Цитадель - Арчибалд Кронин

Он отправился к ней пить чай. Она действительно красиво загорела: руки, тонкие запястья, узкое лицо были золотисто-коричневого цвета. Удовольствие, которое испытал Эндрью, увидев ее, еще усилилось от приветливого выражения ее глаз, этих глаз, что смотрели равнодушно на столь многих людей, а на него - так дружески-ласково.

Да, они беседовали, как старые друзья. Она рассказывала о своем путешествии, о коралловых садах, о рыбах, видных сквозь стеклянное дно лодок, о райском климате. Эндрью в свою очередь рассказал подробно о своих делах. Быть может, в словах его проскользнуло нечто от его тайных мыслей, потому что Франсиз заметила легким тоном:

- Вы полны священной серьезности и непозволительно прозаичны. Это с вами бывает всегда, когда я в отсутствии. Впрочем, нет. Откровенно говоря, я думаю, что вы слишком много работаете. Разве так уж необходимы вам все эти приемы у себя на дому? Я того мнения, что вам пора бы уже снять комнату поближе к центру Вест-Энда, - скажем, на Уимпол-стрит или Уэлбек-стрит, - и открыть прием там.

В эту минуту вошел ее супруг, высокий, с ленивыми и изысканными манерами. Он кивком головы поздоровался с Эндрью, с которым теперь был уже довольно хорошо знаком, так как они раза два играли в бридж в Сэквиль-клубе, и принял от жены чашку чая.

Хотя Лоренс весело объявил, что ни в каком случае не намерен им мешать, его приход помешал разговору принять серьезный оборот. Они, шутя и смеясь, начали вспоминать последнюю пирушку у Румбольд-Блэйна.

Но когда Эндрью через полчаса ехал домой на Чесборо-террас, совет миссис Лоренс крепко засел у него в голове. Почему бы ему и в самом деле не снять себе кабинет на Уэлбек-стрит? Время для этого явно назрело. Он сохранит целиком педдингтонскую практику, амбулаторный прием - слишком доходное дело, чтобы от него отказаться. Но он легко сможет совместить его с кабинетом в Вест-Энде и в своей корреспонденции и счетах будет указывать новый, более приличный адрес.

Эта идея воодушевила его на новые, еще большие победы. Какая Франсиз славная женщина, такая же полезная, как мисс Эверет, но бесконечно более обаятельная, более соблазнительная. Однако он в прекрасных отношениях с ее мужем. Он может спокойно смотреть ему в глаза. Ему нет надобности крадучись выходить из их дома, подобно какому-нибудь низкому будуарному герою. О, дружба - великая вещь!

Ничего не сказав Кристин, он стал присматривать удобное помещение. А когда, приблизительно через месяц, отыскал такое, то с большим удовлетворением, скрытым под маской безразличия, объявил об этом Кристин, выглядывая из-за утренней газеты:

- Да, между прочим, тебе, может быть, интересно будет узнать - я снял комнату на Уэлбек-стрит. Там я буду принимать пациентов высшего круга.

XI

Комната на Уэлбек-стрит, № 57-A вызвала в душе Эндрью новый прилив торжества. "Наконец-то, - тайно ликовал он, - наконец-то я здесь!" Комната, хоть и небольшая, хорошо освещалась окном с фонарем и расположена была в нижнем этаже - несомненное преимущество, так как больные большей частью терпеть не могут взбираться по лестницам. Кроме того, хотя приемной пользовалось еще несколько врачей, чьи красивые таблички сияли рядом с табличкой Эндрью на двери подъезда, но зато кабинет принадлежал ему одному.

Девятнадцатого апреля, когда подписано было условие о сдаче, он приехал в новый кабинет в сопровождении Хемсона. Фредди был ему чрезвычайно полезен при всех предварительных хлопотах и нашел для него хорошую сестру милосердия для помощи во время приема. Это была подруга той сестры, которая служила у Фредди на улице Королевы Анны. Сестра Шарп была некрасивая женщина средних лет, с кислой физиономией, но явно знающая свое дело. Фредди коротко изложил Эндрью свою точку зрения:

- Врачу завести хорошенькую сестру милосердия - это самое гибельное дело. Понимаешь, старик, что я хочу сказать? Баловство - баловством, а дело - делом. Совмещать то и другое невозможно. Никто из нас этого никогда себе не разрешает. Ты, как чертовски трезвый человек, это должен одобрять... я предвижу, что теперь, когда ты перебрался поближе ко мне, мы с тобой наладим тесную связь.

В то время как они с Фредди стояли и обсуждали вопросы устройства нового кабинета, неожиданно явилась миссис Лоренс. Она вошла веселая, объясняя, что заглянула мимоходом, решив посмотреть, хорош ли выбор Эндрью. У Франсиз была приятная манера приходить как бы случайно, не навязывая своего общества. Сегодня она была особенно очаровательна в черном костюме, с дорогим темным мехом на шее. Пробыла она недолго, но дала много советов насчет убранства комнаты, занавесей, портьер - идей, в которых было гораздо больше вкуса, чем в планах таких некомпетентных людей, как Фредди и Эндрью.

По уходе веселой гостьи комната показалась вдруг Эндрью пустой. Фредди излил свои чувства в следующей фразе:

- Первый раз встречаю такого счастливца, как ты. Она премилая бабенка. - Он завистливо ухмыльнулся. - Что сказал Гладстон в тысяча восемьсот девяностом году относительно самого верного способа сделать карьеру?

- Не знаю, к чему ты клонишь.

Когда комната была окончательно обставлена, Эндрью должен был согласиться с Фредди и с Франсиз, что она производит именно такое впечатление, как надо: кабинет передового, но профессионально корректного врача. Плату в три гинеи за консультацию, принятую в этом районе, он нашел вполне приемлемой.

Вначале пациентов было немного. Но он написал всем докторам, направлявшим больных в легочную больницу, любезные письма, - разумеется, только по поводу этих больных и обнаруженных у них симптомов, - и благодаря этой уловке скоро раскинул сети, охватившие весь Лондон и начавшие приносить ему пациентов. В эти дни он был очень занят, носился в своем новом автомобиле марки "Витесс" с Чесборо-террас в больницу Виктории, из больницы - на Уэлбек-стрит, успевая сделать еще вдобавок кучу визитов к больным и управиться с битком набитой амбулаторией, где часто принимал чуть не до десяти часов вечера.

Успех ободрял его, был для него как бы тоническим средством, шумел в его крови, как чудесный эликсир. Он нашел время заехать к Роджерсу и заказать еще три костюма, потом в мастерскую сорочек на Джэрмин-стрит, которую рекомендовал Хемсон. Популярность его в больнице росла. Правда, он теперь уделял меньше времени работе в амбулаторном отделении, но уверял себя, что это возмещается его опытностью. Даже с друзьями он усвоил себе отрывистый тон очень занятого человека, довольно, впрочем, подкупающий благодаря всегда готовой улыбке: "Ну, я должен уйти, дорогой мой! Я просто с ног сбился!"

Раз, в пятницу, через пять недель после того, как он водворился на Уэлбек-стрит, к нему пришла пожилая женщина посоветоваться относительно своего горла. У нее оказался простой ларингит, но это была мнительная и капризная особа, и она непременно хотела услышать мнение еще какого-нибудь врача; Слегка задетый этим, Эндрью раздумывал, к кому бы ее направить. Смешно было беспокоить по пустякам такого человека, как сэр Роберт Эбби. Вдруг лицо его прояснилось. Он вспомнил о Хемсоне, жившем за углом. Фредди в последнее время очень мило относился к нему. Пускай лучше ему достанутся эти три гинеи, чем какому-нибудь неблагодарному чужому врачу. И Эндрью отправил женщину с запиской к Фредди.

Через три четверти часа она возвратилась в совершенно ином настроении, утешенная, примиренная, довольная собой, Фредди, а больше всего - Эндрью.

- Вы извините, что я пришла опять, доктор. Я только хочу вас поблагодарить за хлопоты. Я была у доктора Хемсона, и он подтвердил все, что вы сказали. И он... он сказал, что лучшего средства, чем то, что вы прописали, не придумаешь.

В июне появились на сцену гланды Сибиллы Торнтон. Они действительно до некоторой степени были увеличены, а незадолго перед тем в "медицинском журнале" высказывалось предположение насчет связи между заболеванием желез и происхождением ревматизма. Айвори тщательно проделал вылущивание.

- Я предпочитаю не торопиться в тех случаях, когда дело идет о лимфоидных тканях, - сказал он Эндрью, когда они оба мыли руки. - Вы, конечно, видели, как некоторые врачи сразу их убирают. У меня метод другой.

Когда Эндрью получил от Айвори чек - опять по почте, - Фредди как раз сидел у него. Теперь они часто заходили друг к другу. Хемсон очень скоро "вернул мяч", направив к Эндрью больного с хорошим гастритом в благодарность за ларингит. С тех пор уже не раз больные с записками ходили с Уэлбек-стрит на улицу Королевы Анны и наоборот.

- Знаешь, Мэнсон, - заметил Фредди, когда увидел чек Айвори. - Я рад, что ты перестал быть собакой на сене и корчить из себя святого. Даже и теперь, знаешь ли, ты не научился еще выжимать весь сок из апельсина. Держись меня, мой мальчик, и будешь есть более сочные плоды.