Хранить вечно - Федор Шахмагонов

Нет, я не тороплюсь умереть. Но в моем возрасте к смерти отношение более ровное, чем в молодости. Когда-то я цеплялся за жизнь, выплывал из омута, не умея плавать. Повторить все это сначала не хватило бы сил. Ну что же, схватка, начатая почти тридцать лет тому назад, может закончиться печальным исходом. Однако и я должен кое-что предпринять, чтобы она не закончилась поражением. Надо торопиться с записями и…

Я должен думать о самом близком мне человеке, должен позаботиться, чтобы мои злоключения не легли непосильным бременем на плечи жены. Человек я состоятельный. Но все, что я имею, — это плата за работу моего мозга: за создание прибора, за изобретение нового станка, за технологические рецепты…

Мы имеем с женой все, что могут иметь люди нашего воспитания, наших привычек. У нас есть дом. Мы можем украшать его стены картинами любимых художников, если цены на картины доступны. У меня есть автомобиль. Он, конечно, не самый лучший в мире, но он сделан по заказу и отвечает всем моим требованиям. А требования у меня к автомобилю очень высокие. Я люблю неутомимые моторы. По сегодняшним стандартам такой мотор должен обладать мощностью не менее чем в триста лошадиных сил. Ходовые части в таком автомобиле должны быть изготовлены из лучших сортов металла…

У нас с женой есть все, что нам нужно, но у нас нет накоплений, мой банковский счет пуст…

А если со мной случится беда? Продать — не купить. На продажу вещей моя жена не проживет. Поэтому я должен позаботиться хотя бы о пенсии для нее.

Я решил поговорить с адвокатом. И как вовремя! У нас не оказалось брачного свидетельства. Это после того, как прожили мы с женой сорок лет. Документ пропал во время войны, и теперь мне пришлось срочно поехать в костел, где мы венчались. Ксендз развел руками: все церковные книги за 1927 год и более поздние годы оказались уничтоженными.

Гитлер враждовал с католиками. Ванингер рыскал по Австрии в поисках смешанных браков. Он искал, кто из австрийцев женился на еврейках. Церковная книга с записью о браке — это самый надежный первоисточник. Ксендзы жгли книги, пряча их от ищеек Ванингера.

Мой адвокат дал прекрасный совет: обвенчаться и зарегистрировать брак в городской управе. Да, да, обвенчаться вторично, не теряя времени на поиски уничтоженных документов.

Где-то не за горами была наша золотая свадьба, и вдруг венчаться!.. Мария была очень удивлена.

Я объяснил ей, что надо привести в порядок наши документы. Зачем? Разве что-нибудь изменилось оттого, что у нас нет свидетельства о браке? Если бы у нас были дети, она поняла бы мое беспокойство. Пришлось сказать, что свидетельство о браке нужно ей для получения наследства и пенсии. Она встревожилась. Подумала, не болен ли я, не скрываю ли какого-либо недуга. Люди мы пожилые, и любая болезнь в нашем возрасте может быть опасна. Мария зацепилась, начала рассуждать, какому мне доктору следует показаться, и тут же заявила, что без меня ей жизнь не в жизнь и, если со мной что случится, ее нисколько не интересует наследство.

Я говорил о том, что мы стары и уже никогда не вернется к нам молодость. Не будет ли наше венчание повторением молодости? Я сквозь всю жизнь пронес любовь к Марии. Поэтому слова мои были искренни и нашли у нее свой отзвук. Женское сердце уступчиво…

Мы с Марией сидели за столом, раздумывая, кого пригласить на нашу запоздалую свадьбу. И вдруг вместе и сразу вспомнили: а где же те люди, которые были на нашей первой свадьбе? В списке сегодняшних приглашенных никого из тех не значилось. Мы стали припоминать, как мы их растеряли. Тогда казалось, что они, наши сверстники, пройдут с нами рука об руку всю жизнь. Юность излишне доверчива.

Какие разные характеры вынесла на поверхность наша память. Мария была более разборчива в людях и лучше их понимала, чем я. Она, собственно, и объяснила, как все случилось.

Когда нам было очень трудно, когда мы были гонимы и вне закона, нас оставила одна часть наших знакомых. Эти не любили несчастных, не любили людей, которым надо помогать. Но несчастья наши открыли нам сердца других людей. Когда нам бывало совсем худо, когда нам негде было приклонить голову и мы скитались по затемненным улицам в поисках, куда бы спрятаться от гестаповских ищеек, эти люди открывали нам двери своих квартир, рискуя при этом жизнью. Мы очень благодарны этим друзьям. Но и их мы потеряли. Потеряли, как только нам стало опять хорошо. Сердца этих людей были привержены к несчастным и не выносили счастья у тех, кому они помогали в несчастье.

Теперь нас окружают друзья, перед которыми мы не изливаем душу и которые не делятся с нами хлебом, ибо у нас его достаточно. Наши отношения с ними ровны и спокойны, связаны они делом, общим делом и общими взглядами на жизнь. В дни торжественные они садятся с нами за стол, и мы не одиноки в старости.

Нет с нами тех, кто провожал нас с Марией на нашу долгую жизнь. Проводят другие, но очень хотелось бы, чтобы вернулись те дни, хотя бы в памяти, хотя бы чем-то сегодняшняя наша свадьба была похожа на ту, которая свершилась сорок лет тому назад, чтобы не формальным она была актом для документа, а своеобразным поклоном тем чувствам, которые мы сохранили в долгой жизни.

Венский извозчик… Нам памятна эта смешная и трогательная фигура. Сегодняшнее поколение не знает даже, как он выглядит.

Мне не хотелось ехать в костел на спортивной полугоночной машине. Костел и скоростной автомобиль как-то не стоят рядом. Мы пригласили извозчика. Они еще сохранились в Вене для таких чудаков.

Для выезда привели нам четвероногую красавицу. Природа отлила совершенные формы. На ногах по щиколотку белые носочки, а сама черная как смоль. Но если бы вся черная, может быть, это выглядело бы и мрачно. Нет. Посадили ей прародители белое пятно на лоб. Белое пятно с острыми уголками, как звездочку.

Черная, а все же и на черном еще чернее два внимательных глаза. Никаких украшений мы на нее не надели. Черный лебедь, выгнув шею, побежал по дороге.

По брусчатке постукивали копыта, мягко приседали рессоры, слабый ветерок овевал мою невесту… Путешествие на пролетке в прошлое.

Память вырывала — с трудом, конечно, — знакомые очертания. Дорога в те годы была выложена круглым булыжником. Сквозь камни пробивалась зеленая травка. Красная брусчатка убила траву, автомобильные шины не давали ей ожить.

Вдоль дороги и тогда толпились ветвистые и высокие липы. Навряд ли они стали значительно выше, они, наверное, все эти годы росли вширь. Теперь перед костелом они соединили свои кроны, прикрыли дорогу вечной тенью.

От стука копыт тревожились грачи, тучей поднимались над макушками аллей и тревожно кричали.