснице* Лумака.

— Я не предатель, — произнес Ларс.

— Тогда перестань вести себя так, будто собираешься стать им.

Мехоза откашлялся.

— Брат Лумак, я приношу извинения за свои слова. Мы перенесли столько всего, нервы у всех расшатаны… А, я не хочу оправдываться. У меня не было причин так поступать.

Аугос посмотрел на Шадрака.

— Отпусти меня, брат.

Медузон разжал хватку. Лумак убрал ладонь с рукояти меча, обошел стол кругом и протянул руку Мехозе.

— Я бы предпочел умереть вместе со всеми Аверниями, если бы это спасло нашего генетического отца, — сказал Аугос. — Тебя там не было. Ты ничего не видел. Мы не бежали. Мы сражались изо всех сил — но этого не хватило. Случившееся будет преследовать меня до того дня, когда я погибну, окруженный изрубленными трупами предателей.

Ларс принял его руку.

— Я не сомневаюсь в этом. С радостью присоединюсь к тебе в такой смерти.

Все офицеры снова заняли свои места, сел и Шадрак. Плоть у импланта пульсировала болью от усилия, с которым он сжимал руку Лумака.

Из-под обшлага брони сочилась тонкая струйка водянистой крови.

Кто-то постучал кулаком во входной люк каюты. Медузон встал, продолжая перематывать окровавленный бинт на запястье. Легионер был обнажен до пояса, на его туловище и плечах виднелась сотня старых шрамов, а в теле здесь и там выделялись аугментические вставки. Всю правую сторону сращенной грудной клетки занимала имплантированная пластина, приживленная к очищенным от плоти костям. Она была частью Шадрака со времен битвы за Ржавь.

— Войдите! — крикнул он.

Каюта у Медузона была маленькой и загроможденной вещами. Свободного пространства на «Железном сердце» имелось немного.

Люк открылся со скрежетом металла по металлу, и внутрь зашел Джебез Ауг.

— Хоромы у тебя не лучше моих, — заметил железный отец, осмотревшись.

— А что нам нужно, кроме палубы, на которую можно прилечь? — спросил Шадрак.

— Я сплю стоя, — улыбнулся Ауг.

— Мы уже в пути?

Медузон знал, что да: час назад он испытал ощущение соскальзывания при переходе. Задавая вопрос, терранец косвенно интересовался, куда они направляются.

Железный отец кивнул.

— Мне нужна Избранная Длань, — сказал он, сразу переходя к делу.

Чтобы подсластить Аугу и Соррголу превращение в нечистокровный клан, члены Совета объявили Джебеза исполняющим обязанности военачальника флота под их управлением. Фактически, это значило только то, что он отвечает за безопасность Отцов кланов. Но, насколько бы приниженной ни оказалась роль военачальника, Ауг всё равно нуждался в надежном заместителе.

— Хочешь, чтобы я кого-то посоветовал?

— Сначала, конечно, я вспомнил о Мехозе, учитывая его послужной список, но Ларс — невоздержанный хам, — Джебез помолчал и праздно почесал бритый затылок. — Потом подумал о Лумаке, в качестве жеста доброй воли в сторону Аверниев. Но после сегодняшей стычки я не могу выбрать одного из них, не оскорбив другого.

Он посмотрел на Шадрака.

— Кстати, спасибо тебе, — добавил Ауг. — Ты разрядил опасную ситуацию.

— Я говорил то, что думал, железный отец, вот и всё.

— Как и подобает тому, кто стал Избранной Дланью.

— Я?

— Да, сэр, вы, сэр.

— Меня никто не любит, — напомнил Медузон.

— И это одна из самых притягательных твоих черт. Кстати, ты же весьма прямо требовал, чтобы кто-то вышел вперед и принял бразды правления?

— Верно, но не я сам. Мои амбиции ограничиваются полевым командованием.

— Так ты ведь об этом и говорил? — спросил Ауг. — Что никто не хочет брать на себя ответственность? Что Горгона больше нет, и никто из нас не желает показаться наглецом, метящим на его место?

— Да.

Джебез сел на койку.

— Шадрак, ты родился на Терре. Это значит, что мы, дети Медузы, хоть и относимся к тебе по-братски, всё равно считаем тебя или выше нас, потому что ты раньше прошел генное вознесение, или ниже, потому что ты не настоящий, правильный медузиец. Тебя больше остальных заботит положение Саламандр и Гвардии Ворона. Ты как будто лучше всех понимаешь их и сходишься с ними. Ты, черт тебя дери, везде и всюду говоришь то, что думаешь. Отцы кланов не выносят тебя. И, наконец, ты единственный известный мне человек, обладающий ясным и четким видением того, что мы должны делать.

— А именно?

— Обрести единое командование и прикончить ублюдка Хоруса.

— Так ты меня всё-таки слушал.

— Шадрак… по всем сомнительным причинам, которые я только что перечислил, ты кажешься мне самым разумным выбором. Не могу представить себе лучшей Избранной Длани, особенно учитывая, что заместитель должен помогать мне с удержанием в узде остатков клана.

— Я так понимаю, Избранная Длань имеет особое право на ознакомление с текущими приказами?

Засунув руку в набедренную сумку, Ауг извлек инфопланшет и бросил его Медузону. Машинально поймав устройство левой рукой, капитан поморщился.

— В чем дело? — спросил Джебез.

— Соединение ещё не зажило. С аугметикой всё в порядке, а вот плоть слаба.

Пользуясь методикой скорочтения, Шадрак просмотрел сводку приказов.

— Кое-что здесь мне уже не нравится, — заявил он.

— Я и не сомневался, — ответил железный отец.

— Мне разрешено посоветоваться с воинами других легионов? Поделиться информацией, чтобы получить тактический отзыв?

— Ты моя чертова Избранная Длань и можешь идти, куда тебе угодно, — напомнил Ауг.

Далкот, Нурос и их старшие офицеры ударили кулаками по нагрудникам при виде входящего Медузона.

— Приветствия не нужны, — сказал он.

— Думаю, нужны, — тихо ответил Нурос. — Ты — Избранная Длань. Соблюдая дисциплину и уважение, мы вспоминаем, что ещё не погибли.

Легионеры сели вокруг овального стола, и Шадрак положил перед собой инфопланшет.

— Информацию вы получили, — произнес капитан Железных Рук.

— Тревожную, — подхватил Далкот.

— Просветите меня.

— Ты сам уже всё понял, — заметил Нурос.

— Не повредит, если на это укажет кто-то другой.

— Все ваши Отцы кланов находятся на одном корабле, «Короне пламени».

— Совет должен оставаться вместе, — указал Медузон.

— Что превращает его в большую, заманчивую цель, — ответил Далкот. — Идиотизм.

— Дела Совета кланов, речи Совета кланов… — произнес Шадрак. — Сейчас они — наше коллективное руководство. Никто не возвышен над остальными, все остаются вместе. Рассматривайте их, как одно существо — нашего лидера.

— И одну большую цель, — повторил Гвардеец Ворона.

— Как Десятый вообще завоевывал миры? — спросил Саламандр.

— Грубой силой, — ответил Медузон. — И жесткой дисциплиной. Это хорошо работало, просто превосходно. Но тогда у нас были Горгон и ДюКаин, напоминавшие, когда нужно нарушить правила. Теперь мы слишком малочисленны, чтобы полагаться только на силу, и крепко связаны традициями легиона. Совет кланов всегда собирался в тяжелые времена, чтобы поддерживать чувство единства и солидарности — особенно в отсутствие примарха или лорда-командующего. Мне кажется, это была хорошая, даже замечательная традиция, ведь раньше наши повелители отсутствовали только временно.

— Твой легион должен отучиться от старых обычаев, — сказал Нурос.

— Знаю.

— Или кто-то из вас должен выступить вперед, — добавил Далкот.

— Джебез Ауг избран военачальником на время этой миссии, — напомнил Шадрак.

— Просто почетный титул, — возразил Саламандр. — Если, конечно, я правильно понимаю смутную и переменчивую иерархию взаимоотношений в твоем легионе. Джебез Ауг подчиняется Совету кланов, он военачальник в пределах, установленных ими.

— И это я тоже знаю.

— Также тебе следует узнать, — произнес Гвардеец Ворона, — что, при всем нашем уважении, Восемнадцатый и Девятнадцатый рано или поздно покинут соединения Десятого легиона, если сохранится нынешняя ситуация. Единый взгляд на ведение войны жизненно важен, даже если в ней участвуют разделенные, небольшие и автономные флоты.

— Совет может только советовать, — указал Нурос. — Он не может командовать. Сколько времени у них уйдет на принятие любого тактического решения в пылу битвы?

— Больше обычного, — признал Медузон. — Никто не желает выступить вперед. Нам нужно учиться пересаживать головы.