Неповторимое. Том 3 - Валентин Иванович Варенников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В общем, все уже было близко к капитуляции. Закрутили без Горбачева серьезное и очень нужное дело, а теперь едут к нему на поклон, не предприняв ни одного решительного шага. В той накаленной обстановке говорить членам ГКЧП, что поездка к Горбачеву без определенных четких целей может быть истолкована только против ГКЧП, было совершенно бесполезно. Все были взвинчены до предела. Я подумал, что в этой обстановке наиболее спокойно себя чувствовали два члена ГКЧП: Валентин Сергеевич Павлов, который очень страстно выступал на встрече 17 августа на объекте «АБЦ», но так и не принял участия в работе ГКЧП; второй – это Геннадий Иванович Янаев, который в этих дискуссиях не участвовал, а на пресс-конференции объявил Горбачева своим другом.
Начали формировать группу, которая должна лететь к Горбачеву. Первым назвали Бакланова, как члена ГКЧП, уже побывавшего 18 августа в Форосе. Затем посчитали, что обязательно должны лететь Крючков и Язов. Я уже полагал, что в этой обостренной ситуации достаточно было бы и одного Крючкова, а Язов мог бы, находясь в Москве, влиять на обстановку. Предложили лететь Шенину, но он категорически отказался. Настоятельно просил включить его в список Тизяков: «Я ему (имелось в виду – Горбачеву) все расскажу», – категорически заявлял Александр Иванович, хотя из этой фразы никакой конкретики не следовало, но его просьбу уважили. И, наконец, включили Лукьянова: «Очевидно, мне тоже надо было бы лететь». Все подтвердили, что, конечно, это решение верное.
Условились, что в середине дня все они собираются на аэродроме и там же уточнят программу действий в Крыму. А до этого каждый должен набросать проект своих предложений. На том и расстались.
Все разошлись, но я задержался у Дмитрия Тимофеевича. Во-первых, хотел его подбодрить, чисто по-человечески, в чем он нуждался, и я сделал это. Во-вторых, хотел у него уточнить позицию относительно войск Московского гарнизона. Он ответил, что все необходимые распоряжения командующему войсками Московского военного округа отдал и первый заместитель министра обороны генерал армии К. Кочетов, а также начальник Генштаба генерал армии М. Моисеев взяли этот вопрос на контроль. Я распрощался и уехал к себе.
Никакими рабочими вопросами заняться не мог, хотя их было полно, особенно в связи с выводом наших войск из Восточной Европы и расквартированием их на территории Советского Союза. Думы были только об одном – о дальнейшем развитии обстановки в стране и особенно о результатах поездки руководства страны к Горбачеву. Подсознательно я чувствовал, что всех, кто полетел в Форос, ожидает большое испытание. Моя интуиция основывалась на знании мстительного характера Горбачева. К тому же в памяти еще свежи были фактически негативные результаты первого нашего визита к нему, да плюс ко всему крайне негативная ситуация в Москве вокруг Дома Советов… В общем, все это, вместе взятое, не могло не создать грозовых облаков. А учитывая характер взаимоотношений Крючкова, Лукьянова, Язова и других с Горбачевым и то, что они полетели не к отстраненному от должности, а к действующему президенту-генсеку, то не трудно было представить, чем и как их встретят в Форосе.
Однако действительные события превзошли самые тяжелые ожидания и предположения.
Но пока наши товарищи летели к Горбачеву, я занимался обычными служебными делами. Ближайшим своим коллегам по службе я, конечно, дал необходимую информацию. Затем пригласил отдельно генерал-полковника М.П. Колесникова, и мы с ним долго обсуждали план охраны нашего здания от возможных накатов различных несанкционированных митингов и нападения на охрану Главного штаба Сухопутных войск хулиганствующими элементами.
Дожились! Через семьдесят с лишним лет Советской власти государственным органам надо думать о своей защите от сограждан, которые, к несчастью, попали под влияние спецслужб Запада.
В Советском Союзе после Сталина руководство в области идеологии принадлежало вначале талмудисту и начетчику Суслову, а затем – предателям и изменникам Яковлеву и Медведеву. В результате их «деятельности» у нас и появились уроды, вскормленные на «дрожжах» западных «помоев». В чреве нашего общества зародилась гангрена капитализма. Наиболее благоприятные условия для этого были созданы, конечно, во времена Горбачева. Достаточно вспомнить К. Борового. На его примере можно проследить не только вырождение всего, чем славилось советское социалистическое общество, но и полнейшее бездействие органов государственной безопасности, нейтрально наблюдавших его антиконституционные действия. Уже после разрушения СССР он становится депутатом Государственной думы. Кстати, как Боровой стал депутатом, очень ярко показал Юрий Власов – многократный олимпийский чемпион и отличный писатель – в своей знаменитой книге «Временщики» (с. 283):
«…Я не просто победил их (промышленников и денежных тузов) кандидата, а стер в порошок, но сам был в свою очередь побежден зюгановцами – оные, выставив полдесятка своих кандидатов от всевозможных прокоммунистических организаций, безнадежно раздробили голоса избирателей… Их кандидаты даже близко не сравнялись по набранным голосам со мной, однако у меня часть голосов съели. Ни один кандидат от оппозиции не прошел. В итоге Зюганов провел в думу еврея Борового, променял Иону Андронова на Хакамаду…»
Вряд ли это сговор коммунистов с властями, как считает Юрий Петрович Власов, но скорее – результат непродуманных действий руководства КПРФ. Ошибки, к сожалению, допускаются всеми. Но все-таки хочу поверить: это не умышленные действия.
Итак, о Боровом как уроде нашего советского общества.
Он москвич. Родился в хорошо обеспеченной семье профессора. Сейчас ему за пятьдесят. Но основные годы он посвятил учебе в нескольких вузах (в том числе МГУ) и аспирантуре. Преподавал. А в 1988 году, когда в нашем государстве и его экономике появились щели для частного предпринимательства, ударился в бизнес – создал кооператив (хотя имел престижную и высокооплачиваемую работу). Через два года создал и возглавил первую товарно-сырьевую биржу в СССР. А дальше пошло-поехало: возглавил ряд коммерческих банков, агентство экономических новостей, инвестиционную компанию, телекомпанию, конгресс бирж и т. д. То есть еще в горбачевские годы он становится капиталистом и миллионером.
И хоть он родился на нашей земле, она не может считать его своим сыном. А Боровой никогда не будет дорожить нашим Отечеством. Этим и объясняются его действия в августе 1991 года. Но на фоне его действий четко вырисовываются и неприглядные поступки органов государственной безопасности.
Боровой написал книжку – «Цена свободы». И хотя многое там, мягко выражаясь, фантазия, но его свидетельство того, что делалось 19 августа 1991 года в стане
