Дочь для трона - Ханна Уиттен

– Кажется, мне лучше, – сказал Эммон, когда она подошла и встала рядом. Волк посмотрел вверх на нее, щурясь на солнце и слабо улыбаясь. – Пока не надо шевелиться.

Рэд устроилась рядом с ним.

– Собираешься сидеть здесь до конца плавания?

– Да.

– Учту.

Лира спустилась с помоста со штурвалом и легко пошла к ним – явно самая привычная к ходьбе во время морской качки.

– Еда через десять минут, – сказала она. – Каю там все устраивает.

От упоминания пищи Эммона снова перекосило.

– Похоже, я рано обрадовался.

Файф поднял бровь.

– Меня не укачивает, однако я тоже не в восторге от идеи грызть галеты и сомнительную солонину.

– Да брось, а как же дух приключений? – поддразнила Лира, опускаясь около него, так что все они оказались сидящими в ряд. – Морской паек – это ценный опыт.

Ответом ей были три хмурых стона.

Глава двадцать третья

Нив

Они забрались по костяному склону к дверям, и этот подвиг Нив умудрилась совершить, почти не задумываясь о высоте. Такие незначительные страхи меркли и легко отбрасывались в сторону рядом с чем-то столь величественным и невероятным, как перевернутый замок, и перед лицом грядущего возвращения домой.

Дом. Она все повторяла про себя это слово, силясь вдохнуть в него больше значимости. Она должна была ликовать. Вместо этого в груди Нив росла тревога.

Кто-то всегда платит за совершенные нами ошибки, сказал голос из ее сна. А она их наделала так много.

Пока они лезли наверх, к дверям, Солмир к ней не прикасался. Само по себе это не было странным, однако раньше, когда они взбирались на горы костей, он протягивал ей руку и помогал. А теперь сторонился едва ли не целенаправленно, держась от нее на точно выверенном расстоянии.

Нив почти выдохлась, пока они добирались до утеса, острый край которого вонзался в замок ниже перевернутых дверей, пополняя список невозможных явлений, державших всю конструкцию в целости. Кости здесь казались особенно хрупкими – местами они были почти прозрачны на холодном свету – и мягко сияли белизной, одновременно прекрасной и жуткой.

Вблизи замок выглядел еще более странным и неустойчивым. Арка, что должна была находиться над дверьми, изгибалась у поверхности скалы, и от долгого созерцания этого у Нив закружилась голова. Дверные петли обросли налетом соли и костяной пыли и крепко удерживали створку полуоткрытой. Внутри царил мрак.

– Там провал. – Солмир говорил тихо и стоял, скрестив руки. Он смотрел на двери так, будто ждал, что те сползут с петель и бросятся на них. – Нужно будет спускаться к полу.

– То есть к потолку. – Прозвучало неуверенно. Нив сама не знала, в шутку она это сказала или нет.

Как бы то ни было, Солмир не засмеялся и даже не улыбнулся. С тех пор, как они ступили на этот загадочный берег, он вел себя молчаливо и сдержанно, словно под гнетом каких-то тяжелых мыслей.

– Называй как тебе угодно. Смысл в том, что нужно двигаться осторожно. Там есть выступающие кирпичи, по которым удобно спускаться, но лучше быть внимательнее.

Нив кивнула и сглотнула.

Он наконец посмотрел на нее, сжав губы и сузив синие глаза. Под шрамами на лбу у него чуть виднелся темный росчерк – след болотной грязи, которую он не сумел полностью оттереть.

Раздался рокот. Слабый, но заставивший их обоих напрячься оттого, что стояли они на очень хрупких костях. Нив поспешила к дверям; Солмир схватил ее за запястье там, где кожу прикрывал рукав плаща, и оттащил назад в тот миг, когда по утесу под ними разнесся угрожающий треск.

– Что ты такое творишь?

– Ты говорил, что во время землетрясений безопаснее всего в дверях!

– Но не в перевернутых же, Нивира!

Прорычав эти слова, он пригнулся, обхватил ее рукой за спину и вжал себе в бок, будто надеясь сделать их обоих как можно меньше. Дрожь постепенно прошла, треск под ногами утих. Кости остались в целости, замок стоял на прежнем месте, а Нив так и замерла у Солмира под рукой.

Он медленно выпрямился. Протягивать ладонь и помогать ей не стал. Нив подумала о силе, которую могла отнять у него прикосновением, и о том, не потому ли он избегает касаться ее кожи.

– Когда нам понадобится магия? – Нив качнулась взад-вперед, пытаясь стряхнуть ощущение его руки, тяжело накрывающей спину. – Ты отдашь мне ее только в этот момент?

– Ты узнаешь, когда она понадобится, и возьмешь то, что нужно.

Солмир сжал руки в кулаки, словно пытаясь вырвать необходимую смелость прямо из воздуха. Быстро шагнул к заклинившим дверям, ухватился за арку проема и, развернувшись, спустился в темноту.

Нив еще немного постояла снаружи, глядя вверх на неправильные очертания замка. Он принадлежал Вальхиору и был возведен там, где теперь высился замок, в котором она росла. Кое-что от старой постройки уцелело и в ее мире – подземные ходы, участки фундамента. Да, она возвращалась домой, но вид искаженного отражения этого дома делал эту мысль еще более чуждой.

Повторив глубокий вдох Солмира, Нив ступила на притолоку дверей. Уцепилась за треснувшую древесину. И погрузилась в темноту следом за ним.

Спуск оказался не слишком сложным. Выступающие из стены камни были скользкими, но Нив тщательно прощупывала путь, вытягивая ногу и выбирая опору прежде, чем переносить на нее вес. Снизу доносилось хриплое дыхание Солмира, спускающегося все глубже, и Нив изо всех сил старалась поспевать следом. Единственным источником света были разбитые окна под ними, собранные из стекол разных оттенков серого, говоривших о том, что это витражи, у которых бесцветный подземный мир отнял все краски.

Однако после спуска им пришлось преодолевать то, что задумывалось как потолок, и это оказалось труднее.

– Держись ближе, – пробормотал Солмир, когда Нив наконец спрыгнула вниз рядом с ним – это были его первые слова за все время, что они провели внутри замка. Рассеянный свет из окна под ногами окутывал Короля тенями, превращая синие глаза в сияющие маяки. – И, если я скажу бежать, беги.

– Ты полагаешь, что нам будет от чего убегать? – Ее голос гулко разлетелся в пустоте руин, хотя она говорила полушепотом. – Чьи это владения?

– Ничьи. Ни одно божество или малое чудище здесь не обитает. – Солмир быстро пошел вперед, пригнувшись под балкой. – Просто скажи мне, что послушаешься, Нивира.

Он волновался. Волновался и был чем-то озабочен, и на лице у него оставалось то же выражение принужденности, что впервые появилось после призыва Костяного Корабля.

– Солмир, что случилось?