Сильмариллион - Джон Толкин

— Однако если он простоит еще некоторое время, — возражал Хуор, — то из вашего дома придет надежда эльфов и людей. Это я говорю тебе перед лицом смерти, лорд: мы расстаемся здесь навсегда, и я больше никогда не увижу белых стен твоего города, но и моя жизнь, и твоя, даст рождение новой звезде. Прощай же!

Стоявший неподалеку Маэглин, племянник Тургона, услышал эти слова и сохранил их в памяти; однако, как повелось, не подал виду.

Тургон, последовав совету Хурина и Хуора, собрал остатки армий Гондолина и тех из эльфов Фингона, которых нашел, и отступил с ними к ущелью Сириона. Отступление прикрывали с флангов его командиры, Эктелион и Глорфиндель, чтобы ни один враг не смог подобраться к ним незамеченным.

Замыкали отход люди из Дор-ломина, как и хотелось Хурину с Хуором; ибо в глубине души они противились тому, чтобы покинуть северные земли, и если не получалось отвоевать свои дома, то они предпочитались сражаться до конца и погибнуть здесь. Так люди искупили ценой своей крови предательство Ульдора; изо всех славных подвигов сражавшихся на стороне Эльдар людей это стойкое сопротивление воинов Дор-ломина получило самую широкую известность.

Так Тургон сумел пробить себе дорогу на юг, после чего, миновав державших оборону Хурина с Хуором, двинулся вниз по течению Сириона и таким образом сумел бежать. Растворившись в горах, он скрылся с глаз Моргота.

Братья же собрали вокруг себя остатки людей из дома Хадора и шаг за шагом отступали назад, пока не достигли Серехских Топей и преграждавшего путь потока Ривиля. Дальше отступать было некуда, да это и не входило в их планы.

И тогда все армии Ангбанда слетелись к ним, заполонив собою реку и окружив остатки хитлумского воинства, словно океанские воды одинокую скалу. Здесь на шестой день, когда солнце клонилось к западу, а тень Эред Ветрин становилась все гуще, пал, пронзенный отравленной стрелой в глаз, Хуор; и все отважные бойцы народа Хадора полегли вокруг него. Орки отрезали им головы и свалили их золотившейся под лучами заходящего солнца кучей.

Последним из стоявших на ногах был Хурин. Он отбросил свой щит и схватился за рукоять секиры обеими руками; в песнях поется о том, как дымилась его секира, покрытая черной кровью троллей, стражей Готмога, и с каждым ударом ее Хурин выкрикивал:

— Aure entuluva! (День наступит вновь!)

Семьдесят раз издал он этот боевой клич; но в конце концов орки сумели захватить его живьем, как было приказано Морготом. Они обхватили его со всех сторон, в то время как Хурин продолжал отсекать их руки; но орков было слишком много, и под конец он оказался едва ли не погребенным под кучей их тел. Тогда Готмог сковал Хурина и с издевками поволок в Ангбанд.

Так завершилась битва Нирнаэт Арноэдиад, с последними лучами садящегося за море солнца. Ночь пала на Хитлум, и с Запада повеяли ураганные ветры.

Моргот торжествовал. Замысел его полностью осуществился, причем именно так, как ему этого хотелось: люди обратили оружие против людей, предав доверие Эльдар и посеяв среди них страх и ненависть к тем, кого они считали союзниками. С того самого дня сердца эльфов отвратились от людей, и не относилось это лишь к Трем Домам Эдайн, верным друзьям Эльдар.

Королевства Фингона больше не существовало, и сыновей Феанора разбросало по Белерианду, словно гонимые ветром листья. Армии их были рассеяны, а союз прекратил свое существование; им пришлось вести дикую жизнь в лесах у подножия Эред Линдон, среди Зеленых эльфов Оссирианда, лишенным всей своей власти и могущества прежних дней.

В Бретиле, под защитой родных лесов, обитало еще несколько горсток Халадин, и вождем их был Хандир, сын Хальдира. В Хитлум же не вернулся никто из сражавшихся в рядах армий Фингона, и ни один человек из дома Хадора, и даже известий о судьбах их лордов на поле боя не было. Именно туда и послал Моргот служивших ему восточников, отказав им в богатых и плодородных землях Белерианда, которые они так у него выпрашивали; вместо этого он зашвырнул их в Хитлум и запретил покидать его границы. Такой вот незавидной оказалась их награда за предательство Маэдроса — грабить и запугивать стариков, женщин и детей племени Хадора. Остатки хитлумских Эльдар угнали в рабство, трудиться в шахтах севера, за исключением тех везунчиков, которым удалось ускользнуть и затаиться в диких землях и окрестных горах.

Орки и волки теперь свободно бродили по всему Северу, забредая даже в Белерианд, до Нан-татрен, Земли Ив, и границ Оссирианда; и никто не мог считать себя в безопасности ни в лесах, ни на открытых пространствах. Лишь Дориат по-прежнему стоял, да скрытые пещеры Нарготронда; но Моргота это беспокоило мало, либо потому, что ему было совсем мало о них известно, либо потому, что еще не пришел час исполнения его коварных планов.

Многих беженцев приняли Гавани, укрыв их за высокими стенами Кирдана; его моряки плавали вдоль побережья, время от времени совершая молниеносные вылазки на отряды противника. Однако на следующий год, незадолго до прихода зимы, Моргот направил через Хитлум в Невраст значительные силы, спустившиеся по рекам Бритон и Неннинг и налетевшие на Фалас; Бритомбар с Эгларестом были осаждены. С собой орки привели кузнецов, горняков и подрывников, и притащили огромные орудия; долго и упорно осаждали они Гавани, пока стены, наконец, не пали, несмотря на все отчаянное сопротивление их защитников.

Гавани были разрушены, и пала цитадель Барад Нимрас; большая часть эльфов Кирдана была либо уничтожена, либо уведена в рабство. Но те, кто успел погрузиться на корабль, скрылся в море; среди них был и Эрейнион Гил-галад, сын Фингона, которого отец отослал в Гавани после битвы Дагор Браголлах. Кирдан повел этот корабль на юг, к острову Балар, и здесь они основали последний оплот, готовясь дать отпор любому, кто осмелиться приблизиться. Помимо всего прочего, имелись у них и дополнительные резервы в устьях Сириона, где множество небольших и быстрых кораблей было надежно скрыто среди ущелий и заливов, в которых морские водоросли были густыми, словно переплетающиеся ветви деревьев в лесу.

И когда Тургон прознал об этом, он послал к устьям Сириона своих гонцов, прося помощи у Кирдана Кораблестроителя. По просьбе Тургона Кирдан построил семь резвых кораблей, которые отправились прямиком на Запад. Однако на Балар они больше никогда не вернулись, за исключением одного, последнего. Команда этого корабля долгое время провела в море, и вернулась к берегам Средиземья в полном отчаянии; а тут еще у побережья, прекрасно различимого невооруженным глазом, разразилась яростная буря. Лишь одного из моряков спас от гнева Оссе Ульмо, и волны выбросили его на берег Невраста. Звали его Воронве; то был последний из тех, кого Тургон отослал на запад в качестве посланцев Гондолина.