Дело, взорвавшее СССР - Федор Раззаков

До Каримова Бухарская область три года подряд не выполняла планы по заготовке хлопка. Причем сами бухарцы считали ситуацию безнадежной — полагали, что их земля (избыточно соленая) уже не может давать много «белого золота». Но Каримов переломил ситуацию. По его же словам:

«Изучив причины отставания области, я понял, что здесь, так же как в Китабе и Сурхандарье, это происходит из-за низкой водообеспеченности, ухудшения мелиоративного состояния орошаемых земель, монокультуры, нарушения севооборота. А все это явилось следствием неправильной кадровой политики и нарушения трудовой дисциплины, отсутствия надлежащего партийного руководства народным хозяйством. Большинство членов бюро обкома и первых секретарей райкомов, горкомов партии были педагоги, которые получили образование заочно. Они работали по 15–20 лет, не зная толком агротехники, мелиорации и механизации (Каримов был кандидатом технических наук по мелиорации. — Ф. Р.), сложных сельскохозяйственных процессов. На всех руководящих должностях, как в районах, так и в области, работали родственники и близкие членов бюро обкома и горкома партии. Существовала круговая порука. Эти выдвиженцы из-за незнания дела и в условиях безнаказанности работали плохо, а Бухарская область занимала последнее место по экономическим показателям в Узбекистане. Для исправления положения дел в этой области ЦК КП Узбекистана освободил первого, второго и других секретарей обкома, председателя облисполкома, большинство секретарей райкомов партии…

В конце 1977 года, когда после трехлетнего провала Бухара перевыполнила план — дала 110 процентов — народ был очень доволен. Прямо на совещаниях говорили: «Оказывается, бухарская земля может давать урожай, а наши прежние руководители всегда утверждали, что выполнить план на соленой земле невозможно!».

Примерно с 1980 года в Москве и хлопкосеющих республиках стала складываться система хлопковых приписок. На перерабатывающие предприятия России, Узбекистана, Украины, Казахстана под видом хлопка шестого сорта шли поставки его отходов, пресловутого линта. Шли не безвозмездно. Вагон такой «безтоварки» стоил 10 тысяч рублей. Это была отлаженная система, когда хищения совершались не изъятием из натурального количества, как кусок от пирога, а государству продавалось несуществующее количество хлопка-сырца, а затем «пустота» как бы материализовывалась для сокрытия. И ЦК, и Совмин СССР не могли не видеть этих приписок. Ведь они в общей сложности составили не менее 3–4 миллионов тонн, за этот «воздух» из госбюджета было выделено около 2–3 миллиардов рублей. Из них украдено было 1–1,5 миллиарда (отметим, не только в Узбекистане). Но никто ничего «не замечал», потому что так оказалось выгодно многим. Однако даже после того, как у Центра вдруг прорезалось зрение, зоркость эта получилась явно однобокой.

По ней выходило, что всесоюзным центром приписок был Узбекистан, а в других республиках эти махинации были единичными. В итоге в течение января — марта 1984 года по «хлопковому делу» были арестованы несколько десятков жителей Узбекистана (среди них: директор объединения «Дзижакзаготхлопкопром» Шадиев, заведующий приемным пунктом Учтепинского хлопкозавода Султанов и др.), у которых изъяли денег и ценностей на сумму 2 миллиона 314 тысяч рублей, и лишь несколько граждан других республик (азербайджанский министр Салманов, еще один туркменский министр, казахстанский). Однако никаких «десантов» в другие республики, кроме Узбекистана, из Центра отправлено не было.

Между тем в конце июня 1984 года в Ташкенте состоялся XVI Пленум ЦК КП Узбекистана. Доклад, с которым на этом форуме выступил 1-й секретарь республиканского ЦК И. Усманходжаев, содержал в себе изрядную долю нелицеприятной критики в адрес узбекистанских властей. И хотя имя Ш. Рашидова в нем ни разу не упоминалось, однако всем было ясно, в чей огород был брошен камень. Отметим, что этот доклад, хотя и писался в Ташкенте, однако руку к нему приложила группа ответственных работников ЦК КПСС во главе с самим заведующим Отделом организационно-партийной работы Егором Лигачевым. То есть, по сути, текст этого документа был написан под диктовку Москвы. Чтобы читателю стало понятно, о чем шла речь в этом докладе, сошлюсь на репортаж с работы Пленума специальных корреспондентов газеты «Правда» Н. Гладкова, Н. Кожанова и Ю. Мукимова:

«…В народном хозяйстве республики наряду с достижениями просматривается ряд слабых звеньев, выявились серьезные упущения. Где же их корни, в чем причины, их породившие? Что мешало республиканской партийной организации своевременно взяться за их устранение? Глубокий анализ, сделанный участниками пленума, дал на эти вопросы ответ прямой и нелицеприятный: в республике были допущены грубые промахи в стиле руководства экономическим и культурным строительством, наглядно проявился разрыв между словом и делом, обнаружились отступления от ленинских норм и принципов партийной жизни…

В условиях круговой поруки, бесконтрольности и вседозволенности не исключено нравственное падение и перерождение отдельных работников. Некоторые руководители начинают заботиться не столько о порученном деле, сколько о собственном благополучии. А отсюда недалеко и до приписок, хищений, использования служебного положения в корыстных целях…»

О том, как развивались события после Пленума, рассказывает С. Ризаев:

«Изложение доклада (речь идет о докладе И. Усманходжаева, который в узбекистанской прессе был напечатан в изложении. — Ф. Р.) поразило читателей резкостью оценок и необычным обилием высоких должностей раскритикованных работников, при попустительстве которых, как было сказано, в республике допускались грубые нарушения партийной и государственной дисциплины. Приводились факты приписок, очковтирательства, злоупотреблений служебным положением отдельных партийных, советских, хозяйственных работников. Их, однако, было так много, что тень ложилась на всех руководителей. Принятое постановление было также опубликовано в республиканской печати.

Затем в течение месяца-двух согласно графика, составленного в Отделе оргпартработы ЦК, состоялись пленумы областных комитетов партии, в городском и районном звене. По сути, все они сводились к тому, что бичевались стиль, методы кадровой работы. Девиз: «Привести побольше фактов негативных явлений, побольше фамилий виновных». Это вменялось в обязанность докладчикам и их консультантам из вышестоящих партийных комитетов. В каждую область, город, район выехали члены ЦК, работники аппарата ЦК, чтобы на месте помочь провести пленумы в заданном строго критическом духе.

В спешке, торопливости к каждому факту неблагополучия пристегивалось имя конкретного руководителя. Внешне это выглядело довольно убедительно. Принципиально и нелицеприятно вскрываются недостатки, весь негатив подается в предельно обнаженном виде. «Маятник» качнулся! Если раньше в докладах, выступлениях больше говорилось об успехах, теперь фигурировали одни недостатки и провалы. На анализ проблем, глубинных процессов, коренных противоречий не оставалось ни желания, ни времени. Уполномоченные поняли задачу узко: больше критики, больше крови! Нагоним страху! И с каждым будущим выступающим (они, как всегда, заранее намечались) проводилась соответствующая работа, его опекали, с ним беседовали, подсказывали ту или иную проблему, объект критики, его выступление писалось, редактировалось в стенах партийного комитета. Исключение делалось лишь для первых секретарей партийных комитетов, которые сами знали, как ставится вопрос, и могли сориентироваться. Их особо не опекали…»

Этот Пленум стал тем самым компромиссом между новым руководством Узбекистана и Центром, согласно которому последние помогали первым закрепиться у власти, а те в свою очередь не должны были сопротивляться расширению деятельности «андроповского десанта» в своей вотчине. В итоге уже в июле в Узбекистане случилось беспрецедентное для всей страны событие: был арестован сначала министр хлопкоочистительной промышленности В. Усманов, а затем и вся (!) коллегия данного министерства. Так что полоса репрессий в этой южной республике, начавшаяся более года назад, вновь начала набирать обороты, захватывая в свою орбиту все больше и больше высокопоставленных деятелей. Начавшись с ареста начальника ОБХСС областного масштаба, репрессии достигли уровня министров и членов ЦК республики. 11 августа был задержан уже упоминавшийся выше 1-й секретарь Бухарского обкома партии Абдувахид Каримов, что тоже было событием из разряда экстраординарных — до этого в СССР еще ни разу не арестовывался столь высокопоставленный партийный руководитель. 13 августа было заведено уголовное дело на директора Папского РАПО, Героя Социалистического Труда (1965) Ахмаджона Ады лова. Предчувствуя свою печальную судьбу, 15 августа застрелился бывший министр внутренних дел Узбекистана К. Эргашев.