Заказанная расправа - Эльмира Нетесова

Не без труда разыскал домашний телефон Мартышки. Он молчал. Юрий приезжал к ней домой. Но, кроме пьяной матери, спящей на полу, никого не увидел. Мать Женьки, несмотря на ведро воды, вылитое ей на голову, даже не проснулась. Барин тряс бабу изо всех сил — бесполезно! Он обошел парк и скверы, осмотрел мосты и побывал на трассах. Женьки не было нигде. Она словно провалилась сквозь землю. И это исчезновение убедило его в том, что она украла у него бриллиант.

Вернулся Юрий домой поздно, когда за окнами было совсем темно. Он впервые не говорил о женщинах, не вспоминал Индию, не хотел выпивать. Молча сидел за столом, обхватив руками голову. А вскоре за окном, внизу просигналила машина, и Рашид вызвал Платонова во двор. Тот вышел. Анатолий прилип к окну.

Вернулся Барин через час. Успокоенный.

— Ну, как договорились? — спросил его Конюх.

— Все рассказал ему. Поклялся, как брату. Он дал время еще. Сказал, мол, если я мужчина, сам найти должен. Ему стыдно вмешиваться. Но ждать бесконечно не сможет. И мне надо спешить, пока эта сучка не загнала камешек. Правда и то, что сикуха не знает ему истинную цену. Но когда отыщу ее, с живой шкуру сниму! — пообещал Платонов.

— И чего кипишь? Остынь. Он тебе легко достался, так же и исчез. Забудь его! Давай подумаем, как вернуть узбекам деньги. А Мартышку не трожь. Ты же спал с нею.

— Я с половиной города перекувыркался. Если все начнут трясти меня, яйца прикрыть станет нечем. Почему я сучонке должен отдать такое? Если б у тебя сперли, ты своими руками ту стерву повесил бы! — злился Барин.

— Не повесил бы! Я бы вообще не связывался с нею, не приводил бы домой!

— И это ревизор! Перед которым дрожала область!

— Мы выявляли нарушения. Наказывали — органы!

— Погоди! За эту ошибку не только с меня спросится! Тогда я посмотрю, каким добрым станешь! — взвился Платонов.

Анатолий и сам понимал нелепость своего предложения. Но ему было жаль Мартышку, просившуюся еще недавно в дочери к нему. Что-то задела она в душе человека, оставшегося сиротой в этой жизни.

Платонов, покрутив пальцем у виска, выскочил из дома, ничего не сказав Ведяеву. Он целыми днями куда-то ездил, с кем-то встречался, разговаривал, но Анатолия не посвящал в свои дела. Возвращаясь, подолгу сидел в комнате, закрывшись. Он забыл о водке и женщинах. Ни одна за две недели не переступила порог квартиры. Юрий даже спал одетым. Анатолий слышал, как он говорил по телефону с Рашидом. Тот окончательно потерял терпение и грозил расправой.

Получил предупреждение и Конюх. Но в ответ лишь вздохнул. Он не знал, нашел ли Юрий Женьку и, если сыскал, сумеет ли забрать у нее камень.

Ведяев теперь не ходил на работу. Появляться на улице стало небезопасно. Он не без оснований боялся Рашида, опасался и за Платонова, понимая, что тот рискует головой всякий день.

Так и жил в неведеньи до того самого вечера, когда Юрий Васильевич, вернувшись домой, потер руки и сказал повеселевшим голосом:

— Ну, кажется, веревочка перестает виться. Снова задышим, как прежде. Кончай хандрить, Алексеич! Мы с тобой пережили жуткое время. Но оно скоро пройдет. Узбеки уедут, а мы останемся. И будем жить спокойно. Никто не наедет на нас. Слышишь? Вон, Рашид уже смотался. К себе! Насовсем! Вместе со своими шавками! Немного не дождался — на наше счастье. А ведь я говорил ему — подожди!..

— Ты о чем? — спросил Юрия Ведяев.

— Да все о том же! Завтра камешек будет у нас! — улыбался тот, довольный.

— Все-таки Женька его сперла?

— Ну! Кто ж еще? Из нее живой иль мертвой его выдавят! Никуда не денется! Это ей не с хахалями кувыркаться!

— Где ж ты разыскал ее? В городе?

— Какая разница? Прижучат хоть под землей! Нам с гобой чуть головы не сняли. И не спросили б имени. Нельзя жалеть тех, кто нас подставил! — рассуждал Юрий, попивая кофе. Он явно ждал чего-то.

Под утро, когда Ведяев спал, Платонову кто-то позвонил. Тот коротко ответил и вскоре умчался из дома. Анатолий пошел па работу и целый день удивлялся молчанию телефона. Узбеки не звонили.

Юрий Васильевич приехал в офис после обеда. Молчаливый, он был чем-то озадачен. На вопрос Ведяева, вернул ли камешек, ответил раздраженно:

— Не лезь в мои дела! — больше ничего не обронил.

Через какое-то время позвонил кому-то. Говорил односложно, непонятно. И снова уехал. Вскоре умотал на целую неделю. К кому и зачем, не предупредил. Платонов теперь редко ночевал дома. Приходил только для того, чтобы переодеться. С Ведяевым ничем не делился и выглядел озабоченным.

Анатолий уже всерьез присматривал себе новое место работы, как вдруг Платонов сказал, что им вместе нужно съездить в Москву, где наклевываются новые поставщики. Дескать, они звонили и предложили ходовой товар. Зовут посмотреть его и составить на месте договор. А потому будет лучше, если они появятся в Москве вместе.

— Я с этими ребятами работал. Технику продавал. Телефонные аппараты, магнитолы, компьютерные приставки. Весь их товар быстро раскупился. Я с ними вовремя рассчитался, и мы остались обоюдно довольны друг другом. Потом они обещали подвезти телевизоры, по что-то у них не получилось. Зато теперь восстановим отношения. Съездим дня на два и вернемся, — сказал Юрий Васильевич и стал собираться в дорогу. — Хорошо, что я купил новую «Ауди». Москвичи на это обращают внимание. Как одет, на чем приехал. Тут всякая мелочь важна — на договор сыграет в нашу пользу, потому и ты оденься получше, чтоб респектабельно выглядел. Не роняй лицо фирмы, — попросил или потребовал от Ведяева. Анатолий не стал спорить. На следующий день они отправились в путь.

— А где водитель? Почему сам за рулем?

— Приболел наш старик. А ждать некогда, — отмахнулся Юрий. Он торопился.

В Москве их встретили приветливо. Даже ночлег предложили па дому. Но Юрий отказался. Он уже заказал номер на двоих в гостинице. И условился на завтра посмотреть товар, обсудить условия и подписать контракт. Все шло как нельзя лучше, без единого сбоя. Уже через день партнеры договорились с новыми поставщиками о доставке товара. Прощались тепло, до скорой встречи.

Но на шестидесятом километре Платонов приметил машину, следующую за ними по пятам. Указал на нее охраннику и Анатолию, сам увеличил скорость.

— Если не рэкет — отвяжется! — усмехнулся криво. Но машина нагоняла. Вот она подошла совсем близко. В салоне молодые парни — бритоголовые, в темных очках. Требуют остановиться.

— Крутые! Тряхнуть решили! Поспешили гады! Ни хрена у нас нет! — Юрий выжимал из «Ауди» все возможное.

— Пригнитесь! Стреляют! — крикнул охранник. Но погоня уже пробила покрышки и машину занесло, развернуло на магистрали. Пришлось тормозить, ехать с пробитыми колесами было невозможно.

Едва остановились, к ним тут же подскочили крутые. Без объяснений выволокли из машины, втолкнули в свою, стоявшую впритирку. И повезли куда-то.

Их везли недолго. Вскоре машина остановилась, и Юрия с Анатолием выволокли из салона. Дальше — не хочется вспоминать. Их свалили па землю и били так, что дышать стало нечем. Грубые ботинки могли точно сказать, сколько у кого перебито ребер и костей. Всех троих втаптывали в землю. Охранника за попытку к сопротивлению — особо. Тот ругал крутых последними словами, грозил. И тогда его пристрелили. Анатолий понял, что попал в слишком жесткие руки и вырваться отсюда будет мудрено.

— Бешмет! Куда этих козлов? — донеслось до угасающего сознания Ведяева.

— Как всех! В траншею! В ошейник и на цепь. Разделите хорьков. Пусть капают отдельно! — распорядился кто-то.

В следующий миг Анатолий почувствовал па шее давящее железо. Его куда-то поволокли, столкнули вниз — в грязь лицом. А на следующий день к Ведяеву подошел тот, кого звали Бешметом.

Он все допытывался, где бриллиант, куда подевали деньги узбеков? Если ответ не устраивал, Анатолия били.

— Выгораживаешь своего козла? Ну, падла, не дотянешь до утра! Урою в траншее! — грозил Бешмет. Когда надоедало трясти Ведяева, приказывал ему рыть траншею, а сам брался за Барина.

Конюх слыхал крики и вопли Платонова. До него доходило, как куражились над ним крутые — целой сворой, не щадя.

Его обзывали так, что остальные мужики, сидевшие па цепи в траншее, втягивали головы в плечи и шептались меж собой:

— Прибьют! Не дотянет до ночи.

— Видать, круто общипал кого-то…

— Хрен с того толку? Уже не попользуется…

— Кажется, кончился…

— Не-е, хрипит, живой покуда.

— Не сегодня, так завтра кишки вывернут.

— Чего жалеть? Кого-то достал!

Мужики спрашивали Анатолия, за что их взял Бешмет? И сочувственно качали головами.

— Мы не заложники. Это тех хватают ни за что — невинных! Мы — за грехи! Оттого смертниками стали. Никому не выбраться живьем. И тебе тоже, — предупреждали Ведяева.